Рядом с дверью стоял мужчина с длинным копьем в руке. Верадис схватился за рукоять меча, но Натаир спокойно прошел мимо мужчины в открытую дверь. Воином с копьем был Дейнон, вин-талунец, которого он привел в Джеролин в цепях. Пират склонил голову в знак приветствия, но Верадис лишь хмыкнул и последовал за Натаиром в башню.
В широкой круглой комнате горели факелы, освещая обвалившийся камень и прогнившие деревянные балки, что в беспорядке валялись на полу. Стену башни обвивала каменная лестница, пока внезапно не обрывалась на полпути. За зазубренными контурами полуразрушенной стены мерцали звезды.
Перед ними стояли три человека. Двоих он узнал сразу – худое, с серой бородой лицо вин-талунца Калидуса и его друга великана Альциона. Третий человек вышел вперед. Он был одет в простую кожаную кирасу. На обветренном морщинистом смуглом лице выделялись пронзительные, пристально глядящие глаза. Он протянул Натаиру руку – и в свете факелов на одном из его пальцев блеснул перстень, украшенный драгоценным камнем.
– Приветствую, Натаир. Меня зовут Ликос. Долго же я ждал нашей встречи с тобой!
Натаир схватил его за руку.
– Здравствуй и ты, Ликос. Я пришел, как ты и просил. Рад, что мы достигли мира между нашими землями.
– Было время, когда подобное было невозможно, когда не было того, кто мог говорить за Вин-Талун, – сказал Ликос. Его голос лился рекой, но в ней словно было двойное дно. Верадис, слушая его, думал о волках. – Но теперь атаманы трех островов признали мою власть. Мы больше не разрозненная кучка пиратов. Мы – сила, а не кость в горле для больших королевств. – Он задумчиво потянул косу в своей бороде, в которой поблескивала седина. Железные кольца, вплетенные в нее, зазвенели, ударяясь друг о друга. – Я хотел с тобой встретиться, спасибо, что согласился принять участие в становлении мира. Уверен, без тебя ничего этого бы не случилось.
Натаир склонил голову.
– А еще для чего? По какой еще причине мы встретились здесь глубокой ночью? – спросил Натаир.
– Разве ты не знаешь?
– Возможно, знаю, – тихо, почти шепотом произнес Натаир. – Но я хотел бы это услышать от тебя.
– Да будет так. – Ликос сделал глубокий вдох. – Уже несколько десятилетий я знаю, что буду служить тебе. И я готовился к этому. Ты избранный, Натаир.
Ничего не изменилось ни в выражении лица Натаира, ни в его поведении, но внезапно Верадис ощутил изменение: комнату наполнило напряжение, от которого пробегали мурашки по коже.
– Почему ты так говоришь? – шепотом спросил Натаир.
– Потому что я видел об этом сны. И в снах мне говорили о грядущей тьме – но более того. Мне говорили о человеке, который изменит мир, в котором мы живем, о ком-то, кто объединит все Земли Изгнанников под одним знаменем. Мне сказали, что это ты, Натаир. – Тут Ликос вдруг бухнулся на колени. – Я в твоем распоряжении, Натаир! А вместе со мной все три острова Вин-Талуна и флот, подобного которому Земли Изгнанников не видели со времен прибытия Изгнанников к этим берегам.
Глава 31. Корбан
Корбан еще раз сверился со списком целебных трав и растений, которые Брина поручила ему собрать: золотарник, троецветка, таволга, мак, борец, бузина. Все перечисленное лежало в сумке, что он перекинул через плечо.
– Не собирай их в одну кучу, держи отдельно друг от друга, – предупредила Брина. Но прежде чем он сумел закрыть рот, оттуда вырвалось очередное «зачем». Бывало, Брина могла ответить на полдюжины вопросов «зачем» до того, как ее терпение подходило к концу. В другие же дни, как вот сегодня, например, Корбан знал, что даже в ответ на одно-единственное «зачем» ему прилетит какая-нибудь колкость.
– Затем, что часть из них пойдет на приготовление припарки, а другие ему нужно пить, – рявкнула она. – А теперь – брысь! Пока парень не околел от ожидания, – закончила она и открыла дверь.
– БР-Р-РЫСЬ! – выкрикнул Краф ему вслед. Иногда он по-настоящему ненавидел этого ворона.
Теперь же он шел обратно к дому Брины, со страхом пытаясь вспомнить, не забыл ли чего.
– Золотарник, троецветка, таволга, мак, борец, бузина, – повторил он вслух. Гроза, что шла рядом с ним в высокой траве, с любопытством взглянула на него. Она постоянно останавливалась, чтобы поохотиться на бабочек или попрыгать вокруг зарослей травы, и это замедляло его возвращение, но мальчик был только рад развлечению.
Они с маленьким волчнем не расставались друг с другом с тех пор, как Корбан десять ночей назад вернулся с охоты. Он оставлял ее только на время занятий на Рябиновом поле. На этом настоял Таннон.
– Пусть остальные свыкнутся с этой мыслью, прежде чем ты покажешься с ней у всех на виду, – посоветовал он. – На Поле будут воины, чьи близкие были ранены или убиты на последней охоте.
После того, как Таннон принимал какое-то решение, переубедить его можно было крайне редко. Но Корбан был с ним согласен. В Баглунском лесу погибли люди. Если бы это был кто-то из его родни, то он вряд ли смог бы доверять Грозе.
Он наклонился и пошуршал рукой в траве перед щенячьим носом. Она присела, набросилась на него, схватила за запястье и замотала головой. Корбан вскрикнул. Ее зубы оказались острее, чем костяные иголки его мамы. Мальчик высвободил руку, ухватился за шерсть на ее щеке и игриво за нее потянул.
Подняв взгляд, он увидел, как из дома Брины, который скрывался от глаз за высокими ольхами, поднимается жидкая струйка дыма. Возвращаться не хотелось. Находиться рядом с Вонном, сыном Эвниса, было тяжело, хотя теперь, когда юношу лихорадило, мальчику не приходилось мириться с его пренебрежительными замечаниями каждый раз, когда Корбан приходил к целительнице домой. Добавить ко всему упомянутому выше отвратительное настроение Брины – и становится понятно, почему прогулка на свежем воздухе выглядела крайне соблазнительно. Но Корбан был уверен: чем дольше он задержится, тем язвительнее будут замечания, когда он вернется.
– Идем, – бросил он обреченно, обращаясь к Грозе, и снова двинулся в путь.
На пышной траве вокруг домика паслись две лошади, а возле него сидел мужчина, прислонившись спиной к стене. Когда он увидел приближающегося Корбана, то поднялся на ноги и подошел к двери. Это был один из стражей Эвниса – его нос так и не обрел прежней формы после того, как его сломал Тулл. Корбан узнал, что его зовут Глин. Мальчик попытался его обойти, избегая его взгляда, потянулся к ручке двери, но дружинник встал у него на пути.
– Вход запрещен.
– Но Брина… – начал было Корбан.
– Запрещен, – рявкнул Глин, обрывая Корбана на полуслове, и ткнул ему своим коротким пальцем в грудь. Мальчик отшатнулся и опустил глаза, не понимая, что делать дальше.
Гроза издала звук – нечто среднее между шипением и рычанием.
– Давно пора бы насадить твою зверушку на это копье, – пробурчал воин, тыча тупым концом копья щенку под ребра.
