Она провела пальцем по перьям Крафа и грустно улыбнулась.
– Видишь ли, раньше все животные говорили, все люди были стихийниками и жили в ладу с окружающим миром. Многое было утрачено. То, что мы имеем сейчас, всего лишь бледная тень, осколок того, что было раньше, – и даже это уходит от нас с течением времени. – Брина глубоко вздохнула. – Что ж, похоже, такова жизнь. Бороться с этим нет смысла.
– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Корбан.
– Я изучала письмена, читала, слушала. Да и до сих пор всем этим занимаюсь. И тебе следует попробовать, мальчик. Знание истории дорогого стоит. Если бы больше людей учились на ошибках прошлого, наше будущее могло бы сложиться совсем иначе.
– Мама и папа учат нас с Кивэн истории, – сказал он, – но ты столько всего знаешь! О великанах…
– Иногда, мальчик, ты задаешь слишком много вопросов, и старой женщине вроде меня тяжело за тобой поспевать. И так тяжко отвечать на твои вопросы, но дважды отвечать на один и тот же вопрос – это просто издевательство. Я тебе только что сказала: я изучала письмена. Читала. Слушала.
Вдруг со стороны лежанки донесся стон – это заворочался сын советника. Брина переключила внимание на котел.
– Можешь идти, – бросила она через плечо. – Больше мне сегодня ты ничем не поможешь. Возвращайся завтра.
На великаньем тракте возле загонов Корбан встретил Кивэн.
– Я как раз тебя жду, – сказала она. – Мама хочет, чтобы мы взяли яиц. А то наши куры нестись перестали.
– Что с ними случилось? – спросил Корбан.
– Мама думает, что это Гроза запугала их до полусмерти.
– Она же перестала за ними гоняться, – вступился Корбан за Грозу.
– Да, теперь она просто сидит и смотрит, – парировала Кивэн, ухмыляясь. – Голодным взглядом.
– Ладно. Давай позовем Дата. Хочу показать ему Грозу.
Они обнаружили Дата перед дверью собственного дома: он сидел и потрошил рыбу из бочки. Корбан упросил его дать кусочек Грозе. Дат протянул ей трясущуюся ладонь, но маленькая волчениха просто вырвала из нее кусок рыбы, проглотила его в мгновение ока, довольно облизав напоследок клыки – те уже заметно выступали из пасти.
– Все только и говорят, что о тебе и этой твоей зверюге, – сказал Дат. Он сидел словно статуя, пока Гроза обнюхивала его руку перед тем, как ее лизнуть. – Красивая, – прошептал он. – Она не опасна?
– Нет, – ответил Корбан. – Отец помогает мне обучать ее как обычную собаку. Она неплохо справляется.
– Теперь важный вопрос: можешь натравить ее на Рэйфа? – спросил Дат, ухмыляясь.
– Я бы с радостью, но Алона постановила: если Гроза кому-то навредит, то ее убьют.
– Жаль, – опечалился Дат.
Корбан присел рядом с другом.
– Не на рыбалке?
– Как видишь. – Хмурое выражение Дата сменилось на сердитое.
– Отец дома?
– Ага.
Кивэн ткнула его носком башмака.
– Эй, почему бы тебе не сходить с нами к морю да не поискать гнезда на скалах? Лазаешь ты по ним ловко.
Дат посмотрел на друзей и вздохнул.
– Пойду спрошу у отца.
Когда Дат открыл дверь, чтобы проскользнуть внутрь, из дома понесло застоявшимся воздухом, Корбан услышал приглушенный храп, затем шаги Дата, и вот его друг снова стоял перед ними.
– Идемте, – резко выпалил он, направляясь в сторону пляжа. – Его, похоже, и громом не добудишься.
– Как отец-то? – спросил Корбан, догнав друга.
Дат пожал плечами.
– Не очень. – Его голос задрожал. – Не знаю, что и делать, Бан. – Он несколько раз моргнул, чтобы избавиться от подступающих к глазам слез.
– А что думает Бетан?
– Бетан? Она теперь почти не появляется дома. А когда приходит, то они с отцом постоянно бранятся. Думаю, она там. – Он указал на коптильни, что выстроились в ряд вдоль берега.
– Тебе стоит переехать к нам, – сказала Кивэн.
– Я не могу бросить отца, – ответил Дат. – Я ему нужен.
– В качестве кого? Мальчика для битья?
– Много ты понимаешь, – огрызнулся он.
Некоторое время они молча шли по извилистой тропинке к пляжу.
Дат посмотрел направо, туда, где находился ялик его отца, вытащенный на камни.
Они повернули к скалам, на которых стоял Дун-Каррег. Прилив прошел, и они шлепали сквозь неглубокий прибой. В разные стороны от них разбегались крабы размером с кулак. Достигнув подножия утеса, ребята остановились.
Корбан смотрел в большую пещеру у основания каменной стены. Море заполнило ее водой, в темноте потусторонним гулким звуком отдавался прибой. Узкая тропа, покрытая скользкими водорослями, исчезала во мраке. Дат увидел, как Корбан смотрит в пещеру, и прищурился.
– Там нет яиц, Бан.
Корбан кивнул.
– Ну ладно. Осмотрим пещеру в другой раз.
– Ага, еще чего. Эта пещера проклята.
– Дат, ты что, всего боишься? – усмехнулся Корбан.
– Скажи мне это в лицо, когда мы заберемся вон туда, – парировал Дат, указывая на гнезда, расположенные высоко на голых скалах. Он начал карабкаться по склону утеса, без труда цепляясь своими худосочными и жилистыми руками за гладкую, без выступов скалу.
– Подожди здесь вместе с Грозой, – сказал Корбан сестре. Кивэн улыбнулась, глядя, как маленькая волчениха крадется за огромным крабом.
Корбан начал подниматься, но продвигался гораздо медленнее Дата. Он никогда не был ровней своему другу в скалолазании, хотя мальчик думал, что, возможно, мало кто из людей умеет так же хорошо карабкаться по горам. Дат, похоже, обладал сверхъестественной способностью забираться куда-либо, не прилагая особых усилий.
Когда он поднялся выше, ветерок, который на земле казался освежающим, стал гораздо более злым. Теперь он хватался за него, пытаясь сорвать со скалы. Наконец он добрался до скопления гнезд и наполнил свою небольшую сумку яйцами.
Внезапно мальчик услышал голос, выкрикивающий его имя, и у него скрутило живот: он осознал, насколько высоко находится. Кивэн прыгала, махала ему руками. Он крикнул Дату, затем начал спускаться и вскоре уже стоял у подножия скал, ноги и руки дрожали от проделанной работы. Дат спустился следом за ним.
– Гроза пропала! – крикнула им Кивэн. – Я пыталась ее остановить, некоторое время шла за ней следом, но там слишком темно и ничего не видно. Я звала-звала, но она так и не вернулась. – На ее глаза навернулись слезы.
– Куда она пошла? – перебил ее Корбан.
Кивэн указала в сторону пещеры.
– О нет, – судорожно сглотнул Дат.
