Итак, казнь. А до этого – пытки. Он был к этому готов, знал, что каждый новый день, каждый новый вдох дарован ему небесами, но все же, когда эти слова были сказаны вслух, внутри него все похолодело.
– Чего вам от меня нужно? – спросил он, радуясь, что голос его не задрожал и не выдал страх, сковавший ему внутренности.
– Кто твой господин – Брейт?
Кэмлин глубоко вздохнул, с его языка готово было сорваться «нет». Но слова Бренина задели его за живое. Он не хотел представать перед Элионом, запятнав себя обманом. Кэмлин не был хорошим человеком – да, он творил ужасные вещи, но ведь праведность поступков часто зависит от того, на чьей ты стороне. Его начальник отдавал приказы, он их выполнял, и всё. В этом не было стыда. Он был обязан Брейту жизнью.
– Да, Брейт мой господин. Но знайте, – объявил он, поднимая руку, – я не скажу вам ничего, что могло бы причинить ему вред.
Вот уже более десяти лет гулял Брейт в Темнолесье – и сумел сколотить из своей шайки нечто большее, нежели просто кучку неприкаянных бродяг, что грабят путников на большой дороге. Он ясно помнил день, когда Брейт появился среди них, приведенный разведчиками. В то время их атаманом был Казалу.
Брейт с самого начала обрел поддержку в рядах лесовиков. С ним люди чувствовали себя особенными, словно на них рассчитывали. Прошло совсем немного времени, а потом становище начало раскалываться и количество сторонников Брейта неуклонно росло. Казалу пронюхал об этом и начал отправлять Брейта на самые опасные задания, но тот всякий раз возвращался целым и невредимым.
В конце концов Брейт бросил Казалу вызов. Они решили спор по-темнолесски – в драке на ножах, связавшись друг с другом запястьями. Брейт в бою изменился до неузнаваемости: стал бесчувственным, диким. Он чуть было не отрезал Казалу голову. С тех пор никто не оспаривал его главенство.
– Благодарю тебя за честность, – молвил Бренин, склонив голову. – Твой господин пытался меня убить.
Кэмлин удивленно поднял бровь.
– На холмах, что разделяют Карнатан с Арданом. Вчера вечером.
Кэмлин пожал плечами.
– Все может статься, – сказал он. – Брейт меня в свои планы не посвящает. Вы в этом уверены?
– Это были лесовики, вроде тебя. Они устроили засаду и обстреляли нас из луков.
– Трусы, – буркнул Пендатран.
– Но, как видишь, они потерпели неудачу.
– Откуда вы знаете, что это дело рук Брейта? – повторил Кэмлин.
– Мы схватили одного из них. Тулл – а ты наверняка слышал о моем первом мече – очень хорошо умеет убеждать, когда хочет. Пленник признался.
– Ну и что из этого? Вы пытались убить Брейта в течение многих лет. По мне, так это справедливо, что он отвечает взаимностью.
– Это правда, но не смей нас сравнивать, – сказал Бренин, и в голосе его зазвучала сталь. – Я охочусь на него только потому, что он совершает набеги на мои земли, грабит моих людей, сжигает их дома, убивает мужчин, женщин, детей. Можешь обвинить меня в том же? Не можешь? – Бренин словно впивался в него взглядом. Кэмлин попытался посмотреть на него в ответ, но понял, что не может, и отвел взгляд.
– Ты говоришь, что Брейт – хороший человек. Что ж, наверное, для тех, кто разделяет его взгляды, так оно и есть. Но в его поступках нет чести.
Кэмлин хотел ответить, перед мысленным взором всплыл образ мертвой матери, убитого брата, но он не смог ничего возразить, поэтому просто зыркнул на короля гневным взглядом.
– Зачем вы пришли в Баглунский лес?
– В Темнолесье становится тесно. Нам с ребятами захотелось сменить обстановку.
Бренин прищурился.
– Отвечай честно, будь любезен, или не отвечай никак.
Странно, но Кэмлин почувствовал прилив стыда.
– Ответ очевиден, – пробормотал он, глядя в пол. – Прийти сюда приказал нам Брейт.
– Зачем?
– В том, что я сказал, есть доля правды. В Темнолесье уже не продохнуть. Шайка Брейта в последнее время разрослась. Нужно кормить слишком много ртов. Вот он и решил: пришло, мол, время искать новые угодья. Мы ведь лесовики, а Баглун – ближайший к Темнолесью лес. – Он пожал плечами. Дело было не совсем в этом – даже совсем не в этом, но будь он проклят, если подставит Брейта. Ни сегодня, ни когда бы то ни было.
– Ты о чем-то умалчиваешь, лесовик, – сказал Бренин.
– Говорю же, Брейт меня в свои планы не посвящает. Если за этим и стоит что-то большее, он мне об этом не говорил. – На этот раз Кэмлин поднял подбородок, встретился глазами с Бренином и не отвел взгляд.
Наконец Бренин вздохнул и кивнул.
– И последнее. В крепости или в деревне есть кто-то, кто вам помогает. Кто это?
Кэмлин лихорадочно соображал. Бренин не мог знать наверняка, но он не хотел ему врать. Полуправда – это хорошо, но не откровенная ложь. Особенно после того, как этот человек вселил в его старые кости страх перед Элионом.
– Ну да, был тут один какой-то. Но вот кто именно – почем мне знать?
– Можешь ли ты рассказать мне что-либо об этом человеке? Это пойдет тебе на пользу. Твои вряд ли рады тому, что ты все еще дышишь, потому что ты можешь их сдать.
Кэмлин подумал о людях, что подъехали к нему на лугу, о мужчине со сломанным носом. Подумал о Горане, которому они нанесли удар в спину. Он не должен был умереть вот так. Но это были знакомые Брейта – ему и расхлебывать их предательство.
– Да, – согласился Кэмлин. – Это-то я знаю. Но вы собираетесь сделать их работу за них. Если наутро я потеряю голову, вы их, скорее всего, только обрадуете.
– Значит, по-твоему, я должен оставить тебя в живых только для того, чтобы им не спалось ночами? – Губы короля дернулись, словно он пытался сдержать улыбку.
– Раз уж на то пошло – приходилось мне слыхать предложения и похуже, – ответил Кэмлин.
Лицо Бренина изменилось, стало строгим.
– Ты причастен к убийству людей, находящихся под моей защитой. Мужчин, женщин и детей, что были слишком молоды, чтобы высидеть Долгую ночь. – Он глубоко вздохнул. – Дыши глубже – думаю, завтра у тебя такой возможности уже не будет.
Слова Бренина задели его за живое. Кэмлин понимал, что́ совершил, и сделал он это далеко не в первый раз. Но это было лишь частью общего дела. Вынужденное зло. Много подобного совершалось на войне для общего блага. Но то, что сказал ему Бренин, прямо и без обиняков, лишало его действия смысла. Он не приказывал убивать баб и малолеток. Это был несчастный случай. Но говорить об этом было не лучшей идеей. Да и зачем – все равно ведь не поверят! Свой личный выбор, будь он правильным или неправильным, он сделал давным-давно – в день смерти Кола и мамы. Он примет его последствия, какими бы они ни были. Кэмлин кивнул.
Бренин отер лицо. Он выглядел уставшим.
