Толпа расступалась перед телохранителем Бренина, пока он не оказался рядом с Корбаном. Рэйф вскочил на ноги и попятился на несколько шагов.
– Что здесь происходит? – повторил Тулл. Посмотрел сначала на Корбана, а затем перевел взгляд на Галиона с Глином. Оружейный наставник Корбана промолчал, без труда выдержав взгляд Тулла.
– Ответьте мне уже кто-нибудь, пока у меня кулаки не зачесались череп кому-нибудь проломить, – прорычал стареющий ратоборец.
Вокруг них кольцом встали люди. Вперед пробился хмурый Коналл, брат Галиона.
– Он притащил на Поле эту свою Азротову псину, – выпалил Рэйф из-за спины Глина. Тулл резко обернулся, словно орел, что увидел добычу, и впился глазами в сына Хельфаха. – Он насмехается над нами, глумится над памятью воинов, что пали на охоте, – заикаясь и глядя в землю, закончил Рэйф.
– Мальчик говорит правду, – пробормотал Глин, и другие голоса в толпе его поддержали.
Тулл поднял руку, озираясь по сторонам. В конце концов его взгляд упал на Корбана и щенка, что сидел у его ног. На собравшихся опустилась гнетущая тишина. Первый меч короля смерил его оценивающим взором, и Корбан остро чувствовал на себе внимание окруживших его людей. Наверняка за их стычкой наблюдала бо́льшая часть собравшихся на Поле. Корбан мысленно выругался.
«Что я наделал?»
– Парень, разве не ты требовал Королевского суда и предстал перед нашей королевой Алоной? – громко спросил Тулл, чтобы все его услышали.
– Д-да, – запинаясь промямлил Корбан.
– Говори громче. Если ты достаточно смел, чтобы говорить перед нашей королевой, наверняка в тебе хватит смелости, чтобы говорить перед этим сбродом.
– Да, – отчетливо повторил Корбан.
– И разве она не провозгласила свое решение по твоему вопросу?
– Провозгласила.
– Каково было ее решение?
– Что я не несу ответственности за все то, что произошло в Баглуне. И могу оставить щенка.
Тулл хмыкнул.
– Все слышали?
Тишина.
– Королевский суд постановил, что этот щенок остается с парнем и тот может брать его с собой туда, куда ему захочется. Кто-нибудь, – произнес Тулл, обводя взглядом толпу и остановив его на Рэйфе, – хоть кто-нибудь не согласен с решением нашей королевы?
Снова тишина.
– Отлично. Как и следовало ожидать. Напоминаю, я меч короля. Оскорбление, что мне здесь нанесли, я оставлю без внимания. Но только на этот раз. – Он стоял молча и сердито смотрел на толпу, что остановила Корбана. Один за другим они отступили, пока не осталось никого.
Тулл нахмурился и посмотрел на Корбана.
– Я буду за тобой следить, – сказал он и ушел.
– Ты как, парень? – спросил Галион. Корбан смотрел вслед удаляющейся спине Тулла.
– Я… Я в порядке, – пробормотал Корбан.
– Хорошо. Тогда идем.
Они подошли к стойке с оружием, выбирая учебный меч по душе. Что-то заставило Корбана оглянуться. В тени рябин стояли две фигуры: одна огромная, другая стройная и не такая высокая. Они уходили, а когда Корбан моргнул, уже скрылись из виду.
– Уверен, что с тобой все в порядке? – снова спросил его Галион, когда они нашли место для занятия. – Вид у тебя бледный.
Корбан тяжело вздохнул. У него действительно слегка кружилась голова.
– Я этого не ожидал, – сказал он.
– Не ожидал? – Галион вопросительно поднял бровь.
– Нет. Я привык к косым взглядам, грубым словам. Но это…
– Сильные чувства, парень, часто перерастают в рукоприкладство.
– Да. Это я уже понял.
– Зачем ты это сделал? Зачем привел сюда волчня?
Корбан опустил взгляд, наблюдая за лежащей в траве Грозой, – ее медные глаза смотрели на него в ответ.
– Потому что скрывать ее неправильно, можно подумать, будто она сделала что-то не так, – сказал он. – Она заслуживает большего. И я тоже не совершил ничего плохого и не буду вести себя так, будто совершил. – Он улыбнулся Галиону. – Спасибо тебе.
– За что?
– Ты за меня вступился. Больше никто так не сделал.
– Пожалуйста. А теперь давай начнем.
Высокий воин поднял оружие, затем бросился на Корбана, нанося удары по голове и груди. Отпрянув назад, Корбан сумел отразить нападение, но затем рядом с ним что-то промелькнуло, и Галион, вскрикнув, отступил. Он запрыгал на одной ноге и отчаянно затряс другой.
Мгновение Корбан не понимал, что происходит, а затем увидел комок меха, что прицепился к ноге Галиона. Гроза вгрызлась в него зубами и отказывалась отпускать. Галион перестал прыгать, и волчениха опустила лапы на землю, не разжимая челюстей. Только медные глаза двигались, неотрывно глядя на рослого ратника. Она зарычала.
Когда Корбан рванулся вперед, на мгновение опустилась тишина, но ее нарушил хохот Галиона.
– Гроза, ко мне! – резко выкрикнул Корбан, и щенок отступил к нему.
– Полагаю, в этом нет ее вины, – признал Галион, успокоившись. – Она думала, что я на тебя напал. Но имей в виду. – Он ткнул пальцем в Корбана. – Сейчас это, может быть, и смешно, но, когда она станет размером с пони, уже будет не до смеха.
Корбан тоже засмеялся, представив такую картину.
– Приучили же мы ее не кидаться на цыплят, – сказал он, – так что я просто научу ее не кидаться на тебя.
– Был бы признателен. Но не мешай ей тебя защищать. Это может оказаться весьма кстати.
– Я и не буду. Я учу ее различать друзей и врагов.
– Что ты имеешь в виду?
Корбан подошел к Галиону, встал рядом с ним на колени и подозвал Грозу.
– Протяни руку, – произнес Корбан. Галион присел на корточки и сделал, как было сказано. Гроза обнюхала ладонь воина и зарычала.
– Друг, – проговорил Корбан. Рычание тут же прекратилось.
Галион фыркнул.
– Да брось, парень! Не настолько же она умная.
– Отец говорит, что настолько. Он учит своих собак отличать друзей от врагов, но говорит, что им требуется гораздо больше времени, чтобы это понять. Даже Буддай долго обучался этой команде. Отец говорит, что Гроза очень умная и может различать запахи лучше, чем любая другая собака, с которой он когда-либо сталкивался.
Галион удивленно поднял брови, но недоверие на его лице стало не столь явным.
Внезапно он посмотрел поверх щенка, сузив глаза, затем встал и быстрым шагом направился к оружейному двору. Корбан немного помедлил, затем последовал за ним.
Оружейное ристалище на самом деле представляло собой квадратную каменную площадку, что находилась на Поле. Это было место, где воины сражались друг с другом. Ступить на камень дозволялось только тем, кто высидел Долгую ночь.
