Кивэн было досадно – она чувствовала, что чему-то учится, движется вперед, становится лучше, и все же ей никак не удавалось прикоснуться к Корбану хотя бы самым кончиком своего самодельного оружия. По правде говоря, разрыв между ними делался все больше и больше.
«Должно быть, он действительно чему-то учится», – подумала она, оглядывая его с ног до головы.
«Он меняется». – Эта мысль внезапно осенила ее, пока она стояла на месте. Не только его фигура, хотя это было самым очевидным: руки стали толще, плечи – шире, лицо – более угловатым. Но и по-другому, изнутри. Взять хотя бы сегодня. Корбан вернулся с Рябинового поля тихим и задумчивым, но менее обеспокоенным, чем выглядел в последнее время. Его улыбка казалась другой, более глубокой.
– Ну, продолжим, – сказал он, встав в стойку и подняв палку.
Она взяла свою палку и вскинула голову. Сделав пару шагов назад и влево, прижалась спиной к живой изгороди из шиповника, стоя в тени приземистой башни, нависшей над садом, так что солнце находилось у нее за спиной.
Корбан усмехнулся – она пыталась его ослепить, вынудив смотреть против солнца, точь-в-точь как он и учил, – но все равно напал.
На этот раз сестра показала себя лучше, вспомнив, что Корбан велел переступать с ноги на ногу, чтобы сохранять равновесие при выпаде и избежать чрезмерного растяжения. Она все еще не могла дотронуться до него своим оружием, даже близко к нему не могла подойти, но оставалась на ногах дольше, чем в прошлый раз.
Это должно было что-то значить.
В конце концов раздражение перевесило. Кивэн бросилась на брата, уверенная, что победа у нее в руках… но лишь упала ничком в траву, перепахав носом землю. Позади раздался смех.
Она повернула голову, собираясь выругаться, но Гроза ее опередила – подпрыгнула к ней, ткнулась в ухо своим мокрым носом и ударила лапой по лицу.
– Ты идешь на поводу у своих душевных порывов, – наставительно заявил Корбан.
– Дурак, – буркнула Кивэн.
Он отвернулся и посмотрел на солнце, прикрыв глаза.
– На сегодня хватит. Продолжай упражняться, Кив. Ты хорошо справляешься.
– Бан… – начала она, двинувшись вслед за ним, но брат оставил ее без внимания и быстрым шагом направился к дому.
Отец был на кухне: накладывал себе в тарелку мясо и наполнял чарку медовухой.
– Пап, я хотел тебя кое о чем спросить, – заговорил Корбан.
– Спрашивай.
– Почему ты не остановил меня, когда я сегодня утром решил взять Грозу с собой на Поле? Ты же так долго запрещал мне это делать.
Таннон перевел взгляд на Корбана и некоторое время молчал. Затем пожал плечами.
– Я подумал, что ты готов, – просто ответил он. – Понял: раз уж ты этого по-настоящему хочешь, то тебя уже ничем не переубедить. – Он улыбнулся. – Сегодня утром я видел в твоих глазах тот самый решительный взгляд.
Корбан набычился и сощурил глаза.
– Так вот зачем ты пришел? Да еще и с Гаром.
– Заметил нас?
– Да. Стояли в тени, подглядывали.
– Бан, все было не так. – Таннон протянул огромную руку, чтобы взъерошить Корбану волосы, но остановился на полпути. – Ты должен был сделать это сам. И я тобой горжусь, парень. Но бывает, что такие вещи довольно быстро выходят боком. Если бы мы пошли с тобой на Поле, как бы ты себя при этом чувствовал?
Корбан задумался:
– Как ребенок.
Таннон кивнул:
– Кое-что человек должен делать сам. Но я хотел быть там, наблюдать за тобой. И если бы все вышло боком…
Корбан улыбнулся:
– Неужели опять сила слов? Только не это!
Таннон усмехнулся:
– Что-то в этом роде.
Кивэн посмотрела на лица отца и брата и нахмурилась.
– В чем дело? О чем вы говорите? Что произошло сегодня на Поле?
Корбан только улыбнулся.
– Увидимся позже, – сказал он, и Таннон дал ему пройти.
– Куда идешь? – крикнула ему вслед Кивэн.
– Думаю, схожу к Дату. Все-таки сегодня он впервые ступил на Поле.
Кивэн провела большим пальцем по кончику ножа и закинула руку назад, прицелившись в деревянный столб. Мгновение спустя лезвие ножа засело глубоко в древесине по самую рукоять, которая аж подрагивала от силы ее удара. Она улыбнулась, довольная своей меткостью, из-за пояса вытащила еще один нож и метнула его. А затем – еще один.
Позади нее кто-то захлопал в ладоши. Кивэн обернулась, вытаскивая новый нож.
Это была принцесса Эдана, а за ее плечом стоял Ронан.
– Что ты здесь делаешь? – окрысилась Кивэн, сама того не желая, и вложила нож в ножны. Было неприятно от самой мысли, что кто-то может вот так запросто подкрасться к ней сзади.
– Я постучала, но ответа не было, – ответила Эдана. – Ты, должно быть, была на чем-то крайне сосредоточена.
– Была, – согласилась Кивэн, направляясь к столбу и вытаскивая свои ножи.
– Будь осторожна, порежешься еще, – ухмыляясь заметил Ронан, охранник Эданы.
Кивэн снова обернулась; в мгновение ока прицелилась и бросила нож, что был у нее в руке. С мягким стуком он вонзился в дерево, на которое опирался Ронан, в расстоянии примерно половины ладони над его головой.
– Осторожнее, – пробормотал он, пригнувшись. С его лица исчезла улыбка.
– Мой нож режет только то, во что я целюсь, – сказала Кивэн, изо всех сил стараясь сама сдержать улыбку.
– Можно посмотреть? – спросила Эдана, глядя на торчащий из столба нож.
– Конечно.
Ронан вытащил лезвие, провел по нему пальцем и присвистнул.
– Странная развесовка, – протянул он.
– Потому что это нож для метания. Их делает мой папа. – Внутренне ее передернуло. Метать ножи ее научила мама, но папа сказал, чтобы она держала это в тайне, – ведь другие не одобрят того, что она так мастерски владеет оружием. Скажут, что это не женственно.
– Твой брат сегодня утром вызвал настоящий переполох – привел волчня на Рябиновое поле, – проговорила Эдана, изучая нож Кивэн.
– Что? – удивилась Кивэн.
– Ты разве не слышала?
– Мне никто ничего не говорит, – ответила Кивэн с кислой миной. – Что произошло?
Эдана рассказала.
«Так вот о чем они говорили с папой», – Кивэн почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке.
– Твоя мама сейчас в замке, – сообщила Эдана.
– Что?
– Гвенит. Твоя мама. Я видела ее в замке. Она разговаривала с моими родителями.
