Разозленный Халл отвел свои пароходы в открытое море и стал дожидаться главных сил союзников. Тем временем полковник Бодиско отправил царю рапорт о появлении вражеского флота и просил оказания помощи. В ответ император послал гарнизону свое благословление, произвел Бодиско в генерал-майоры и пожаловал каждому солдату по два рубля серебром.
Ободренный вниманием государя, гарнизон Бомарзунда приободрился и был готов биться до последней капли крови. Сражение началось тринадцатого августа, когда французский десант под командованием генерала Барагэ д’Илье начал высаживаться на берег.
Его прикрывали своим огнем все союзные корабли, общее число которых достигало сорок вымпелов. Все они находились вне зоны ответного огня крепостных орудий, но и в этой схватке русские артиллеристы смогли нанести урон врагу. Увидев, что один из пароходофрегатов сел на камни у берега, крепостные канониры пошли на опасный шаг. Рискуя разрывом стволов, они увеличили пороховой заряд вдвое допустимого и смогли повредить застрявший на камнях корабль противника.
В панике, чтобы облегчить пароход и поскорее сняться с камней, экипаж выбросил за борт все орудия и ядра, но это ему не помогло. Девять ядер угодило в борт корабля, надолго выведя его из боевого состава британского флота.
Другим неприятным проявлением русской смекалки стал тот факт, что крепостные канониры установили стволы орудий на деревянные колоды вместо отсутствующих станков и огнем своих пушек повредили еще один английский пароход. В отличие от предыдущего парохода, его спасло то, что он имел ход. Попав под обстрел и получив несколько пробоин, он смог выйти из зоны обстрела, но вскоре был вынужден остановиться. Вода активно проникала через пробоины в трюм, и весь экипаж усиленно работал на помпах.
Несладко пришлось и французским солдатам, высадившимся на берег. От огня гренадеров сильно пострадал их передовой отряд, в котором оружейным огнем были выбиты почти все офицеры. Только установив на берегу осадные батареи, французы приступили к штурму укреплений форта, но не тут-то было.
Метким орудийным огнем русские артиллеристы уничтожили все осадные орудия, и если бы не поддержка со стороны флота, французские солдаты не могли бы наступать. Сначала союзники подавили северный фланг русской обороны – башню Нотвик. В результате непрерывной бомбардировки они пробили брешь в крепостной стене, через которую ворвались французские солдаты и пленили гарнизон башни.
Затем наступил черед главной башни форта Бреннклинт, обороной которой руководил капитан Теше. В течение всего дня и наступившей белой ночи гарнизон храбро оборонял башню, отбивая атаку противника за атакой. От непрерывного обстрела в башне возник пожар, который и стал причиной ее гибели. Во время очередной атаки, когда французам удалось ворваться в укрепление через стенные проломы, объятая огнем кровля рухнула, огонь попал в пороховой погреб, и башня взорвалась.
Бои за Бомарзунд продлились до шестнадцатого августа, когда все крепостные орудия были приведены к молчанию и комендант Бодиско приказал спустить крепостной флаг. Часть солдат гарнизона не согласилась с приказом генерала и, взяв знамя, чтобы оно не досталось врагам, пойдя в штыковую атаку, пробились через ряды осаждавших крепость французов.
Горстка людей, не желавшая сдаваться, отбила у неприятеля шлюпки и переправилась через залив в Финляндию. Остальные, следуя приказу коменданта Бодиско, сложили оружие и были уведены в английский плен. Всего по итогам боев у русских погибло пятнадцать человек, и семьдесят один был ранен, тогда как потери одних только французского десанта исчислялись полутора тысячами человек.
Желая приумножить свою воинскую славу, вслед за Аландами Непир предложил атаковать финский порт Або, но получил вежливый отказ у французов. Генерал Барагэ д’Илье заявил, что не намерен рисковать своими десантниками в такое время года, и на этой балтийской кампании была поставлена жирная точка. Следуя приказу своего императора, Парсеваль увел французскую эскадру в Шербур, предоставив Непиру в одиночку вести обстрел и блокаду финской территории.
Для французских моряков балтийский поход закончился благополучно. Их «героизм» при штурме Бомарзунда был щедро вознагражден императором, для которого любая «победа» в военном бюллетене была на вес золота. Только так можно было поддержать тот шовинистический угар, который охватил простых французов с началом войны против России. Публике нужны были победы и герои, и император умело являл их. За свои подвиги генерал Барагэ получил чин маршала и звание сенатора, адмирал Парсеваль орден, а вот адмирал Непир подвергся обструкции.
И напротив, среди британцев уничтожение Бомарзунда было расценено как откровенная неудача. Выдав адмиралу аванс доверия, публика жаждала услышать вести об уничтожении Кронштадта, сожжении Зимнего дворца и увидеть в качестве боевого трофея части Медного всадника. Не получил адмирал поддержки и со стороны лорда Пальмерстона. Шведский король отказался менять свой нейтралитет на Аланды, и вождь вигов отвернулся от Непира. Как ни оправдывался адмирал перед морским министром, как ни взывал к разуму политиков, все было напрасно: его флот был распущен, а сам он был списан на берег, где подвергся травле со стороны газетчиков. Свою долю в это дело внесла и королева Виктория, зря махавшая платком уходящей в поход эскадре.
Ничуть не лучше был поход британских кораблей к берегам Белого моря. В связи с тем, что главные силы британского флота были задействованы на Черном и Балтийском море, адмиралтейство было вынуждено отправить на Русский Север всего три корабля, два из которых являлись паровыми. Командовавший эскадрой капитан Эрасмус Омманей должен был захватить Архангельск и уничтожить приморский городок Онегу.
Прекрасно зная, что на Белом море нет военного флота, Омманей клятвенно заверил первого лорда адмиралтейства Джеймса Грейама, что британский флаг будет развеваться над Архангельском, после чего отправился в путь.
До Белого моря корабли ее величества королевы Виктории добрались без особых трудностей, но потом начались проблемы. И заключались они не в том, что дорогу к Архангельску им вдруг преградили русские корабли. Неожиданно выяснилось, что бардак имел место и в самом лучшем флоте мира. Составители лоции Белого моря черным по белому написали, что осадка кораблей, идущих к Архангельску, не должна превышать тринадцати футов, тогда как осадка судов, находящихся под командованием Омманея, превышала пятнадцать футов.
Стоя на мостике, несчастный капитан рвал на себе волосы и ревел подобно белуге, но ничего сделать не мог. Порт Архангельск с его богатыми припасами и товарами, равно как и городок Онегу ему не суждено было покорить. Пушки его пароходов не могли достать до берега, а высадка десанта из состава команды была равноценна самоубийству.
После неудачи с захватом складов Архангельска остро встал вопрос с углем. Два из трех кораблей у Омманея были паровыми, и запас топлива у них уменьшался на глазах. На случай непредвиденных обстоятельств адмиралтейство заказало для эскадры Омманея два парохода, груженных углем, которые должны были прибыть в Тронхейм. Однако появление их на севере ожидалось не ранее начала октября.
