Охваченный огнем брандер с грохотом ударился в борт «Трибюн», проломил его и прочно застрял в корпусе корвета. Огненный сноп горящих обломков и искр обрушился на палубу корабля капитана Стаба, угрожая в считаные минуты уничтожить все паруса и такелаж корвета.
Не прошло и пары минут с момента удара, как команда бросилась на борьбу с огнем, и наверняка смогла бы уберечь корвет от пожара, но от столкновения с брандером была повреждена одна из стенок крюйт-камеры. Вскоре языки пламени и огромные снопы искры, подобно сказочному дракону, проникли внутрь крюйт-камеры, вынося королевскому корвету смертельный приговор. Английские матросы отчаянно пытались справиться с ужасным врагом с помощью воды, но корабль был обречен.
Могучий взрыв с легкостью расколол красавец «Трибюн» пополам, безжалостно разметав в разные стороны останки того, что еще недавно было одним из лучших винтовых корветов флота ее величества. Из экипажа корвета уцелели лишь те, кто находился в шлюпках, пытаясь оказать помощь терпящей бедствие команде командора Гастингса. В одно мгновение они превратились из спасителей в спасаемых.
Из числа охотников русского брандера не спасся никто. Все они нашли свою смерть в этом смертельном поединке, с честью выполнив взятый на себя долг перед Отечеством. Так сражались в этот день с врагом черноморские моряки, защитники Севастополя.
К счастью для французской эскадры, пути к самым ценным призам атаки, линейным кораблям с пехотой на борту, были прочно перекрыты пароходами, парусными фрегатами и прочими судами. Некоторые из них были пустыми, и когда русские охотники таранили их или поджигали их, с борта поврежденных кораблей в море прыгала одна лишь команда. Конечно, морякам было до смерти обидно, что им не удавалось нанести врагу того урона, на который они рассчитывали, но даже гибель вражеского транспорта с его грузом, а также парохода или военного корабля шла в общую копилку будущей победы.
Умело лавируя среди стоявших на якоре кораблей противника, брандер Бутузова сумел пробраться внутрь вражеского строя. Мичман храбро вел свой пароходик вперед, не обращая никакого внимания на пушечную и ружейную пальбу с бортов вражеских кораблей. Убедившись в правоте теории Ардатова о том, что в маленький, юркий пароходик большим кораблям попасть очень трудно, мичман чувствовал себя непобедимым воителем. Да и как могло быть иначе, если вражеским огнем был серьезно поврежден лишь один из русских брандеров, да и тот попал под накрытие совершенно случайно!
Не убоявшись грохочущей смерти, Бутузов приблизился к большим парусным кораблям вражеской эскадры, не удостоив своего внимания транспорты и пароходы, располагавшиеся снаружи строя. Крепко сжимая штурвал корабля, мичман вел маленький пароход к черным громадам вражеских кораблей, беззащитно застывших перед юрким брандером.
Бутузова очень подмывало направить свой пароход на французский линейный корабль, любезно предоставивший мичману свой бок для удара, но его таран для противника был подобен укусу маленькой блохи – больно, но не смертельно. С болью в сердце он прошел мимо столь заманчивого приза, и судьба тут же вознаградила его, послав навстречу трехмачтовый фрегат под турецким флагом. В подзорную трубу было хорошо видно большое число красных фесок солдат, высыпавших по тревоге на палубу фрегата. С каждой минутой их становилось все больше и больше, и мичман решительно повернул свой брандер на врага.
«Файзиле-Аллах» – так назывался выбранный Бутузовым корабль – сразу отреагировал на маневр мичмана, окутавшись огромным пороховым облаком от бортового залпа. Первыми загрохотали пушки верхней палубы, затем их ужасный рокот подхватили батареи нижнего ряда, дружно обрушивая на противника свой смертоносный груз. Казалось, что от русского брандера должно было остаться мокрое место, но когда дым рассеялся, изумленные турки увидели, что противник цел и невредим и уверенно движется к «Файзиле».
С громкими криками проклятья обрушились офицеры на своих канониров, приказывая им немедленно потопить врага. Несчастные пушкари, нещадно подгоняемые плетьми и ударами кулаков своих беков, торопливо дали новый залп, затем еще и еще, но результат оставался прежним. Русский брандер как ни в чем не бывало плыл к фрегату, быстро приближаясь к мертвой зоне для его орудий.
– Шайтан его заговорил! – мгновенно разнеслось среди турецкой команды, сея панику и страх среди матросов, против которых были бессильны кулаки и плетки офицеров, обрушившиеся на спины нижних чинов.
– Открыть оружейный огонь! Перебить неверных! – прозвучала команда с капитанского мостика в надежде, что еще не успевшие сойти на берег девятьсот турецких солдат смогут остановить маленький пароход.
Мысль была блестящей, но вот дисциплина и выучка у турецких аскеров, находившихся на борту фрегата, была совершенно иной, чем у англичан или французов. Прошло очень много драгоценного времени, пока с борта корабля по брандеру ударил нестройный ружейный залп, затем другой, третий.
Высыпавшие на шканцы матросы со страхом и надеждой смотрели на корабль гяуров, но он явно был заговорен. Мало того, что он не желал тонуть от огня пушек «Файзиле» или отворачивать от непрерывных залпов султанских аскеров, так еще и с его борта выстрелила пушка, и град картечи ударил в плотную толпу солдат, стоявших на палубе.
Выстрел был очень удачен. С десяток человек, сраженных русским свинцом, рухнули замертво, и не меньшее число солдат заметалось по палубе, щедро забрызгав ее кровью и огласив воздух отчаянными криками. Все это окончательно укрепило в сердцах турецких матросов веру, что против них действует творение злокозненного шайтана.
Видя, как неумолимо быстро сокращается расстояние между фрегатом и русским пароходом, матросы не сговариваясь ринулись к противоположному борту, решив как можно скорее оставить обреченный на гибель корабль.
– Назад, собаки! Назад, трусы и порождения лживой гиены! – громко обрушивал на головы матросов свои проклятья капитан фрегата Али-Аббас, но все было напрасно: турецкие моряки боялись русского шайтана гораздо больше, чем своего капитана.
Вслед за матросами к борту ринулись солдаты, которые поголовно не умели плавать, и в считанные минуты у борта образовалась давка. Естественно, при таком положении дел на борту корабля, фрегат был уже обречен еще до столкновения с русским брандером.
Когда таран Бутузова с хрустом врезался в массивный борт фрегата, часть его экипажа уже была в воде и плыла в сторону берега, пытаясь спасти свои драгоценные жизни. Ничуть не лучшим было положение на борту корабля, где шла отчаянная борьба за шлюпки. Некоторые из них от удара брандера перевернулись, и сидевшие в них люди дружной гурьбой полетели в темные волны Черного моря.
В результате столкновения с брандером в трюме фрегата открылась течь, однако она была не столь опасна, как при взрыве шестовой мины. Ее наверняка можно было заделать и спасти фрегат, но никто этого не собирался делать. Весь экипаж и находившийся на борту десант стремились как можно скорее покинуть «Файзиле», уже окончательно его похоронив. Фрегат продержался на воде еще около часа, прежде чем медленно завалился на правый бок и затонул.
