Первой неожиданностью для французов стало положение эскадры Нахимова. Встав на якорь близко к берегу, русский адмирал резко ограничивал противника в возможностях проведения маневра, заставляя атаковать в невыгодных для него условиях.
– Этот Нахимов не так прост, как уверял меня сэр Френсис. Однако хитрость не поможет русской лисе избежать своей участи! – гневно воскликнул командир «Тулона» капитан Блерри, стоя на капитанском мостике своего корвета.
– Господа офицеры, – обратился Блерри к своим помощникам, – нам предстоит на деле доказать русскому адмиралу, что корабли императора Наполеона маневренны, быстры, а их канониры умеют отлично стрелять. По местам! Мы атакуем!
Быстро и уверенно заскользили по морским волнам корветы Второй империи, подобно двум красивым хищным птицам, устремившимся за добычей. Впереди шел «Тулон», за ним, повторяя маневры ведущего, – «Ваграм». Вот они начали сближение, вот во шли в зону огня и первыми начали стрелять по русским кораблям.
Блерри с жадностью прильнул к окуляру подзорной трубы в надежде увидеть признаки своего триумфа, но его ждало жестокое разочарование. Ядра корветов градом падали вокруг русских парусников. Капитан отчетливо видел несколько попаданий французских ядер в носовую надстройку вражеского флагмана, однако того, что ласкает взор военного моряка, – сбитых мачт и пламени пожаров – не было.
Французские корветы еще дважды открывали огонь по эскадре неприятеля, и всякий раз капитан с горечью опускал подзорную трубу: стрельба его канониров с дальней дистанции оставляла желать лучшего.
– Приготовиться к повороту и сближению с противником! – приказал Блерри своему помощнику и, чуть помолчав, ядовито добавил: – Будем надеяться, что канониры правого борта будут более удачливыми в стрельбе по врагу.
– Но это опасно, господин капитан! У русских кораблей хорошие комендоры, – высказал свои опасения первый помощник.
– Ерунда! Их комендоры хороши против медлительных парусников, а против наших паровых кораблей они бессильны. К тому же они явно проспали наше появление, Можерон, – зло молвил Блерри, и помощнику нечего было возразить.
Действительно, по непонятной причине все это время русские корабли молчали. Они упорно продолжали молчать и после совершения французскими кораблями поворота и даже при выходе на новую линию атаки. Адмирал Нахимов беспрепятственно позволил противнику атаковать свои корабли пушками правых бортов корветов.
Торопясь поскорее использовать выпавшую в этом бою фору, французские корветы лихорадочно загремели своими орудиями. Вначале это были дружные пушечные залпы, которые потом зазвучали вразнобой. Комендоры корветов спешили обрушить на врага как можно больше ядер.
Вновь море возле русских кораблей вскипело от падающих рядом с ними вражеских бомб. Однако на этот раз расстояние между противниками значительно сократилось, и результаты стрельбы имперских канониров были иными. От многочисленных попаданий на флагманском линкоре русских вспыхнул пожар, а на втором корабле была серьезно повреждена фок-мачта. Кроме этого, на обоих парусниках был поврежден такелаж, что должно было ограничить подвижность русских кораблей, снимись они сейчас с якоря.
Охваченный боевым азартом, капитан Блерри с радостью наблюдал за языками огня, вспыхнувшего на борту русского флагмана. Как страстно он желал, чтобы рыжее пламя быстро распространилось по вантам и парусам ненавистного корабля, превратив его в могучий костер посреди моря! Однако его надеждам не суждено было сбыться. Яростно начав свою демоническую пляску, огонь на борту «Парижа» стал быстро слабеть и хиреть, а затем и вовсе погас.
Напрасно Блерри ожидал новых всполохов в темных клубах дыма. Их больше не было. Русские моряки быстро справились с возникшим пожаром.
– Корабли противника серьезно повреждены! Я сам видел, как наши ядра неоднократно попадали в их пушечные порталы, господин капитан! – радостно прокричал Можерон, едва только «Тулон» вышел из зоны огня.
– Я тоже прекрасно это видел! И русские пушки опять молчат! – торжествующе, выкрикнул в ответ Блерри. – Приготовиться к новому повороту и дальнейшему сближению с противником!
– А может, это хитрая ловушка, господин капитан? – спросил помощник и тут же пожалел об этом.
– К черту вашу ловушку, Можерон!!! – взревел командир. – Я не знаю и не желаю знать, о чем думает адмирал Нахимов, но я твердо знаю, что сегодня потоплю его во славу нашего императора. Отдать приказ о повороте!
Все то время, что французские корветы обстреливали «Париж» и стоящую рядом с ним «Императрицу Марию», адмирал Нахимов невозмутимо стоял на капитанском мостике флагмана. Время от времени, поднося к своим глазам подзорную трубу, он неторопливо наблюдал за развернувшимся перед ним сражением.
Внешне русский флотоводец был абсолютно спокоен, и только сильно покрасневшее лицо выдавало его внутренние переживания, хотя оно было единственным признаком волнения Нахимова. Заложив правую руку с зажатой в ней подзорной трубой за спину, он невозмутимо слушал доклады своих офицеров, отвечая короткими приказами или комментариями.
– Скверно стреляют, очень скверно. Только порох зря жгут, – произнес Нахимов, оценивая результативность огня противника на дальней дистанции, и был абсолютно прав: всего лишь несколько ядер угодило в корпус флагмана, нанеся ему минимальный урон.
– Корабли противника идут на сближение! – с тревогой в голосе донес адмиралу один из офицеров штаба.
– Очень хорошо. Посмотрим, на что способны французские комендоры с этой дистанции, – спокойно молвил Нахимов, внимательно наблюдая за быстро приближавшимися кораблями врага.
– Павел Степанович, вы бы встали чуть подальше. Неровен час, шальное ядро прилетит, – с мольбой в голосе обратился к Нахимову, стоящему у самого кормового фальшборта, его молодой адъютант Павел Корн.
– Напрасная просьба, Павел Семенович. Смерть моя по большому счету ничего не изменит, – невозмутимо отвечал моряк.
– Как так, Павел Степанович?! – искренне удивился лейтенант.
– Да вот так. Сейчас все находится в руках наших комендоров. Если я их правильно воспитал и обучил, то враг будет разбит, буду я жив или мертв. А если плохо, то любая смерть будет мне за счастье, лишь бы не видеть своего позора.
– Да как можно, господин адмирал? – возмущенно вскричал Корн.
– Можно, смею вас заверить. Такова жизнь. А вот вам, милостивый государь, совершенно незачем рядом со мной стоять. Глупо своей молодой жизнью зазря рисковать. Извольте встать у меня за спиной и докладывать о действиях британского линкора, – приказал Корну адмирал.
– Есть! – смиренно произнес лейтенант и принялся наблюдать за кораблем капитана Кнабса, чьи боевые действия мало чем отличались от действий французов.
Начав стрелять с дальних дистанций, «Куин» медленно приближался к стоявшему на якорях «Константину». При этом, как и капитан Блерри, британец был вынужден проводить сложные маневры, дабы иметь возможность обрушить на русский парусник мощь своей бортовой артиллерии.
