– «Тулон» поражен, ваше превосходительство! Победа! – радостно вскричал Колычев, азартно указывая пальцем на разрастающийся на вражеском корабле пожар.
– Рано еще о виктории говорить, – одернул его Нахимов, но Колычев не согласился с ним.
– Да как же не виктория?! Смотрите сами: «Тулон» горит, «Ваграм» тонет. Враг разбит! – ликовал капитан, но адмирал не торопился разделить его чувства.
– Узнайте, как там дела у Новосильского на «Константине»? – приказал он Зимину. – Справится ли он с британцем? Хотя и так видно, что положение у него трудное.
Адмирал Нахимов был прав. Положение у вице-адмирала Новосильцева было далеко не блестящим. Выполняя приказ Нахимова, он терпеливо ожидал, когда британский линкор сблизится с ним на дистанцию «пистолетного выстрела», однако англичанин, в отличие от своих французских союзников, предпочел не рисковать. Капитан Кнабс предпочел вести огонь со средней дистанции и вполне удачно извлек выгоду из молчания русских орудий. Канониры «Куин» были не столь меткими, как их собратья на «Париже», однако все же своим огнем смогли серьезно повредить такелаж стоящего на якорях «Константина».
Видя серьезное положение своего корабля и полностью разгадав тактику противника, вице-адмирал Новосильский на свой страх и риск приказал открыть огонь по противнику. Уже с первых выстрелов вражеский линкор попал под удар, но говорить о возможной победе над неприятелем не приходилось. Парусник очень нуждался в помощи, и она пришла. По приказу адмирала Нахимова к нему на помощь устремился «Владимир».
– Смотрите! А англичане явно приняли «Владимир» за брандер и собираются ретироваться! – радостно воскликнул адмирал, с трудом удерживая в онемевших руках подзорную трубу.
– Вы совершенно правы, Павел Степанович! – поддержал Нахимова Колычев. – Противник явно собирается оставить поле битвы. Виктория!
Однако адмирал вновь не торопился праздновать победу, продолжая внимательно наблюдать за морем.
Капитан Кнабс действительно ошибочно принял «Владимир» за русский брандер и решил благоразумно отступить, тем более что судьба французских корветов была абсолютно ясна. Быстро совершив разворот и показав противнику корму, британский линкор устремился прочь от турецкой столицы, сражение у которой не принесло счастья кораблям коалиции. Казалось, что «Куин» сумеет благополучно оторваться от врага, но с каждой минутой бегства лицо английского капитана становилось темнее и темнее. Глядя в подзорную трубу, господин Кнабс все четче и яснее осознавал свою ошибку в оценке корабля противника. В глубине души он продолжал надеяться, что упрямо преследующий его пароход и есть русский брандер, но меткий пушечный выстрел с «Владимира» полностью похоронил его надежды. «Куин» был обречен, и противник не собирался давать ни одного шанса на спасение.
Быстро догнав тяжелый и неповоротливый парусник, русский пароход стал целенаправленно расстреливать широкую корму британца. Напрасно Кнабс пытался развернуть корабль и дать бортовой залп по своему мучителю. Русский пароход словно приклеился к корме «Куин» и раз за разом поражал парусник своими выстрелами.
Прошло полчаса этого ужасного избиения парусного гиганта. Получив множественные пробоины, он стал медленно погружаться в воду. Так закончилось последнее морское сражение этой войны с участием парусных кораблей и пароходов.
С радостью и тревогой наблюдал адмирал Нахимов, как британский линкор покидал поле битвы, преследуемый «Владимиром». По его приказу «Императрица Мария» снялась с якорей и подошла к месту боя, чтобы оказать помощь французским морякам. Корабль мало пострадал от вражеского огня, львиную долю которого приняли на себя «Париж» и «Константин».
– Ну, что же, вот теперь действительно – виктория, – медленно проговорил Нахимов, обращаясь к Колычеву.
– Виктория, Павел Степанович! Виктория! – радостно согласился капитан. – Враг полностью разбит, а все наши корабли целы!
– Да, целы, – молвил устало Нахимов и согласно давней привычке полез в карман за часами: в каждом сражении или походе он всегда засекал время начала и конца боевых действий.
– Значит, сражение наше продлилось… – Нахимов нажал на крышку луковицы часов и взглянул на стрелки циферблата, – …всего…
Неожиданно тупая боль в груди, постоянно беспокоившая Нахимова все последнее время, сдавила с такой силой, что у адмирала перехватило дыхание и потемнело в глазах. Все тело моряка разом сделалось ватным, часы выпали из ослабевших пальцев, и он грузно рухнул на палубу лицом вниз.
Когда корабельный доктор, оставив свой лазарет, прибежал на громкие крики команды и приступил к осмотру больного, все было кончено. Храброе сердце последнего севастопольского адмирала перестало биться, и эскулапу осталось только закрыть глаза великого флотоводца.
Если на море жестокая баталия завершилась, то сражение на суше в это время только-только начинало набирать свою мощь в ожесточенном противоборстве русского десанта с объединенными силами коалиции.
Сошедший прошлой ночью на берег граф Ардатов задолго до рассвета привел полки генерала Муравьева в полную боевую готовность. Перед тем как покинуть лагерь, Ардатов обратился с речью к солдатам, стоя в центре бивака, ярко освещенный светом горящих костров.
– Ребята! Сегодня нам предстоит тяжелый бой! – воскликнул граф, обращаясь к застывшим в стройных шеренгах полкам. – Этой ночью, коварно нарушив перемирие, против нас выступили турки вместе с пришедшими к ним на помощь англичанами и французами. Сколько их? Я не знаю. Одно могу твердо сказать – много. Гораздо больше нас всех вместе взятых, иначе они бы не рискнули выступить против нас.
Ардатов замолчал, переводя дыхание, и тотчас услышал в ответ одобрительный гул из солдатских рядов.
– Сегодняшняя битва будет очень жестокой. Противник хочет сбросить нас в море и приложит к этому все свои силы. В этом можете не сомневаться. Поэтому каждый из вас должен понять только одну вещь. Нужно стоять до конца! Кто побежит, тот не только себя и товарищей своих погубит, но и то великое дело, ради которого мы сюда приплыли. Если мы разобьем врага сегодня, то уже завтра турецкий султан подпишет мирный договор, который так нужен России. И война будет закончена.
Граф сделал паузу, а затем решительно вскинул вверх правую руку с зажатой в ней саблей.
– Многие из вас сражались со мной под Инкерманом и Балаклавой и одерживали блистательные победы. Сегодня я вновь поведу вас в бой и вновь твердо верю в нашу с вами победу. Вперед, чудо-богатыри! И храни вас Господь!
Едва только Ардатов закончил говорить, как по солдатским шеренгам пронеслось раскатистое «ура!», которое стало разноситься по всему лагерю, с каждым разом набирая силу и мощь.
Говоря Нахимову о том, что сухопутные войска занимают выгодные позиции под Стамбулом, граф Ардатов нисколько не кривил душой. Весь правый фланг русского десанта был надежно прикрыт византийскими крепостными развалинами, делавшими невозможным скрытое приближение врага. С левого фланга русских позиций тянулась холмистая гряда, на преодоление которой враг должен был потратить массу времени, при этом основательно расстроив свои ряды. Единственным местом, пригодным для массированной пешей атаки полков коалиции, было широкое пространство сразу за ручьем Али-бей-су, воды которого впадали в бухту Золотой Рог.
