– Да?
– Да, ваше величество. Я не доложил вам об этом в свое время только из соображения того, чтобы ваша христианская совесть не пребывала в угнетенном состоянии из-за столь неприятных аспектов нашей большой политики. Что поделать, не все то, что мы творим на благо нашей империи, мы делаем в белых перчатках, – с притворным сожалением сказал Буоль. – Вот и теперь я рискнул посвятить вас в столь грязные подробности дипломатической кухни только ввиду очень трудного и опасного положения, в котором мы оказались благодаря деятельности вашего царственного брата.
– Можно короче?
– Конечно, ваше величество. На примете у нашей итальянской жандармерии есть несколько особо буйных анархистов, которые готовы пожертвовать собой ради торжества идей анархизма и совершить покушение на тирана Наполеона. Господин Бонапарт также не очень популярен в Италии из-за жестоких мер против итальянских эмигрантов, проживающих на территории Франции.
– То есть вы предлагаете физическое устранение французского императора? – с некоторым испугом переспросил Франц Иосиф.
– Как ни прискорбно звучит, именно это я и предлагаю. Основываясь на своем дипломатическом опыте, я с уверенностью могу утверждать, что Наполеон Бонапарт всерьез взялся за перекройку европейских границ. Смею вас уверить, что я хорошо знаю людей подобного типа, и остановить их может только одно – полное военное поражение. Больше ничего другого они не признают. Если мы сейчас не остановим французского императора, то боюсь, нас ждут более серьезные территориальные потери, чем наши итальянские провинции и польский Краков.
Произнеся столь несвойственную дипломатам открытую речь, Буоль с замиранием сердца ожидал реакции своего монарха. Больше всего он боялся, что молодой император по простоте своей души и неопытности начнет гневно обвинять его в потакании чудовищным грехам и в одно мгновение порушит всю ту стройную конструкцию тайного влияния, которую с таким трудом создал господин министр. Буоль очень не хотел посвящать монарха во все подробности закулисной жизни венской дипломатии, но чрезмерная активность Наполеона не оставляла ему выбора.
Министр с напряжением следил за выражением лица самодержца, но никак не мог определить направление хода его мыслей. Он уже ожидал самого худшего и мысленно готовил свою речь об отставке, однако реакция молодого императора была не похожа на то, что Буоль мог себе представить. Франц Иосиф просто и даже несколько суховато спросил, что будет необходимо для осуществления плана. Будничность тона императора несколько разочаровала министра, но опытный дипломат не показал этого и, взяв нужную паузу, так же просто и буднично ответил императору:
– Только деньги, ваше императорское величество. В отличие от дипломата здесь Франц Иосиф не смог сдержать своего удивления.
– И только? – изумленно спросил император, в чьем воображении убийство Наполеона должно было сопровождаться определенными трудностями. – Как это произойдет?
Буоль с большим трудом подавил в себе желание ответить так, как отвечают в подобных случаях взрослые мужчины неопытным юношам, но этика моментально взяла верх, и он произнес:
– Ваше величество, зачем вам знать подобные нюансы? Главное принять решение, а все остальное будет зависеть от Божьей воли и расторопности наших агентов.
– Да, Буоль, вы, как всегда, правы. – Император одернул на себе сюртук и, немного помолчав, осторожно спросил: – Я что-то должен подписать?
– Никак нет, ваше величество, – услужливо произнес министр. – Достаточно всего лишь одного вашего слова, чтобы тайный механизм пришел в действие. Прикажите, и мы начнем действовать сию же минуту.
Душевные колебания Франца Иосифа длились не очень долго, и монаршее согласие на устранение императора Наполеона было получено. Отныне австрийского императора прочно связывал с господином Буолем тайный замысел, исполнение которого гарантировало бы Австрии спокойное существование в ближайшие десять-пятнадцать лет. Дальше в будущее смеют заглядывать только одаренные люди, которыми ни Буоль, ни Франц Иосиф не являлись.
Наглядным подтверждением этого факта стали новые неутешительные вести для венского двора, пришедшие из Пруссии. С пришествием во власть Бисмарка золотые дни спокойного главенствования Австрии в Германском союзе закончились раз и навсегда. Новый прусский премьер был деловым человеком, что он и доказал своими действиями.
После того как ландтаг в очередной раз отказался утверждать бюджет страны, Бисмарк распустил парламент без объявления новых сроков выборов. Берлинские демократы были очень возмущены столь бесцеремонным поведением пруссака, как они за глаза называли Бисмарка, и уже разрабатывали свои контрмеры, но все неожиданно изменилось. Из каких-то источников стало известно, что для наведения внутреннего порядка в Прусском королевстве русский царь готов оказать королю Вильгельму военную поддержку, аналогичную той, которую он оказал Австрии в 1848 году.
Говорили, что военный министр уже отдал секретный приказ пограничной страже и воинским частям, дислоцированным возле границы с Россией, о недопущении вооруженного конфликта с русскими полками в случае перехода ими границы и начале движения на Берлин.
Сразу появилось множество очевидцев, собственными глазами видевших русских гусаров из необъятных глубин России, которые случайно пересекли границу. Увидев подданных прусского короля, русские кавалеристы немедленно покидали приграничные деревни, принося свои извинения старостам или случайным пограничникам. Поговаривали также о страшных казаках и полудиких татарах и башкирах. Вблизи границы их никто не видел, но присутствие этих соединений явно угадывалось по ту сторону кордона.
Для культурного европейского жителя той поры не было ничего страшнее, чем кровожадные орды казаков, совершенно не боявшихся смерти, ради которой те только и жили. Считалось, что, ворвавшись в мирный европейский городок, казаки немедленно начнут грабить, пьянствовать и творить бесчинства над беззащитными женщинами, стариками и младенцами.
В умах добропорядочных немцев моментально всплыли рассказы из недалекого прошлого о том, что творилось в Венгрии при наведении порядка русскими батальонами. Досужие обыватели столь красочно описывали деяния казаков, что никто из мирных бюргеров не желал испытать подобного на своей шкуре. Каждый берлинец умел хорошо считать и без труда мог определить, сколько времени понадобилось бы русским войскам, чтобы достичь предместий Берлина.
Все эти новости разом свели на нет весь боевой пыл сторонников парламента. После шокирующего заявления Бисмарка о том, что в управлении государством можно обходиться без парламента, то, что он попросит военной помощи у русских для подавления восстания, казалось вполне возможным. Прошло несколько дней, и стало ясно, что новых баррикад в Берлине не будет.
Бисмарк ликовал от своей первой победы, одержанной им на посту прусского премьера. Запустив страшную сказку о русских казаках, он на деле доказал, что хорошо знает психологию рядового немецкого обывателя. Не останавливаясь на достигнутой победе, Бисмарк продолжил стремительно развивать успех и громогласно объявил о начале создания новой армии. В тот же день сенат полностью одобрил предложенную премьером программу военной реформы, и работа закипела.
