Нисколько не опасаясь противодействия со стороны русского флота, союзники встали у мыса Такиль, выискивая подходящее место для высадки десанта. Все это делалось обстоятельно и неторопливо, отчего высадка пехоты началась в третьем часу пополудни между Камыш-Буруном и Амбелаки.
На берег уже успели сойти шотландская бригада Камерона и турецкий отряд Рашид-паши, когда дозорные, наблюдавшие за горизонтом, заметили пароходные дымки. Это со стороны Азова к Керчи приближался отряд ничего не подозревавшего капитана Колотовского. Отрабатывая навыки атаки врага на море, он вел свои пароходы косой линией, из-за чего они как бы накатывались широкой волной на стоявшие у берега корабли коалиции.
Желая создать для команд брандеров условия, максимально приближенные к боевой обстановке, Колотовский перед выходом из Азова приказал установить на всех кораблях шестовые мины. Единственное, чем не были оснащены корабли брандерного отряда, так это весельными шлюпками, предназначенными для спасения экипажа судна после столкновения с целью. Их предполагалось получить в Керчи после прибытия в порт.
Ардатов не зря назначил командиром отряда брандеров именно Колотовского. Капитан второго ранга был ярый фанатик порученного ему дела. Он собирался уничтожать вражеские корабли при любых условиях и обстоятельствах, и данный фактор сыграл ключевую роль в событиях, развернувшихся под Керчью.
Едва только стало ясно, что на пути отряда находится вражеский флот, как Колотовский, не колеблясь ни секунды, принял решение атаковать врага с ходу, полностью презрев возможность собственной гибели.
– Ребята! – обратился командир к двум своим товарищам. – Перед нами британский флот. У нас нет спасательных шлюпок, но несмотря на это, я намерен немедленно его атаковать. Если кто не согласен с моим решением, пусть прыгает за борт. Не обижусь. Мне только больше чести будет!
Никто из экипажа брандера не воспользовался предложением своего капитана.
– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – изрек мичман Нифонтов, в глазах которого заблестел лихорадочный азарт смертельного боя.
– Сыграем в орлянку с господами британцами. Давно у меня на них руки чешутся! – поддержал товарищей лейтенант Кобелев, чем вызвал радостную улыбку у командира.
– Тогда подать кораблям сигнал «делай как я», – приказал Колотовский и решительным движением повернул штурвал судна, бросая свой корабль в атаку на неприятеля.
Ни один из экипажей ведомых Колотовским брандеров не отказался повиноваться приказу своего командира, хотя у каждого из них была возможность уклониться от атаки под благовидным предлогом отсутствия шлюпок.
Для многих из русских моряков внезапная встреча с противником была сильным потрясением, хотя они к ней целенаправленно готовились вот уже несколько месяцев. Еще большим угнетающим фактором являлось отсутствие шлюпок, что делало шанс спасения после взрыва близким к нулю. Было очень страшно, но честь и долг перед Родиной, а также страстное желание поквитаться с ненавистными врагами, отодвинули все иные душевные помыслы далеко назад. Брандеры все как один повторили полученный от командира сигнал и пошли на сближение с врагом. Наступил решающий час испытаний.
Первыми, кто отреагировал на возникшую опасность, были британские канонерки стоявшие вдоль береговой линии. По замыслу английского адмирала они должны были прикрывать своими пушками высадку англо-французского десанта, так как благодаря низкой осадке могли приблизиться к берегу на максимально возможное расстояние.
Разогнав первыми выстрелами казачий пикет, английские дозорные стали внимательно наблюдать за Павловской батареей, со стороны которой ожидалось появление русских войск. Заметив приближение неизвестных пароходов, британцы некоторое время колебались в раздумье, а затем на их мачтах взвились сигналы, предупреждающие эскадру об опасности. Корабли коалиции дружно отрепетовали полученное известие, но вместо боевой готовности к отражению вражеской атаки на судах возникла тихая паника, которая быстро разрасталась. Все дело заключалось в том, что, убаюканные своим всесилием, союзные суда не были готовы к отражению атаки русских брандеров. На парусных кораблях были свернуты паруса и снасти, а на пароходах не были разведены в полную силу котлы. Оставалось надеяться на меткость союзных комендоров и на госпожу удачу.
Едва приближающиеся к эскадре корабли были квалифицированы дозорными как русские брандеры, как все корабли коалиции открыли хаотичный огонь, который ни в какой степени не представлял серьезной угрозы для пароходов Колотовского. Напрасно линейные корабли и фрегаты извергали из себя мощные бортовые залпы. Их ядра и бомбы попадали куда угодно, только не в цель. Маленькие и юркие пароходики всякий раз успевали покинуть то место, куда стреляли вражеские канониры. Лишь только одно ядро, как бы в насмешку над всей союзной эскадрой, угодило в борт головного парохода, на котором шел Колотовский, не причинив большого ущерба. Еще через некоторое время на других пароходах были сбиты труба и мачта, но попадания эти носили скорее случайный характер. Офицеры бегали вокруг канониров, обрушивая на их головы гневные потоки криков и угроз, но это мало помогало делу.
Капитан Колотовский сразу определил свою цель атаки среди стоявших на якоре кораблей противника. Им стал стодвадцатипушечный корабль «Фридлянд», на котором располагались главные силы первой бригады генерала Ниоля, еще не успевшие съехать на берег. От его бортов только отошли первые шлюпки, наполненные солдатами, одетыми в синие мундиры.
– Проклятье! Так они все успеют удрать от меня! – гневно воскликнул Колотовский, пытаясь определить количество оставшихся на борту солдат.
– Не торопитесь, Николай Сергеевич, – подал голос мичман Нифонтов, также наблюдающий за врагом в подзорную трубу. – Это только первая партия. На берегу синюков не видно.
Командир головного брандера согласно кивнул головой: синие мундиры на берегу явно не просматривались.
– Прикройтесь, сейчас будет жарко! – крикнул Колотовский своему помощнику и был прав: брандер вступил в зону ружейного огня.
Штуцерные пули глухо забарабанили по корпусу судна, дружно выпуская из защитных заграждений желтые струйки песка, корежа деревянную обшивку судна. Свинцовая смерть отчаянно стучалась в рубку корабля, но капитан не обращал на нее никакого внимания. Цепко ухватив рулевое колесо, он упорно вел свой брандер к цели, вцепившись в свою жертву смертельной хваткой.
Расстояние между кораблями быстро сокращалось. В очередной раз с борта «Фридлянда» гулко ударили корабельные пушки, но все ядра и бомбы упрямо пролетели мимо маленького парохода, поскольку он оказался в мертвой зоне поражения. Крики ужаса и отчаяние раздались на палубе корабля при виде неотвратимо надвигающегося русского брандера, до которого оставались последние метры. В огромном корпусе вражеского корабля Колотовский выбрал то место, где согласно морскому уставу должна была находиться главная крюйт-камера. Получив последнюю порцию ружейных выстрелов, брандер мягко скользнул к носу французского корабля, и в тот же миг раздался сильный взрыв.
