Для успешного осуществления своего стратегического замысла Николаю был нужен полностью посторонний человек, который бы без всяких пререканий в точности выполнил бы его приказ и при этом не смел просить дополнительных войск. Император долго корпел над этой задачей, но все же сумел разрешить ее. После тщательного изучения всевозможных кандидатов царь остановил свой выбор на генерале Николае Николаевиче Муравьеве, командире гренадерского корпуса. Это человек не был столь знатного происхождения, как его предшественники, и назначение на столь высокий пост было для него подобно манне небесной.
Когда на личном приеме император объявил генералу о его новом назначении, Муравьев сначала не поверил своим ушам, а затем с радостью согласился с назначением на столь важный пост, горячо заверив государя, что не подведет и постарается полностью оправдать оказанное ему высокое доверие. Потом, во время детальной проработки своей новой задачи, генерал тоже попытался заикнуться об усилении Кавказского корпуса, но Николай тут же одернул Муравьева, заявив о необходимости решать возложенную на него задачу теми силами, которые уже имелись. Николай Николаевич сразу осекся и больше этого вопроса в беседе с царем не поднимал. Вскоре он отбыл на Кавказ для организации летнего наступления.
Главные турецкие силы, противостоящие Кавказскому корпусу русских, были сосредоточены в анатолийском городе Карсе, который представлял собой неприступную крепость. По крайней мере, так горделиво заявляли репортерам британские военные строители, под руководством которых в течение полугода турки проводили работы по укреплению карских позиций.
К началу лета 1855 года гарнизон крепости насчитывал свыше двадцати тысяч солдат под командованием Вассыф-паши, который, что называется, смотрел в рот британскому генералу Уильямсу, присланному в Карс из Индии по секретной договоренности с англичанами. Кроме гарнизона Карса в распоряжении турок были двенадцатитысячный отряд башибузуков Вели-паши, стоявший под Баязетом, и полуторатысячный гарнизон Эрзурума, прикрывавший тылы Анатолийской армии.
Общая численность русского корпуса на Кавказе составляла двадцать одну тысячу пехотинцев, три тысячи драгунов и такое же число казаков. Число орудийных стволов насчитывало девяносто один, и большая часть из них относилась к легкой артиллерии.
Главным помощником и наставником вновь прибывшего командира Кавказского корпуса и по совместительству наместника Кавказа был начальник иррегулярной конницы генерал Яков Петрович Бакланов, подлинный русский богатырь и телом, и отвагой, который в конце шестого десятка лазил со своим вестовым и двумя-тремя пластунами ночью по оврагам и кустарникам под ногами у неприятельских часовых. «Если струсишь, – видишь вот этот мой кулак? – так я тебя этим самым кулаком и размозжу!» – говорил он своим казакам, которые его обожали и восторгались тем, что он ни разу никого не отдал под суд, а все вершил по совести.
Во многом благодаря его мужеству и храбрости в прошлом году русские войска смогли отстоять Кавказ, и в новом, 1855, году генералу предстояло много славных свершений. Предвидя скорое наступление Кавказского корпуса на Карс, Бакланов еще в начале апреля, до прибытия на Кавказ Муравьева, вторгся на турецкую территорию и занял Аджан-Кале, важный стратегический пункт севернее Карса.
Не дожидаясь указаний свыше, генерал лично провел рекогносцировку окрестностей крепости и по достоинству оценил силу и мощь вражеских укреплений. В сопровождении десятка казаков, Бакланов ночью подползал к передней линии постов противника и проводил скрытное наблюдение, желая составить личное мнение о силе и слабости неприятеля.
Сама по себе крепость Карс не являлась такой уж неприступной. Вся хитрость заключалась в господствующих над городом высотах, пушечный обстрел с которых непременно заставил бы капитулировать гарнизон Карса, вне зависимости от его численности. Именно там британские инженеры возвели хорошо защищенные оборонительные укрепления, при штурме которых противник обязательно понес бы громадные потери.
Самыми важными из всех карских укреплений были Шорахские высоты, на которых установили два редута, Тохмас-табиа и Тепе-табиа, вооруженные артиллерией и имевшие соединения между собой в виде ретраншемента. Кроме них, на склоне горы Ширшаны имелась батарея Тетек-табиа и мощная линия окопов, вооруженных полевой артиллерией и простирающихся до Башибузукской горы.
Бакланов по достоинству оценил силы вражеских позиций, но на совещании у генерала Муравьева, состоявшемся в начале мая, он настаивал на немедленном штурме Карса, пока неприятель находится в неведении относительно русских планов. Несмотря на всю кажущуюся противоречивость, в словах казачьего генерала был свой резон.
– Атаковать Карс надо сейчас. Пока турки убеждены, что вслед за новым наместником на Кавказ прибудут свежие части. Об этом только и говорят на всех закавказских базарах, которые являются здесь главным источником всей информации. Вассыф-паша очень напуган скорым прибытием нового русского войска и потому не будет долго сопротивляться, если мы нападем на Карс в ближайшие дни. Смотрите, ваше превосходительство, промедлим сейчас – упустим благоприятную минуту, а потом будем турок с высот выковыривать, если только сил хватит, – убежденно говорил Бакланов, размахивая для убедительности своими огромными кулаками.
Подобная манера говорить очень коробила Муравьева, однако он был вынужден сдерживать себя. Популярность Бакланова в войсках была огромной, и царскому наместнику приходилось с этим считаться.
Предложение Бакланова о немедленном наступлении на Карс также поддержал генерал-лейтенант Ковалевский, однако боязнь потерпеть фиаско в начале своей карьеры заставила Муравьева воздержаться от активных действий. Плоть от плоти старого генералитета, он был сторонник осторожных действий.
– Вот если бы у нас было бы еще десять тысяч человек, то тогда я бы не только согласился штурмовать Карс, но еще бы двинулся и на Эрзурум, – говорил Муравьев своим пылким оппонентам, которые, как ни пытались, но так и не смогли переубедить своего излишне осторожного командира.
После бурных споров было решено вместо внезапной атаки турецких позиций приступить к полной блокаде Карса с целью принуждения вражеского гарнизона к капитуляции. Это, по мнению Муравьева, гарантировало полное исполнение царского замысла в отношении Кавказа.
Согласно принятой диспозиции, наместник вместе с главными силами корпуса выдвигался к Карсу по прямой, тогда как Бакланову и Ковалевскому предписывалось провести боковой охват крепости, чтобы помешать подвозу продовольствия к турецкому гарнизону.
Выполняя приказ командующего и нещадно костеря его за излишнюю осторожность, Бакланов немедленно двинул своих казаков в обход Карса и уже к концу мая полностью перерезал сообщение крепости с Эрзурумом, который являлся главной базой Анатолийской армии. Казачьи отряды рассыпались по горным склонам Армении, нещадно истребляя турецких фуражиров. Карский гарнизон сразу ощутил появление русских пластунов в тылу. Поступление провианта в крепость резко сократилось, зато возникло множество рассказов об ужасных казаках, которые не садились за стол, не окропив свои сабли кровью правоверных мусульман.
