Николай Николаевич продолжал терпеливо стоять у Карса, сохраняя войско для возможной битвы с Омер-пашой, который упорно сидел в Зугдиди в ожидании прихода русских. Противостояние двух военачальников продолжалось до 2 октября, когда ворота крепости распахнулись и из них под белым флагом вышли турецкие парламентеры. Убедившись, что Омер-паша не собирается нападать на русскую армию, осаждавшую Карс, генерал Уильямс рекомендовал Вассыф-паше сдать крепость. Получив согласие, англичанин сам поехал на переговоры и был принят Муравьевым с большим почетом.
– Я человек прямой и искренний, – начал Уильямс, когда его ввели к Муравьеву, – лгать не умею, не буду хвалиться изобилием продовольствия нашего и не домогаюсь скрыть от вас то бедственное положение, в котором ныне находится гарнизон Карса. Как честный человек, я исполнил обязанность свою до последней возможности, пока в состоянии был это делать, но ныне у меня недостает к тому способов. Войско изнурено до крайности, мы теряем до ста пятидесяти человек в сутки от нужды и лишений; также от голода и болезней погибают городские обыватели. Нам неоткуда более ожидать помощи, хлеба у нас осталось только на три дня. Предоставляю условия сдачи крепости на ваше усмотрение и при этом взываю к великодушию.
Муравьев был очень тронут подобным откровением противника и принял капитуляцию крепости безо всяких особых условий, которые позволяло требовать его положение. Ценя мужественное сопротивление противника, генерал Муравьев позволил сдавшимся офицерам сохранить свои шпаги. 4 октября эти условия были формально приняты и подписаны турецким командиром Вассыф-пашой, после чего в руки победителей переходила крепость Карс с гарнизоном около шестнадцати тысяч человек. Таковы были славные победы русского оружия в горах Закавказья.
Но не только среди седых вершин Кавказа велась борьба с грозным противником. В далеком Оренбурге, на стыке границ Европы и Азии, генерал-адъютант Василий Алексеевич Перовский готовился нанести свой удар. За плечами этого прославленного командира уже была слава покорителя кокандской крепости Ак-Мечеть, но теперь его замыслы простирались далеко в глубь жарких песков Средней Азии. Если выход русских войск к Аралу и захват опорной крепости в низовьях Сырдарьи были обусловлены желанием защитить русскую пограничную линию от набегов отрядов хивинцев, то нынешний поход имел совершенно иные цели. В этот раз генералу Перовскому предстояло шагнуть далеко на юг. И шагнуть так сильно и мощно, чтобы итоги этого похода вызвали бы громадный переполох в Лондоне, который был главным вдохновителем и организатором этой войны. Такова была воля русского императора, и Василий Алексеевич с готовностью согласился выполнить ее.
Получив от Николая Павловича полную свободу действия в намечаемом походе, генерал Перовский потратил много времени и сил для подготовки своего нового броска в жаркие пески азиатского юга. Долгие часы, сидя в своем оренбургском кабинете, Перовский решал вопрос, против какого из трех среднеазиатских ханств ему следует направить русские полки.
Конечно, самым простым и логичным решением было бы нападение на Хивинское ханство, главный источник напряженности на южных рубежах России. С этим беспокойным соседом у русских были свои давнишние счеты, и начинались они с гибели экспедиции князя Бековича. В начале восемнадцатого века ее отправили в Хиву по указу русского императора Петра Великого, где она была полностью уничтожена Шергази-ханом, коварным хивинским правителем. В знак назидания с убитого Бековича содрали кожу, и у подножия ханского трона долгое время стояло набитое соломой чучело в парадном мундире…
Хивинские правители не одно десятилетие состояли на тайном содержании у английской короны. Именно британским золотом были оплачены многочисленные набеги хивинцев на русские пограничные укрепления и постоянное подстрекательство казахских кочевников к выступлению против русского царя.
Путь на Хиву был хорошо известен русским, ибо не одна ватага казачьей вольности пересекала степи и пески жаркого юга в походах за дорогими «зипунами». Правда, исход этих походов не всегда был удачным, но благодаря казакам дорога на юг была хорошо проторена. Летом 1854 года именно по ней вышли полки генерала Перовского к Аралу и штурмом взяли крепость Ак-Мечеть на берегах Сырдарьи. Теперь, встав твердой ногой на берегах Арала, русские полки без труда могли преодолеть жаркие пески Кызылкума и достичь столицы старого врага.
Сделай так Перовский, и старые кровавые счеты были бы полностью списаны, а русские пограничные линии получили бы долгожданный мирный покой. Однако падение Хивы вряд ли вызвало бы нужный эффект на берегах Туманного Альбиона. Британцы, конечно, выразили бы шумный протест против беззаконных действий России на просторах Средней Азии. Поднялась бы очередная газетная шумиха, вышли бы новые памфлеты с карикатурами на русского правителя и Россию, но этим все закончилось бы, ведь Хива нужна была англичанам только в качестве шпильки, которой можно было бы уколоть русских. Хивинское ханство было поставщиком дешевой силы, с помощью которой можно разжечь очередной костер напряженности у русских границ, и потеря этого союзника не сильно озаботит Лондон. Поэтому Василий Алексеевич отказался от хивинского направления планируемого им южного похода.
Также после зрелого размышления Перовский отказался от похода в направлении Бухары. И дело было совсем не в том, что столица эмирата располагалась гораздо дальше Хивы и была надежно прикрыта пылающими от жары песками пустыни. Эти пески были вполне проходимы для торговых караванов, и при желании для этого можно было легко найти знающих проводников.
Учитывая тот фактор, что большая часть войска эмира была вооружена исключительно холодным оружием, и навыки обращения с огнестрельным оружием у азиатов были очень скудны, генерал Перовский не предвидел большого затруднения при покорении Бухары.
Главная причина, по которой граф отказался от похода на Бухару, заключалась в том, что этот город был главным торговым партнером России в этом регионе. Бухарский эмират предпочитал не воевать с северянами, а иметь с ним мирные отношения, которые давали хороший посреднический процент в торговле афганскими и индийскими товарами. Занятие Бухары русскими войсками никак не смогло бы заставить Британию осла бить свое давление на Россию. Это было бы выгодно только хивинцам и кокандцам, которые очень обрадовались бы устранению торгового конкурента руками ненавистного соседа. Поэтому Перовский решил нанести свой удар по Кокандскому ханству, самому далекому, сильному и наиболее опасному для России противнику из всей троицы среднеазиатских государств.
Обосновавшись в плодородной Ферганской долине, правители Коканда имели в своем распоряжении большие человеческие и материальные ресурсы, позволяющие им вести независимую политику в отношении своих соседей. Многочисленные конные отряды кокандцев постоянно совершали набеги на русские пограничные линии, расположенные в бескрайних казахских степях. Не желая видеть русские разъезды у берегов Сырдарьи и Балхаша, кокандцы активно противодействовали продвижению северного соседа в южном направлении. Не прошло ни одного года, когда на границе царили мир и спокойствие. Кроме вооруженных стычек, недовольные переходом казахских родов в подданство русскому императору, кокандцы постоянно подстрекали их к бунту и порой довольно успешно. Одним словом Кокандское ханство было очень хлопотным соседом, и устранение его с политической арены Средней Азии было только на руку Петербургу.
