Раздосадованный неудачей, британский поверенный обратил свои стопы в Бухару, куда уже прибыл посланник от владыки Коканда с призывом о помощи. Хан умолял своего царственного собрата забыть былые ссоры и обиды и объединиться в борьбе с иноверцами, однако эмир остался глух к его словам. Устранение главного торгового конкурента на Востоке было именно той причиной, по которой он согласился на нейтралитет в отношении войск генерала Перовского. Хотя бухарский монарх и считался правителем эмирата, но он во многом зависел от местного купечества, которое было заинтересовано в устранении кокандцев – своих главных конкурентов, умело сочетавших торговлю с грабежом караванов соседей.
Властитель Бухары не хотел воевать с русскими, но, как всегда на Востоке, все дело решила большая взятка. Хорошо знавший тайные механизмы эмирского двора, мистер Кук сумел умаслить верховного визиря Пулатбека, имевшего большое влияние на эмира.
Вняв голосу своего любимца, правитель Бухары решил послать тайный приказ малику Ура-Тюбе напасть на тылы русских войск в тот момент, когда те двинутся на Коканд. В случае успеха эмир мог претендовать на часть русской добычи, что полностью затыкало рот купечеству, а в случае неудачи все можно было списать на самодеятельность малика, что было бы вполне правдоподобным объяснением, ведь подобные действия подчиненных были весьма часты на Востоке.
Малик Ура-Тюбе еще не очнулся от сладкой неги утреннего сна, а солдаты подполковника Романовского уже пошли на штурм крепости. Внезапная атака пришельцев захватила врасплох воинов эмира, привыкших действовать при свете дня. Поэтому ни оружейный огонь, ни залпы картечи, открытые со стен крепости с большим опозданием, не смогли остановить русских воинов.
Три штурмовые роты стремительно атаковали вражескую твердыню, не дав возможность бухарцам сосредоточить свои силы в одном месте. Первых успехов добились солдаты поручика Глуховцова, которые раньше других поднялись по приставным лестницам на вражеские стены и, переколов штыками их защитников, установили на крепостных зубцах свой ротный знак.
Вслед за этим другие русские отряды под командованием поручиков Фогта и Осинцева сумели без особых потерь взойти на стены Ура-Тюбе. Уничтожив защитников крепостных стены, русские проникли внутрь крепости, где столкнулись с колонной бухарских воинов, испуганно метавшихся вдоль крепостных стен. Их пригнал для защиты стен города малик, но приказ был отдан с огромной задержкой.
Превосходя русских общим числом, бухарцы сильно проигрывали солдатам подполковника Романовского в слаженности и сплоченности. Оружейный огонь и последовавшая за тем штыковая схватка обратили воинов эмира в паническое бегство, и в качестве трофеев победителям достались пушки, вьючные животные и знамена.
Когда малик явился в Бухару с дурными вестями о падении Ура-Тюбе, эмир недолго раздумывал, что ему делать с неудачником. Правитель сделал одно движение бровью, и злосчастный малик уже никогда никому не смог рассказать всю правду о тайном указе своего коварного владыки. Избавившись от ненужного и опасного свидетеля, эмир решил не торопить события и не предпринимать никаких действий в отношении русского отряда, которому явно ворожил сам шайтан. Владыка Бухары был истинным сыном Востока и тонко чувствовал запах опасности для своей власти.
Когда главные силы генерала Перовского подошли к воротам Коканда, то их взору предстала большая крепость, достойная носить звание ханской столицы. Конечно, за многие десятилетия могучая крепость Коканд заметно утратила свое прежнее значение. По желанию своих правителей она постепенно обрастала красивыми и ажурными дворцами и покоями, однако сохранила свой главный остов, высокие стены и крепкие ворота. Каменные стены, окружавшие ханскую столицу, шли непрерывными тремя рядами, и каждая следующая стена была выше предыдущей. Взять такое укрепление простым штурмом было практически невозможно, и потому правитель Коканда Насриддин-хан отверг предложение Перовского о сдаче города.
Имея в своем распоряжении одиннадцать тысяч человек отборной пехоты и огромный запас провианта, хан решил отсидеться за крепкими стенами Коканда в надежде на скорые перемены. Иронически поглядывая из высокой башни своего дворца на русский стан, Насриддин-хан твердо верил, что не сегодня, так завтра в тыл проклятым пришельцам ударит бухарский эмир, соблазненный богатыми дарами и щедрыми посулами. Кроме этого, хан очень надеялся на своего двоюродного брата, которого он отправил в Маргилан за сбором нового войска. Одним словом, чем дольше враг простоит под стенами Коканда, тем меньше у него будет шансов унести отсюда свои ноги. По воле Аллаха нечестивые гяуры пришли сюда, по его же воле они найдут свой конец, и огромная гора из отрубленных вражеских голов вырастет у стен ханской столицы в назидание иным пришельцам.
Генерал Перовский также хорошо понимал, как опасно для его воинов стояние под Кокандом. Вот потому он и решился вновь применить метод массированной бомбардировки, уже опробованный на стенах Ходжента. Для успеха штурма ханской столицы было решено пожертвовать весь трофейный порох, который с таким упорством русские артиллеристы везли с собой все это время.
Перовский лично проводил рекогносцировку возле стен ханской столицы и выбирал места для установки осадных батарей. Все приготовления к штурму велись с максимально возможной быстротой, и 16 сентября кокандцы были разбужены гулкой канонадой русских орудий.
Выставив впереди себя пехотное прикрытие на случай внезапной вылазки неприятеля, артиллеристы подполковника Лерхе стали методично обстреливать вражеские укрепления, вознамерившись полностью их разрушить и открыть доступ внутрь крепости своим штурмовым колоннам. Уже через полтора часа непрерывной бомбардировки наружные стены Коканда не выдержали. Расположившись чуть в стороне от артиллерийских позиций, генерал Перовский отчетливо видел в подзорную трубу многочисленные обрушения фрагментов стенной кладки, сбитые каменные зубцы и огромные трещины. Все это наглядно свидетельствовало о правильности шага, предпринятого Василием Алексеевичем.
Кокандцы быстро оценили нависшую над ними опасность и в течение дня дважды совершали вылазки, пытаясь заставить русские батареи замолчать, однако всякий раз неудачно. Русские пехотинцы были готовы к отражению нападения врага. Когда ханские воины с громкими криками бросались в атаку, их встречали плотный ружейный огонь и залпы картечи из заблаговременно приготовленных к бою картечниц. Действия пехотинцев и канониров были столь слаженны и четки, что мало кто из атакующих успевал добежать до русских позиций, а тех, кого миновали пули и картечь, пехотинцы дружно принимали в штыки и, приподняв над землей отчаянно извивающегося от боли человека, бросали на землю и добивали.
Все это делалось для устрашения стоявших на стенах кокандцев и уже во время второй вылазки противника желающих испробовать русской стали было куда меньше, чем в первый раз.
К первому вечеру бомбардировки стены ханской столицы были похожи на швейцарский сыр, столь много было в них всевозможных повреждений и разрушений. Обрадованные столь удачными результатами стрельбы, некоторые командиры предлагали Перовскому уже следующим утром атаковать врага, но генерал ответил отказом.
