Вскинув к плечу винтовки, бородинцы тщательно целились в противника, строившегося в боевые порядки. Короткая команда, и громкий залп расколол воздух, затем другой, третий, четвертый, посылая в сторону британцев целый ливень из свинцовых пуль.
Трудно описать то чувство упоения, с которым вели свой огонь бородинцы по красным рядам англичан. С каким неизъяснимым наслаждением они всаживали свои пули в ранее неуязвимого для русского огня врага, по воле случая оказавшегося сегодня в их руках.
Залп следовал за залпом, и, словно огромные кегли, сбитые невидимой рукой, падали на землю гвардейцы английской королевы, не успевая сделать ни одного ответного выстрела. В числе убитых и раненых в первые минуты сражения было много офицеров. Их места, согласно боевой диспозиции, находились перед солдатским строем. Ведь чтобы командовать ведением огня, они должны были занимать место впереди своих подчиненных. Поэтому и гибли они тоже в числе первых.
От плотного огня бородинцев пострадал и сам генерал Бентинк, хоть и находился далеко от передовых линий своих солдат. Шальная пуля на излете пробила левое предплечье, не принеся большого вреда здоровью командиру королевских гвардейцев. Однако ему пришлось сдать командование бригадному генералу Эшли и под присмотром верного адъютанта на коне отбыть в лазарет.
Джозеф Эшли был опытным и храбрым командиром. Простые солдаты и офицеры любили его и верили ему, однако его командование продлилось чуть меньше пяти минут. Оказавшись в зоне поражения прусским свинцом, Эшли получил ранение в бок и рухнул на землю, не успев назначить своего преемника.
Столь внезапная потеря командиров и стала причиной разыгравшейся на плато трагедии. Пока было принято решение, к кому же перешло командование, стоявшие в боевом порядке гвардейцы гибли, не имея приказа открыть огонь.
Долго, невыносимо долго продолжалась эта неразбериха, за время которой потери гвардейцев росли в геометрической прогрессии. Наконец кто-то из оставшихся в строю капитанов дал долгожданную команду, и поредевшие шеренги гвардейцев ее величества дали ответный залп по врагу.
Но когда пороховой дым развеялся, оказалось, что стрельба не нанесли русским шеренгам серьезного урона. Потери бородинцев не шли ни в какое сравнение с потерями королевских гвардейцев.
Гул негодования пронесся по рядам англичан. Сжав зубы, они вступили в смертельное состязание со стрелками Штольца, в котором у них не было ни единого шанса на победу.
Послушно выполняя команды командира, бородинцы планомерно опустошали свои патронные сумки. Подобно хорошо отлаженной машине, не отвлекаясь ни на что, они твердой рукой слали и слали гудящую смерть в сторону врага, пока тот перезаряжал оружие.
Как много гвардейцев погибло за это время, пока они торопливо насыпали порох в дула своих штуцеров, загоняли пыжи и забивали шомполами пули, а русские стрелки опустошали красные шеренги.
Иногда же, хотя и ружья были заряжены, и курки взведены, но запаздывала команда стрелять, пока решалось, кто должен ее отдавать. Вновь безвозвратно пролетали драгоценные секунды, за каждую из которых гвардейцы успевали заплатить несколькими жизнями. Когда же, наконец, вернулась возможность действовать, перед британцами возникла другая угроза.
Пока солдаты Бентинка занимались бородинцами, к месту боя незаметно подошла штурмовая колонна Томского полка. Без всяких помех солдаты полковника Гуськова приблизились к врагу и, дав залп из своих штуцеров, устремились в штыковую атаку.
В итоге стрельба гвардейцев ее величества не принесла должного результата, они не смогли справиться с яростным натиском русских и позорно бежали, оставив свои позиции.
Нападение штурмовой колонны генерала Реада на бригаду генерала Торна было тоже довольно успешным, но не столь эффективным, как у бородинцев Штольца.
Под покровом ночи они смогли тайно приблизиться к позициям англичан и атаковали их. Русские пехотинцы появлялись внезапно, двигались быстро, поэтому британские канониры и стрелки не смогли помешать наступлению Владимирского полка. Неся заметные потери от штуцерного огня противника, русские солдаты все же смогли приблизиться к англичанам и вступить в рукопашный бой.
Неизвестно, как сложилась бы схватка владимирцев с элитным подразделением дивизии герцога Кембриджского, но в самый важный момент боя на фланг и тыл противника обрушились егеря шестой дивизии. Они вслед за Томским полком поднялись на плато и стремительно атаковали врага. Зажатые с двух сторон британцы были вынуждены отступить, не в силах противостоять натиску русской пехоты.
Стоявшая на левом фланге бригада генерала Монфреди не была атакована русскими, в отличие от остальных сил дивизии Бентинка. Услышав выстрелы и крики своих товарищей, англичане с тревогой ждали появления русских полков перед собой, но время шло, а враг так и не появлялся.
Строго придерживаясь устава, Монфреди не двигался с места, терпеливо ожидая приказа к действию от своего командира генерала Бентинка.
Это промедление оказалось роковым для британцев. Когда, заподозрив неладное, Монфреди на свой страх и риск двинулся на помощь Бентинку, то угодил под удар Суздальского полка, посланного Ардатовым для закрепления достигнутого успеха. Схватка была яростна и кратковременна. Оказавшись в невыгодных условиях, англичане не выдержали штыкового удара и отступили. Не прошло и полутора часов, как русские полностью устранили все передовые заслоны неприятеля и вышли к первому лагерю англичан.
Почти одновременно с наступлением у Инкермана врага атаковали войска генералов Липранди и Попова. Первыми нанесли удар по позициям сардинцев на склоне Телеграфной горы егеря подполковника Кондратьева. Несмотря на плотный огонь противника, они сначала выбили врага из передних траншей, а затем вынудили отступить к Чоргуньскому мосту, на другой берег Черной речки.
Как только Телеграфная гора была очищена от неприятеля, на ней была развернута батарея, обрушившая свой огонь на стоявших у моста сардинцев и на гору Гасфорт. Здесь находились главные силы генерала Ла-Мармора.
Стремительное начало сражения не дало итальянцам остановить переход через реку 5-й дивизии генерала Мартинау под прикрытием артиллерии генерала Бельгарда. Видя столь успешное развитие операции, генерал Попов уверенно стал вводить в дело свои главные силы.
Специальному наблюдателю, находившемуся в плетеной корзине воздушного шара, с высоты птичьего полета было хорошо видно, как русские войска переправились через Черную речку и, не останавливаясь ни на одну минуту, двинулись к Гасфорту. Об этом событии он сразу же известил находившегося у отрогов Киленбалки графа Ардатова с помощью сигнальных флажков.
Разорив русскую казну покупкой винтовок Дрейзе, Михаил Павлович не устоял перед соблазном приобрести на нужды действующей армии еще и воздушный шар. В письмах к императору граф называл его «последним чудом науки и техники», лукаво преувеличивая. Ведь явление человечеству этого «чуда» братьев Монгольфье состоялось еще в прошлом веке. Тогда же воздушный шар и был применен впервые в военном деле при осаде крепостей. Этот эксперимент оказался удачным, но дальнейшего применения в армии не получил.
