Склоны Федюхиных высот, обращенные к Севастополю, были пологими, в отличие от тех, что были обращены в сторону Черной речки. Однако это отнюдь не означало, что движение по ним было приятной прогулкой для колонны Реада. Французы, занимавшие высоты, были лучшими солдатами Европы, а с поддержкой своей артиллерии смогли бы нанести огромный урон любому противнику штуцерными пулями и картечью, сами находясь вне зоны ответного огня.
Так было и на этот раз. Едва только колонна Реада приблизилась к французам, они обрушили на противника шквал убийственного огня. Теперь русские щедро платили своей кровью за каждый шаг вперед.
Поручик Томич вовремя заметил начало сражения между колонной Реада и тылами французов, о чем незамедлительно просигналил Ардатову, вывесив на стропах шара желто-белый флаг.
– Ваше превосходительство, генерал Реад вступил в сражение с французами! – бойко доложил Ардатову специальный офицер связи.
Граф немедленно приложил к глазу подзорную трубу и убедился в правдивости слов докладчика.
– Подтвердите получение сигнала и передайте приказ генералу Липранди об атаке центральной позиции неприятеля, – распорядился Ардатов, и офицер направился к стопке сигнальных флагов, с помощью которых он общался с Томичем.
Перед тем как отправиться в дело, поручик в течение нескольких дней проходил специальную подготовку, после чего сдавал графу экзамен по правильности прочтения сигналов с воздуха.
Томич очень ответственно подошел к порученному ему делу. Сражение длилось уже несколько часов, а он не допустил ни одной ошибки при передаче сигналов. Вот и теперь, четко прочитав приказ командующего, он незамедлительно вывесил на шаре черно-красный флаг, означавший, что приказано атаковать Федюхины высоты. Прошло некоторое время, и Липранди просигналил наблюдателю, что приказ получен, о чем поручик немедленно известил Ардатова.
Готовясь к сражению, Михаил Павлович очень надеялся, что Реад сможет самостоятельно захватить французские позиции, и необходимость лобового удара отпадет сама собой. Однако сложилось так, что Ардатову все же пришлось бросить солдат на Федюхины высоты. Две белые ракеты высоко взмыли в синее небо и разом пробудили стоящие у Трактирного моста русские части. Первым в бой предстояло идти батальонам Волынского полка во главе с полковником Третьяковым, постигшим премудрости новой тактики графа Ардатова.
Развернувшись в цепи, пехотинцы бросились на штурм вражеских позиций, которые немедленно окутались пороховым дымом. Залпы французских штуцеров уверенно выбивали первые ряды атакующих волынцев. Выстрелы картечи разрывали живые солдатские цепи в клочья, а чугунные ядра безжалостно калечили людей.
Потери русских пехотинцев были значительными, но они были бы еще больше, если бы атака велась плотным строем. Теперь на поле битвы, в этом свистящем и грохочущем аду, солдаты стали лучше понимать все преимущество новой тактики, видя, что пули и ядра не задевают их, а смерть проносится мимо.
Меньше половины волынцев первой цепи добралось до отметки в сто шагов, откуда они смогли дать по врагу свой первый залп. Еще меньше человек добралось до первой вражеской траншеи, и уж совсем единицы уцелели в яростной рукопашной схватке с врагом. Однако своими смертями они спасли всех остальных, кто упорно следовал за ними.
Лобовая атака на Федюхины высоты была начата в самый нужный момент для истекающей кровью колонны Реада. Застигнутый ею врасплох, Гербильон не смог быстро и правильно оценить изменившуюся ситуацию и потерял нить управления боем. Француз принялся лихорадочно тасовать пушки и пехотинцев, перебрасывал их с одного места на другое, а затем возвращал обратно.
Будь натиск противника не столь яростным или атака началась бы только с одного направления, Гербильон без сомнения смог бы отстоять свои позиции, однако жизнь не терпит сослагательного наклонения. Непрерывно атакуя французов с фронта и тыла, русская армия крепко сжимала свои клещи, желая раздавить французский орех.
В рукопашной схватке за первую траншею погиб полковник Третьяков. Ведя своих богатырей в решительную атаку на тыловые позиции противника, получил смертельное ранение генерал Реад. Многие русские офицеры пали смертью храбрых или получили тяжелые ранения в сражении за Федюхины высоты, но не отступили перед лицом смертельной опасности.
Вовремя введенные в сражение Ардатовым резервы сыграли во взятии центральной высоты решающую роль. Появившись на поле боя в нужный момент, они поддержали шеренги передовых наступающих, заметно поредевших от вражеского огня. С громкими криками «ура» и штыками наперевес русские все-таки приблизились к французам и вступили с ними в бой.
Рукопашная схватка была яростной и беспощадной. Никто не хотел уступать противнику в этом бою. Каждая из сторон была достойна победы, однако фортуна улыбнулась русским. Верх одержали свежие силы, и, сломив отчаянное сопротивление врага, русские солдаты погнали отступающего противника к своим товарищам из колонны Липранди, засевшим в отбитой у врага траншее.
Ненависть русских к неприятелю была столь велика, что они кололи, рубили и секли всех, кто только оказывался у них на пути. Исключение порой даже не делалось и для тех, кто бросал оружие и поднимал руки вверх.
Исчезновение французских знамен на высотах и подача сигнала от Томича произошли одновременно и вызвали огромный вздох облегчения у свиты Ардатова. Узнав о победе, Михаил Павлович снял фуражку и истово перекрестился, поблагодарив Господа Бога за помощь в сражении с супостатом. Все наперебой бросились поздравлять графа с викторией, но тот протестующе взмахнул рукой. Было мало одержать одну победу, надо было выиграть все сражение.
– Передайте приказ. Липранди атаковать остальные высоты, Реаду – закрепиться на занятых позициях и послать подкрепление Штольцу. И заодно узнайте, как там дела у Попова? – приказал граф офицеру связи. Вскоре пришли не очень радостные вести.
– Липранди подтвердил получение приказа, ваше превосходительство, – доложил офицер. – Реад же никак не реагирует на сигнал. Видимо, погиб офицер связи или некому принять команду. Что касается Попова, то Томич передает только одно: идут жаркие бои.
– Ах ты, черт! – огорченно воскликнул Ардатов. – Видно, неважны дела у Реада!
Граф на минуту задумался, а затем, приняв решение, решительно произнес:
– Я к Реаду. За меня остается генерал-лейтенант Бутурлин. Прошу поддерживать постоянную связь с Липранди и послать гонца к Попову. Последнее донесение от него было больше часа назад. Да, дайте ракетами сигнал на позиции у Мекензиевых высот, пусть генерал-адъютант Коцебу начинает представление.
Говоря, что у Попова идут жаркие бои, поручик Томич ни на йоту не преувеличил. К моменту падения центральной позиции союзников на Федюхиных высотах генерал-майор Попов отражал уже третью атаку за день. Первыми после взятия Гасфорта его отряд атаковали турки под командованием Али-паши, прикрывавшие Балаклаву. Явно надеясь реализовать свое численное превосходство, они смело двинулись на русские построения, повинуясь приказу британского генерала Морриса. Верный сын Альбиона считал разумным пожертвовать жизнями диких азиатов ради сохранения своих жизней.
