– Ко мне парни заходили, свежей черноморской рыбы принесли. Ещё живая, бьётся.
Я взял ее лёгкое пальто и пока вешал, она уже ускакала на кухню.
– Ого, – ахнула Анна, изучая рыбу, которая забилась прямо на столе.
– Я чищу, а ты готовишь. Идёт?
– Идёт.
Общаясь, мы занялись делами. Анна была просто восхитительной девушкой и, возможно, как супруга будет на своём месте, вот только нет у меня к ней доверия. Умерло. Три дня назад я впервые напился, пусть свежим немецким трофейным пивом, но всё же. И подслушал, как Анна, покинув мою квартиру, в машине описывала своему куратору в органах, что происходило в тот день, пока мы были вместе, ничего не упустила. Куратор требовал, чтобы она выяснила всё по боевым интендантам и вывела на них. А мне-то пела, как влюбилась, как искала своего спасителя. И ведь я верил, она была очень убедительной. Сейчас уже не верю. Типичная медовая ловушка. Жениться на ней, чтобы банально трахнуть, тем более я уверен, что она ещё девственница – это как-то не по мне.
С тех пор я троллил и её, и наблюдателей. Последние внимательно за квартирой следили, но зная, что мои парни навещали меня, гостинцы приносили, так ни разу их и не засекли. Как же их это бесило. Впервые я о парнях упомянул на следующий день после того, как напился. Мол, пива принесли, рыбы сушёной, вот мы и посидели. Позавчера уже вина домашнего черноморского, Анне оно понравилось, вкусное. Вчера были пирожные, купленные ещё в Минске, последние остались, с заварным кремом. Сегодня вот живая рыба, да ещё семейства осетровых.
Я почистил и разделал рыбу, а Анна начала её жарить. Половину рыбины она отложила, чтобы взять домой. Я о ней всё знал: она жила с матерью, а отец её, генерал, воюет. Я как раз руки в ванной отмывал с мылом, когда раздался стук в дверь. Вытер их на ходу и, забросив полотенце на плечо, как был, в обычных домашних штанах, рубахе, тапках, подошёл к двери и открыл. За дверью стоял знакомый мне боец, посыльный из штаба корпуса.
– Товарищ техник-интендант первого ранга, вам приказ, – он протянул мне бумагу.
Я быстро пробежал её глазами, кивнул посыльному и, сказав, что завтра утром буду в части, закрыл за ним дверь и направился на кухню.
– Кто это был? – обернулась Анна, переворачивая на сковороде кусок рыбы.
– Посыльный. Завтра моя часть на фронт отбывает, и я тоже. Приказ пришёл. Закончился мой отпуск по болезни.
Мы позавтракали рыбой, а после Анна ушла. Домой торопилась, говорила, что мать приболела, но я знал, что она лжёт. Я же надел парадную форму со всеми регалиями и поехал на трамвае к Генштабу.
Шапошникова не было, будет через несколько дней, но был капитан. Я объяснил ему ситуацию: отбываю на фронт, а награды так и не получил. Капитан обратился в политуправление, по их предложению представление к награде было. Мехлис тоже отсутствовал (в Крым отбыл), но был его зам, который как раз в Генштабе находился, он всё и решил. Созвонился, переговорил с секретарём Сталина, который вопрос курировал, и сообщил, что сегодня вечером состоится награждение, неофициальное. Всё же моё лицо не до конца восстановилось, чтобы им светить. Награждение за закрытыми дверями, вот как это называется. Состоится оно в семь вечера, за мной на квартиру машину пришлют. При этом можно быть не одному, поэтому я на Анну приглашение оформил.
Покинув здание Генштаба, я заехал к Анне, порадовал её новостями, а после отправился домой. Переоделся в повседневную гражданскую одежду и, сбросив хвост из двух топтунов, направился на Колхозный рынок. Там купил большой заплечный мешок для покупок. За час, проведённый на рынке, мешок заполнялся раз пятьдесят, но всё из него отправлялось в Хранилище. Я покупал грибы, сушёные и солёные в бочонках. Яйца, как свежие, так и варёные. Купил шесть грузовиков картошки, свежей, только выкопали. Для картошки пришлось арендовать склад, там всё разгрузили, и я убрал в Хранилище. Овощей взял немало, сала солёного и копчёного. В общем, хорошо закупился. Трофеев у меня после работы в немецком тылу было немало, среди них и советские рубли, где-то два с половиной миллиона, и тридцать ящиков с золотом, тут и монеты, и слитки. Немцы вывозили их из захваченного банка, не знаю из какого, мы на дороге повстречались, я и отбил.
Вот так до вечера делами занимался. Потом поехал к себе, принял душ и как раз переодевался в парадную форму, когда подошла Анна, с которой договорились у меня встретиться. За нами прислали машину и отвезли в Кремль. Оружия я не брал, так что проверку на входе прошли быстро. Вёл меня тот армейский комиссар второго ранга, зам Мехлиса, он выступал представителем от командования.
В небольшом зале, при малом скоплении народа, всего человек двадцать, седой старичок по фамилии Калинин вручил мне медаль «Золотая Звезда» и орден Ленина. Фуршета не было, даже без фотосессии обошлись: куда с моей-то рожей. Домой вернулись в девять часов, но Анна приятную ночь мне так и не подарила. Динамила вполне себе профессионально, испытывала моё терпение. Пришлось провожать её. Долго мы целовались под окнами, пока её не позвала мать, которой я, кажется, не нравился. После этого я отправился к себе. Нужно было собраться и подготовить квартиру к моему долгому отсутствию.
Утром Анна пришла, и мы вместе позавтракали. Она на квартире осталась, решила прибраться, а я подхватил шинель, сидор и небольшой чемоданчик и покинул квартиру. Сомневаюсь, что мы сегодня отправимся, но лучше держать вещи при себе. Остальное всё в Хранилище, а это на виду должно быть, а иначе как так и без вещей?
С двумя пересадками на трамвае я добрался до казарм. Там прошёл охрану на въезде и направился к штабу. Народу хватало. Прибыл я вовремя, совещание только через час. Успел убрать вещи в нашу интендантскую полуторку и пообщаться со знакомыми, принимая поздравления за получение высокой награды. На все намёки обмыть отвечал положительно, вечером будет фуршет, я с поварами договорюсь. Вино черноморское, чача.
Во время совещания решались в основном организационные вопросы по отправлению эшелонов: какие полки и подразделения идут первыми. Я узнал, что корпус отправляется на Юго-Западный фронт, под Киев, и четыре человека летят туда на транспортном самолёте. Они будут заниматься встречей и размещением. От снабженцев лечу я, так решил главный снабженец корпуса.
Обмывка награды обломилась, так как до самого вылета я получал задачи по своему направлению. Правда, некоторые командиры всё же поймали меня, полчаса времени у нас было, так что мы всё успели: и обмыть, и проститься. Анне я за два часа до вылета сообщил, с какого аэродрома улетаю. Телефон был у соседей, позвонил, они её позвали. Уже на аэродроме, где я стоял у машины со всеми вещами в ногах, подбежала Анна и обняла меня. Мы поцеловались и стали торопливо прощаться. Заметив, что я кому-то машу, она спросила:
– Кто это?
– Парни знакомые. Охрана моя. Следят, чтобы со мной больше ничего плохого не случилось.
– Да? Я не видела, чтобы за тобой следили, – закрутила головой Анна, высматривая несуществующих личностей.
