– Скажите, вот вы командир, молоденький совсем, но всё же. Долго ещё отступать будете? – спросила она, сев напротив и положив подбородок в ладонь.
– До Москвы, – уверенно ответил я. – Немцы под Киевом окружили массу наших войск, немногие вырвались. Вот, например, наша группа эвакуировала госпиталь и два медсанбата, мы смогли вывезти из котла семь тысяч раненых.
– Я знаю, сегодня днём два поезда многих раненых увезли в тыл.
– Санитарные эшелоны, – кивнул я. – Так вот, немцы окружили наши войска и сейчас перемалывают их, как в мельнице, а наших войск между ними и Москвой нет, так что немцы пойдут, как по дороге. Только немногие вырвавшиеся из котла у них на пути, но надолго они немцев задержать не смогут. Притормозят, но погибнут. Когда ещё командование перекинет войска сюда. Так что немцы через неделю-другую в селе будут.
– А вы?
– А мы будем воевать. Лично я снабженец, моя задача – чтобы у частей было питание, обмундирование и боеприпасы. Хотя мне тоже повоевать пришлось, награды вы видели. У Минска дело было, мы там много войск противника побили. Освободили захваченные боевые полковые знамёна, за это и наградили. Кстати, спасибо, очень вкусно было.
– Не за что, – вздохнула та, о чём-то задумавшись.
– У вас есть родственники в тылу?
– Нет, все родственники тут, в селе. Почитай половина села и будет.
– Я вам советую покинуть его. Уйти в тыл. Немцы до Москвы точно дойдут, но взять её не смогут; потом уже гнать их будем поганой метлой до самого Берлина. Война не на год и не на два. Село пострадает, когда наши защищать его будут, и потом, когда немцы отступать начнут. Мало кто выживет, от села разве что печные трубы останутся. Не стоит вам оставаться. Подумайте о дочерях, что с ними немцы сделают. Всему селу я не помогу, но вам смогу. У меня в Москве квартира есть, пустая. Я дам вам ключи, напишу письмо управдому, и он вас заселит. Квартира большая, две семьи вместит, поживёте до конца войны. А когда эти места освободят, вы вернётесь. У вас есть шанс всего этого ужаса избежать. Подумайте. Как я уже говорил, я не смогу помочь всем, но хотя бы вам помочь мне бы хотелось.
– Спасибо, мальчик, я подумаю.
– Хорошенько подумайте. Можно вывезти всех маленьких детей под вашим присмотром. Конечно, в квартире будет детсад, но, думаю, люди согласятся. Я не знаю, сколько в селе пробуду: может, сутки, а может, через час уеду, однако перед отъездом зайду.
– Спасибо.
Я надел форму, шинель, ремень с кобурой поверх неё, автомат на плечо, сидор за спину и, поправив фуражку, покинул дом. Добравшись до бывшей школы, обнаружил, что танка нет. Значит, угнали к выезду из села. Ну да, Взор показал, что он там стоит. А вот мой ЗИС с прицепом на месте, только пустой, даже из бака всё слили. Подойдя, открыл горловину и, приставив ладонь, стал заправлять машину самосливом из Хранилища. Готово, полный бак. Потом заглянул в госпиталь. Раненых стало куда меньше, места всем хватает. Главврач спал – умаялся. Дежурный врач рассказал, в чём они нуждаются, и я, поскольку временно был их интендантом, взял машину и покатил за припасами. Отъехал на пару километров, из Хранилища загрузил всем необходимым кузов и прицеп и покатил обратно. Раненые кушать хотят, так что вторым рейсом привезу ещё припасов и медикаментов, небольшой запас у меня есть.
Ожидая, пока бойцы из охраны разгрузят машину, я пообщался с дежурным врачом. Он обходил раненых; было видно, что он устал, но бодрился, давал отдохнуть коллегам. Я собирался вернуться на территорию котла, но не мог уехать без разрешения главврача, который, как старший командир, распоряжался всеми, включая мою персону. Пришлось его разбудить. Он долго умывался холодной водой, чтобы взбодриться и начать соображать. Когда я изложил ему свой план: спасать раненых на территории котла, вывозить их к нам, то получил от него горячее одобрение. Конечно, без интенданта будет тяжело, но он обещал справиться: поищет снабженцев среди раненых, наверняка найдутся, если только уже в тыл не отправили. Ночью ещё один санитарный эшелон прибудет, начнётся разгрузка, но это уже без меня. Главврач выписал приказ на действия по эвакуации медсанчастей из котла, с просьбой к врачам выполнять мои требования. Я же забрал все запасы снотворного, надо сказать, и так небольшие, с инструкцией по применению.
Перед уходом я заглянул к хозяюшке, у которой отдыхал. Она успела поднять соседей и посоветоваться с ними, после чего было принято решение вывезти маленьких детей. Я отдал им ключ и записку к управдому. Договорились, что вывезут их санитарным эшелоном, начальник станции обещал подсобить. Ну, еще одно благое дело сделал.
ЗИС с прицепом я оставил на нужды госпиталя. Пешком прошёлся до выезда, пообщался с бойцами, отметил, что охрана организована плохо: нужно вырыть капонир, а танк – закопать, чтобы только башня торчала. В общем, надавал советов и ушёл дальше в ночь. Достал из Хранилища полуторку и погнал на максимальной скорости в сторону немцев. Раза три меня останавливали отступающие, сообщая, что дальше опасно, но времени я не терял и добрался до вражин за час до рассвета. Я успел в темноте перебраться через усиленные заслоны (даже отрытые окопы были), после чего углубился на пару километров и, поставив палатку в кустарнике, завалился спать, активировав охрану.
Охрана пригодилась. Запиликала в два часа дня; к тому времени я уже успел выспаться, поэтому особо не возражал против такой побудки. Кто-то пересёк сигнальные линии в двухстах метрах от меня. Я мгновенно сел, схватил лежавший рядом автомат и осмотрелся Взором, который показал группу в три сотни бойцов и командиров. Русские. Двигаются в сторону немцев, явно собираются прорываться к нашим. У многих личное оружие пистолеты и револьверы – значит, командиры. Возможно, штаб какой-то части. Выбравшись из палатки, я определил, что двигались они по рощице к кустарнику, где сидел я, могли заметить. Была осень, но листья с деревьев ещё не опали, и роща неплохо их прикрывала. Свернув и убрав палатку, я отправился им навстречу. Вскоре среди деревьев замелькали фигуры бойцов передового дозора:
– Стой! Стрелять буду! – раздался крик.
– Свои. Техник-интендант первого ранга Гусаров. Группа эвакуации.
– Стоять, – приказали мне, но уже другим голосом.
Подошли трое бойцов в телогрейках и капитан в шинели. Изучив мои документы, капитан задумчиво меня осмотрел и сказал:
– Я вас помню из газет. Что вы тут делаете?
– Три группы боевых интендантов проникли на территорию котла, ещё двенадцать действуют автономно. Задача – эвакуация раненых и медперсонала на наши территории. Я выступаю в качестве наблюдателя и переговорщика, как сейчас. Вы особо не дёргайтесь, я под охраной: вас шесть снайперов на прицеле держат.
Нервно осмотревшись, капитан пригласил меня следовать за собой и вывел к основной группе, в которой я не без удивления обнаружил генерал-лейтенанта, трёх генералов, трёх политработников высоких званий, ну и других разных командиров. Как я и предполагал, это был штаб одной из армий. Люди отдыхали, пользуясь возможностью: шли, похоже, давно. Все в форме, в гражданском не было никого. Мы подошли к генерал-лейтенанту, который был, как сказал мне по пути лейтенант, генерал-лейтенантом Костенко, командующим 26-й армией.
