— С удовольствием встречусь с твоей женой до отъезда.
— До отъезда? — недоуменно переспросил он.. — Куда ты отправляешься?
— Во владения Рамзи Синклера.
— И Бродик это позволил? — недоверчиво поинтересовался он.
— Я не спрашивала у него разрешения, Уинслоу.
— Мой брат никуда тебя с Рамзи не отпустит! — объявил он.
— Почему?
— Мою жену зовут Изабелла.
По-видимому, он не желает говорить на эту тему! Совсем как братец! Такие же повадки! Вечно старается приказывать, командовать, распоряжаться! До чего же надутые, самодовольные болваны!
— Уверена, что мы подружимся, — вежливо пробормотала девушка. Уинслоу одобрительно кивнул и предупредил:
— Лэрды тебя ждут.
Девушка набрала в грудь воздуха, расправила плечи и сделала первый шаг.
Зал все еще был залит светом, в очаге ревело пламя. Высокое собрание разместилось за массивным дубовым столом, во главе которого уселся Йен. По левую его руку устроился Рамзи, по правую — Бродик. Завидев Джиллиан, горцы почтительно поднялись. Она опустилась на стул на противоположном конце стола, а Дилан и Уинслоу заняли места за спинами своих лэрдов.
— Я хочу наконец узнать во всех подробностях, что произошло с моим сыном, — начал Йен. Но в этот момент Бродик подтащил стул поближе к Джиллиан, уселся, скрестил руки на груди и окинул приятелей взглядом, ясно говорившим, что ждет тех, кто осмелится хоть слово сказать по этому поводу. Рамзи не изменился в лице, зато Йен выглядел вполне удовлетворенным и самодовольно посматривал по сторонам. Дилан торжественно кивнул, словно одобряя действия вождя, и снова встал за его спиной.
Йен весело наблюдал за Бродиком, и Джиллиан неожиданно поняла, что Мейтленд, собственно говоря, очень добр и благороден. Прежде она несправедливо судила его по первому впечатлению, но что взять с разгневанного отца, едва не потерявшего сына? Но, видя, какой любовью к жене и детям исполнен каждый его жест, она осознала, как ошибалась.
Однако она никак не могла определить, что за человек Рамзи. Он казался куда более спокойным, чем Бродик, что было поистине удивительным, если учесть, какая неприятная новость обрушилась на него.
— Жаль, что я не догадался сказать Дилану, чтобы ты взял с собой командира своих солдат, — заметил Бродик.
— Я поведаю Гидеону все, что ему необходимо знать, когда вернусь домой, — бросил Рамзи.
— Уинслоу и Дилан не зря остались с нами, Джиллиан, — вставил Йен.
— В чем же причина, лэрд? — осведомилась девушка, кладя руки на стол.
Бродик погладил ее ладонь.
— Месть, — коротко обронил он, и от его хриплого голоса мурашки пошли у нее по спине. Она ждала дальнейших объяснений, в голове теснилось множество вопросов, но Бродик молчал.
— Месть? Какая месть? Вы говорите о войне? Вместо ответа Бродик обратился к Йену:
— Давайте поскорее покончим с этим. Она измучена.
— Джиллиан, начинай, прошу тебя, а я постараюсь не перебивать, — пообещал Йен. — Тебе в самом деле не мешает отдохнуть.
Она почти была уверена, что Рамзи набросится на нее с обвинениями в предательстве и пособничестве англичанам. Поняв, что была не права, она успокоилась и прислонилась к Бродику.
— Не так уж я и устала, — возразила она, — но спасибо за участие. Я начну с той ночи, когда отец разбудил нас с сестрой, пытаясь спасти.
В продолжение следующего часа Джиллиан пересказывала мужчинам свою грустную историю. Голос ее ни разу не пресекся, она говорила тихо, спокойно, как человек, много переживший и изведавший, стараясь не упустить ни одной важной детали, и, к тому времени как закончила, пересохшее горло болело от напряжения.
Мужчины, верные своему слову, ни разу не прервали ее, и речь девушки сопровождал лишь треск поленьев в очаге. Бродик налил ей воды, и Джиллиан взглядом поблагодарила его. Следовало отдать им должное: и Йен, и Рамзи оставались поразительно спокойными, учитывая все, что услышали от девушки. Они расспрашивали ее поочередно, и к концу второго часа Джиллиан чувствовала себя так, словно ее поджаривают на рашпере.
— Твой враг задумал использовать Майкла как приманку, чтобы выманить тебя в Англию и убить, — заметил Бродик. — Кто ненавидит тебя настолько, что готов пойти на все?
— Черт меня побери, если что-то понимаю, — пробормотал Рамзи.
— Рамзи, ты знаком с Кристен? — допытывалась девушка. — Ничего не слышал о семье, которая приняла ее и назвала своей дочерью?
Рамзи покачал головой:
— Я почти не знаю старых членов клана, не говоря уже о новых, если не считать верных друзей отца. Видишь ли, я много лет не жил дома.
— Но Кристен не принадлежит к клану Синклеров.
— Она живет у Макферсонов, но в таком случае тем более откуда мне знать? Честно говоря, не представляю, как мы ее найдем.
— Но ты поможешь мне?
Рамзи, казалось, удивился столь странному вопросу.
— Разумеется, а как же иначе?
— Старикам наверняка все известно про Кристен, — вмешался Бродик.
— Верно, — поддакнул Йен. — Они знакомы со всеми семьями, и от их внимания ничто не ускользает. Сколько лет было Кристен, когда она здесь появилась?
— Шесть или семь.
— Если у каких-то людей неожиданно появляется семилетняя дочь… — начал Рамзи.
— Но Джиллиан только что сказала, будто они жили на границе, прежде чем переехать на север, поближе к родственникам, — возразил Йен.
— Все равно, какие-то слухи непременно должны были в то время ходить, — не согласился Бродик.
— Я обязательно справлюсь, — пообещал Рамзи.
— Возможно, найти ее будет не так уж трудно, — оживился Йен. — Бродик прав насчет стариков. Когда Грэм и Геликоид были живы, они совали нос во все дела.
— Еще бы! — усмехнулся Рамзи. — Но скажи, Джиллиан, что будет, когда ты ее отыщешь? Попросишь вернуться с тобой в Англию?
Девушка наклонила голову.
— Вряд ли, — вздохнула она. — Но я надеюсь, что она вспомнит о сокровище Арианны и даже откроет, где оно спрятано.
— Кристен была слишком мала, когда получила шкатулку, — запротестовал Йен. — Сомневаюсь, что она сохранила в памяти тот день.
— Вполне возможно, что она забыла и тебя, — добавил Бродик. Но Джиллиан отказалась в это верить.
— Кристен моя сестра. Как она может не признать меня? — удивилась она.
— Ты утверждала, что она на год старше тебя, — протянул Рамзи.
— Почти на три года, — поправила Джиллиан.
— В таком случае почему ты так живо описываешь каждую деталь? Господи, да ты в то время едва вышла из пеленок!
