– Помада. Не тот цвет, – сказал он.
Лена полезла в сумочку, достала платок и суетливо вытерла помаду.
– Как тут у вас дела? У Лерика получается? Тебе не сложно с ним? – тараторила она.
– Он там, – Виталий показал в сторону комнаты.
– Да, не хочу его смущать. Он говорит, что я все равно ничего не понимаю…
– Я не знаю, что делать, – признался Виталий.
Дальше наступил тот кошмар, который он уже один раз переживал. С бабушкой. Лена кричала. В его квартире появились какие-то люди – они ходили туда-сюда, не разувшись. Заходили в ванную. Лена била его в грудь, по лицу. Снова кричала. Какая-то уставшая пожилая женщина сунула ему листок в руки и велела идти в аптеку. Виталий пошел и только там понял, что забыл кошелек. Вернулся. Снова ушел. Вернулся и отдал пакет Лене. Он купил в аптеке все, что было в списке, не вникая. Лерик лежал в его кровати, над ним сидела Лена. Люди, к счастью, ушли. Кровь с пола исчезла. Лена суетилась, что-то говорила, он не слышал. Ее голос звучал глухо, фоном. Как зудящая и бьющаяся в окно муха, которую нет сил встать и прихлопнуть.
Он ушел на кухню. Так было и с бабушкой. Он тогда несколько дней просидел на кухне. Проваливался в забытье, спал на стуле, пока его не начинали будить. Сейчас все повторялось. Главный кошмар его жизни. Нахлынули воспоминания, от которых он столько лет пытался избавиться. Стучались в мозг, как в очереди, пробиваясь, кто первый. Он тоже спал с ночником все эти годы. Чтобы успеть, подскочить, помочь, найти нужные лекарства. Но даже в своих постоянных ночных кошмарах не успевал этого сделать. Бабушка умирала. Почти каждую ночь. Она ему не снилась только тогда, когда в его жизни появлялась Инга. Наступало ее время. Уже она мучила его во снах – уходила, рвала его наброски, смеялась над ним. Была грубой, называла его бездарным. Виталий давно спал урывками, днем, вечером, страшась полноценного ночного сна. Таблетки не помогали. Он все равно видел или бабушку, или Ингу.
Он, видимо, отключился, сидя на стуле. Его разбудила Лена.
– Ты меня вообще слышишь? – Она говорила шепотом.
– Что? – подскочил он.
– Тише. Лерик только уснул.
– Я не знаю, как это произошло. Все было хорошо. Я вышел на кухню сделать чай. – Виталий говорил, потому что видел – Лена ждет от него хоть каких-то объяснений. Он не хотел, чтобы она снова начала кричать. И для самого себя хотел проговорить, объясниться. – Я не знал, что делать. Подарил ему нож, настоящий, каким пользуются все художники. Показал, как точить. Не думал, что он порежется. Прости. Я растерялся. Хорошо, что ты пришла.
– Он уснул с этим ножом. Зажал в руке и не отдает, – прошептала Лена. – Господи, я так испугалась. Ты не представляешь. Мне так хочется выспаться. Лечь и проспать двое суток напролет. Тебе не понять. Я все время за него боюсь, каждую минуту, каждую секунду. Я разрешила ему заниматься рисованием, думая, что это безопасно. Он даже в детский сад не ходил. В первый же день упал с горки и сломал руку. Лерик в детстве все время падал. На ровном месте. У него был энурез, кошмары. После того, как он начал рисовать, вроде бы все наладилось.
– Он порезался, просто порезался, – Виталий не знал, что еще сказать.
– Да, я знаю. Он мне тоже это твердил. Чтобы я тебя не ругала. Что ты ему все показал, объяснил. Что он сам виноват.
– Крови было слишком много. И он сознание потерял. Я зашел – он уже упал. Я боялся, что он ударился, – признался Виталий. – Не знал, что делать в таких случаях. Никогда не сталкивался. Со взрослыми да, но он же ребенок. Прости, я боялся сделать что-то не то и не так. Я не умею с детьми, не знаю, как надо. – Виталий говорил, гладил Лену по руке. Но его в тот момент будто и не было на кухне. Он смотрел на все со стороны. И говорил не он, а кто-то другой. Такого с ним тоже никогда не случалось. Как ни странно, его слова успокаивали Лену. Он видел: ей приятно, что он ее гладит. А еще хотелось побыстрее закончить эту историю, избежать скандала, новых криков. Тот, кто находился на кухне, его двойник, это прекрасно понимал. – Хочешь, я тебе чай сделаю? Или кофе? У меня, кажется, было вино. Хочешь?
– Да, спасибо. Вино. – Лена улыбнулась. – У Лерика бывают носовые кровотечения. От переизбытка чувств. Когда он волнуется или нервничает. Даже от положительных эмоций может начаться. Он сам иногда не замечает. Просто видит, как кровь начинает капать на стол или на брюки. Сознание он тоже теряет. На физре в школе уже три раза. Врач говорит, что пройдет. Слишком быстрые скачки роста. У мальчиков такое бывает.
– У меня тоже так было в детстве, – признался Виталий.
– Мне за него страшно. Он слишком увлеченный, впечатлительный, нестабильный. Не знаю, как с ним лучше, – призналась Лена. – Он на тебя похож, ты заметил? Такой же красивый. Даже не верится, что у меня мог родиться такой красивый ребенок. Любуюсь им каждый день, как и тобой раньше.
Виталий посмотрел на Лену, и она ему вдруг понравилась. Это был странный вечер, уже ночь. Виталий рисовал Лену, настоящую, честную, перепуганную. Помада и румяна давно стерлись. Вокруг глаз – черные подтеки, которые вдруг сделали ее глаза огромными. Нелепые упругие кудельки превратились в мягкие локоны. В окно шарашила полная луна, пугающая, красная, ненормальная. Лена показалась ему прекрасной. Она это чувствовала и боялась пошевелиться. Сидела, как он велел.
– Ты красивая, – сказал вдруг он.
– Издеваешься? Сейчас? – хмыкнула она.
– Да, именно сейчас. Ты прекрасна, удивительна, необычна. Странно, что я раньше не видел, какие у тебя глаза, – ответил он, лихорадочно делая наброски.
– Какие? – спросила Лена, невольно поправляя волосы.
– Нет, не двигайся, – крикнул он. – Твое лицо… Как у Пьеро. Уголки глаз и рта вниз опущены. Но глаза занимают пол-лица. И скулы. Потерпи еще немного. Мне хочется их прописать. Они идеальны.
Лена сидела, как он велел, и думала о том, что еще несколько часов назад она бы все отдала за эти слова. Ведь даже не мечтала о таком. Надеялась, да. Но готова была довольствоваться и меньшим. А сейчас ей было все равно. Она позировала, думая о том, что больше не хочет видеть Виталия. Никогда в своей и в жизни сына. И ей достаточно того, что у нее есть Лерик, самый красивый, самый талантливый – лучший мальчик на свете. Ее ребенок. Только ее и ничей больше. И похож он на нее, а не на Виталия. Ее и губы, и брови, и лоб. А еще она хотела спать. До одури. Глаза закрывались.
– Прости, я устала. Я посплю немного? Полчасика буквально. Потом мы уедем. – Лена пристроилась на диванчике.
– Так странно, что ты здесь, – сказал Виталий. – Мне было страшно. Как тогда, с бабушкой. Ты знаешь. Только ты и знаешь. Как оказывается. Я не мог сдвинуться с места. Понимаешь?
– Прошлое повторяется. Снова и снова, – ответила Лена. – Ну я так думаю. Это не про то, как войти в воду дважды. Нет. И не про витки судьбы. Просто жизнь ничего нового не придумала. Прокручивает один и тот же сюжет, как заезженную пластинку. А люди на этот крючок опять попадаются. Зачем придумывать новое, когда старое работает безотказно. Бьет так, что мало не покажется.
