Ну, а самым несговорчивым рассказывали школьные маршруты детей и объясняли, что выбора у человека нет.
Акций с привлечением персонала всячески избегали, решаясь только в крайних случаях. И каждый случай необходимо было залегендировать так, чтобы обработанный пособник полагал происходящее просто грандиозным грабежом, когда золотые горы лежат в неких сейфах и ждут только смерти владельца, чтоб через цепь махинаций попасть в руки умных и жестоких ребят.
И никто не сомневался в старой истине, исповедуемой охраной ВИП-персон: «Убить можно любого». А уж они-то знают.
Глава 29. Письмо партизану
Написано синей шариковой ручкой на обеих сторонах листа ксероксной бумаги; буквы твердые, но неровные, строчки наползают друг на друга. В правом верхнем углу листа цветными фломастерами грубо изображен старый американский флаг; число немногих полос и звезд, разумеется, обозначено условно.
«Дорогой сынок!
У нас отрубили Интернет, а потом вообще конфисковали компьютеры, а теперь и телефоны. И мы совсем лишены связи. Сказали, что мы неблагонадежные элементы и враги народа третьего разряда. Но могут перевести во второй разряд, и тогда посадят. А права выезда за десятимильную зону вокруг города у нас нет, это будет сразу арест. Поэтому пишу тебе ручкой на листе бумаги, как рассказывал мне еще мой дедушка про свою школу.
Дорогой сынок! Бей гадов беспощадно! Да хранит тебя Господь!
Мы с матерью уже старые, мы свое пожили, уж как сумели. Но ты и твои будущие дети должны увидеть свет правды и свободы, должны увидеть счастливую жизнь.
Будь гордым и сильным, мой сын. Тебе есть чем гордиться. И не верь никогда мерзавцам и лжецам, уничтожившим нашу великую страну и сейчас старающимся уничтожить окончательно наш народ.
Ты сын великого народа и великой расы. Ты наследник высочайшей культуры в истории. Все, что создано в мире — создано нашими предками.
Великие ученые и великие изобретатели, великие путешественники и великие писатели, строители великих городов и космических кораблей, создатели алфавита и компьютеров, колеса и автомобиля, самолета и корабля — все это были белые мужчины. И белые женщины всегда были рядом с ними. Они рожали детей и хранили домашний очаг, они поддерживали мужчин в трудный час и вдохновляли их на труд и на подвиги.
Красные фашисты, Цифровой Яд, Золотая Пята, хотят отнять у нас все. Они хотят, чтоб мы не были людьми, а были покорным стадом. Безмолвным, беззащитным, безоружным. Смерть им!
Всю жизнь мы с матерью были мирными людьми. Сейчас я могу тебе признаться: я даже никогда в жизни не дрался. Я ведь и пистолет купил только после того, как начались погромы, он так и пролежал, а потом его заставили сдать. Но наступает время, когда терпеть больше невозможно.
Сначала они снесли статую Джексона Каменной Стены в парке. Потом запретили День Колумба. Потом конфисковали у всех половину банковского счета. Потом… ну, все знают. А когда они заставили нас каяться во всем, когда к нам в дом пришли черные и заставили целовать им ботинки — всю семью, каждый на глазах у всех — я понял, что старый Дэн Купер был прав, и надо было организовывать свою милицию и отстреливать гадов, которые к нам лезли. И сначала белых. Потому что это белые мутили черных, которые без них были бестолковы и неопасны.
Если бы все мы взяли тогда оружие и пошли маршем на Вашингтон — все было бы иначе. А теперь вам, сынок, приходится сражаться и гибнуть за правое дело, которое не сумели защитить мы, ваши отцы. Прости меня, сынок. Прости нас с матерью, что мы позволили гадам захватить нашу страну и наш дом.
С социал-охранниками никто не сотрудничает. Прошел слух, что Чарли Дамико (помнишь его?) сказал их патрулю, что от ваших приезжали за продуктами. Так Чарли нашли утром на лужайке перед домом задушенного, а во рту у него была рыбина, представляешь? Одни говорят, что это мафия, а другие — что наоборот, кто-то изобразил для отвода глаз вот такую казнь итальянской мафии для тех, кто болтает лишнее.
Возле мэрии и в магазинах висит объявление и фото: что под Хепнером национальная гвардия «уничтожила банду террористов», а одного живым доставили в Пендлтон и там после публичного суда казнили. У нас этого казненного никто не знает, конечно, а вообще не очень верится. Они всегда врут. А воевать они боятся — они могут стрелять только в безоружных.
У нас передают другое: что под Силвертоном партизаны уничтожили колонну карателей — сожгли технику из базук и добили всех из пулемета. А на Милл-Сити устроили налет, сожгли Управление Социальной Охраны и повесили мэра и председателя отделения Демократической Партии. Невозможно узнать, правда ли это, но у нас все верят, что вы даете жару этим гадам.
Мама передает, чтобы ты всегда тепло одевался и не спал на голой земле.
За нас не волнуйся. Паек у нас хоть и по четвертой категории, но прожить вполне можно, не голодаем. Если я немного и похудел, так это для здоровья полезнее.
Из плохих новостей, что расстреляли Дина Морриса. У них наряд социал-охраны устроил обыск, и нашли старинный Кольт-1911, даже несмазанный, но сказали, что в боевом состоянии. Как у них водится, жену Дина избили, а двух дочек изнасиловали. Помогать им запрещено, а с пайка их сняли, и теперь кто похрабрее ночью проезжают мимо их дома и на скорости кидают за забор пакеты с чем-нибудь съестным, чем могут поделиться.
Я вспоминаю, как в молодости мы с матерью были в Нью-Йорке, и ходили в Метрополитан Музей и в Музей Гуггенхайма. Сколько там было прекрасных картин. И все это были картины великих европейских и американских художников, и все эти художники были белые христиане, и на картинах были изображены тоже белые. Это наша культура!
Мы создали эту великую страну! Коренные американцы назывались раньше индейцами и были дикарями. Они жили племенами, кочевой жизнью, и добывали пропитание охотой и сбором ягод. Одевались в шкуры, оружие у них было каменное. Они не знали ни металла, ни колеса, ни письменности, ничего. И было их мало, а земли лежали огромные и пустые. Мы давали им все — одежду, оружие, продукты, но они не хотели жить в мире и убивали наших поселенцев.
Прости, Ронни, мальчик, ты все это давно знаешь, просто я не могу перестать писать тебе, потому что не знаю, выдастся ли следующий раз. Кто знает, когда еще появится человек от вас, и чтоб к тому времени я был жив, и главное, чтоб ты был жив. Прости, что твой старик расклеился. Иногда это с каждым может случиться. Сейчас пройдет.
Я верю, что нас будет все больше и больше. Силы наши растут с каждым часом. И однажды мы все вместе, разом, плечом к плечу, выйдем из домов. И заполним все улицы и площади. И в руках у всех будет оружие. А в глазах не будет пощады. И мы вернем себе нашу страну. И все фашисты и коммунисты, социалисты и либералы, политики и банкиры — все, все пойдут под справедливый суд народа. И веревок хватит на всех.
Мы даже не знаем, сколько у вас человек в отряде. Мы не знаем, где вы. Но вечерами, отработав дневную норму, мы сидим в сумерках перед окном, потому что электричество включают только на два часа в сутки, и разговариваем о вас, и представляем, как вы скрываетесь в лесах, как уходите от погони по горным тропам, как отстреливаетесь от карателей, и как трясутся по ночам в своих домах гады, поработившие страну. Потому что от народных мстителей нет ни укрытия, ни спасения.
