– Как профессионально вы уходите от ответа.
– А вам нужны цифры?
– Было бы интересно.
Обмен короткими репликами закончился длинной паузой, которая не могла продолжаться вечно, и Анна заговорила:
– За прошлый год раскрыто пять тысяч двести тридцать три преступления. Из них четыреста сорок пять убийств, двести одно причинение тяжкого вреда и двести восемьдесят одно преступление против половой неприкосновенности.
– Ну-у-у… – протянул Хаустов. – Это бездушная статистика. Вот если бы вы рассказали о каком-нибудь универсальном приеме, при помощи которого ведете расследование, это бы нас развлекло.
В сравнении с Горским он выглядел резким или даже вульгарным. Стерхова мельком посмотрела на Ангелину и сдержанно проронила:
– Никаких секретов нет.
– Неужели?
– Успех расследования складывается из сочетания множества факторов.
Ангелина одернула Хаустова:
– Анна Сергеевна приехала не для того, чтобы развлекать нас рассказами. – Она привстала с дивана и начала разливать чай. – А впрочем, я сама во всем виновата. Не надо было заводить такой разговор.
Приняв из рук Ангелины чайную пару, Стерхова проронила:
– Да нет, отчего же…
Горский тут же перебрался поближе. Во всем его виде сквозил неподдельный интерес.
– Тогда попрошу ответить мне на вопрос. Зачем ворошить старые дела? Не лучше ли заняться новыми?
Вопрос для Стерховой был привычным, она ответила не задумываясь:
– Неотвратимость наказания. Слышали о таком?
– О да! Конечно.
– Моя работа связана с обеспечением этого правового принципа.
– Ну хватит! – прикрикнула на мужчин Ангелина. – Пьем чай и рассуждаем о хорошей погоде.
– Гелечка! В кои веки выпало поговорить с интересным человеком, а ты запрещаешь, – посетовал Горский. – Мы не услышали от Анны Сергеевны ни одной занимательной истории. А их, я уверен, у нее предостаточно.
– Если только она сама захочет их рассказать, – сказала Ангелина.
– Ну что же… – Стерхова отставила чашку. – Могу рассказать вам пару историй. Но ничего занимательного вы в них не найдете.
– Так-таки ничего? – усмехнулся Хаустов.
– Одну только мерзость и грязь.
– И все-таки?
– Например: на днях в Кемеровской области отправили в колонию четырех человек за убийство их приятеля, который хотел выйти из преступной группировки. Его сначала избили, потом выкрали из больницы, обезглавили, а тело расчленили и бросили в прорубь. Как видите, ничего оригинального. Все повторяется.
– Вы сами их посадили? – уточнил Геннадий Михайлович, тихий сосед Ангелины.
– Нет. Этим делом занималась не я.
– А вы что-нибудь из своих расскажите.
– Из своих? – Анна ненадолго задумалась. – Прошлой осенью раскрыли дело серийного маньяка, насильника и убийцы. Этот случай, пожалуй, неординарный. Сначала он изнасиловал и убил женщину, а потом, через двадцать лет, женился на ее дочери и поселился в ее доме
[2].
– Чудовище… – сдержанно заметила Ангелина. – Вот уж воистину, никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает смерть. Вам не бывает страшно?
– Признаюсь, да… – Чуть помедлив, Анна продолжила: – Иногда встречаются люди, которые внушают мне ужас. Все прочие выглядят заурядно, так же, как мы с вами.
– А что насчет следов преступления? Какие-то могут сохраняться долгие годы? – спросил Хаустов.
– Иногда такое случается. Как правило, это отпечатки или данные генетических профилей…
– Имеете в виду ДНК?
– Ну да… – подтвердила Анна. – Если криминалистам удается извлечь ДНК из уцелевших биоматериалов, результат прогоняют по базам данных и выявляют совпадения. Два месяца назад в Симферополе один мой товарищ посадил недочеловека, виновного в половых преступлениях против шестнадцати детей. Младшему было всего полтора года.
– Боже, какая мерзость! – воскликнула Ангелина.
– А я говорила… Одна только мерзость и грязь, – подтвердила Стерхова.
– И сколько лет он орудовал?
– Около восемнадцати.
– Куда же смотрела полиция?
– Это вопрос риторический.
– А как насчет информации? – поинтересовался тишайший Геннадий Михайлович и снова умолк, как будто ушел в тень.
– Не поняла вопроса, – взглянула на него Анна.
– Случалось ли вам добывать ранее неизвестную информацию?
– Нечасто, но такое бывает. Не далее как сегодня.
– Поделитесь? – не справилась с любопытством Ангелина.
– Мне бы не хотелось, – заметила Стерхова, – но если в общих чертах – в деле появился новый свидетель.
– Какое самое старое преступление вам довелось расследовать? И каким оно было?
– Самое старое? – с усмешкой спросила Анна. – В моей практике был такой случай: шестьдесят пятый год, убийство ребенка. Когда разоблачили убийцу, он был уже мертв.
– Есть божий суд! – торжествующе произнес Горский. – И как же он умер?
– В тюрьме. Поперхнулся баландой.
– Надеюсь, что ему помогли, – сдержанно проронила Ангелина. – Кому еще налить чаю?
Горский протянул чашку и, взглянув на Стерхову, справился:
– Как продвигается расследование урутинского дела? Разумеется, кроме того, что появился новый свидетель?
– Многое пока неизвестно, – уклончиво ответила Анна.
– Ах да, простите, я понимаю. Вы не имеете права разглашать информацию.
В попытке выглядеть убедительной, Анна оглядела веранду.
– Ну что же, спасибо, я хорошо провела время.
– Хотите сбежать? – обеспокоился Горский.
Она поднялась с дивана:
– Сожалею, но мне пора.
– Геля… – Он посмотрел на жену. – Шофер в гараже?
– Уехал. Я его отпустила.
– Но как же так, не подумав?..
– В Урутин Анну Сергеевну отвезет Женя.
Стерхова указала на бокал в руках Хаустова:
– Он не может вести машину.
Хаустов покрутил содержимое в бокале и приблизил к ее лицу:
– Можно убедиться, весь вечер пью минералку.
Минут через десять автомобиль Хаустова съехал с асфальтированной дороги поселка на грунтовую, которая, в свою очередь, перешла в гравийку.
