– Цвет можете определить поточнее?
– На глаз это сделать невозможно. Понадобится спектральный анализ.
– А если царапина появилась раньше? – Спросив, Анна достала телефон и позвонила Марине. – Только один вопрос! Когда отдавали машину брату, была у нее царапина на правом переднем крыле? Нет? Это точно? – Отключившись, Стерхова взглянула на Бабаджанова и покачала головой: – Нет, не было. Нужно, чтобы вы написали подробный отчет.
Тимур Бабаджанов достал планшет.
– Это обязательно. Сейчас можете погулять, вы мне без надобности.
Анна вышла из гаража и направилась в дом. В кухне она отыскала Тину Евгеньевну.
Протирая посуду, та спросила:
– Выпьете чайку?
– Было бы хорошо, – ответила Стерхова.
Уже через пять минут они сидели за столом в маленькой, но уютной гостиной и пили чай. Анне казалось, что она возвратилась в детство в сочинский домик бабушки: портьеры в розовых пионах, красный ковер, диван с десятком ярких подушек. На креслах – кружевные накидки, застеленный дамасской скатертью стол.
– Варенье варите сами?
– Варенье, печенье и торт – все мое, – сказала Тина Евгеньевна.
– Нам нужно поговорить.
– Про Витю? – встревоженно спросила Савельева. – Мне больно вспоминать… Понимаете?
– Понимаю.
– Его убили?
– В деле многое изменилось, – сказала Анна и вдруг решилась на правду: – Ну хорошо… Я думаю, что вашего сына убили, так же как его дочь и жену.
– Господи боже мой. – Тина Евгеньевна покачала головой. – Как это тягостно.
– Теперь я ищу убийцу. Сможете отвечать на вопросы?
– Спрашивайте.
– Расскажите про скандал, который случился за день до трагедии.
– Вы про ссору Виктора и Дениса Ковалькова?
Мгновенно сориентировавшись, Стерхова уточнила:
– Кто такой Денис?
– В то время жених Марины.
– В ваших показаниях сказано, что Виктор ссорился с женой.
– Ну да, – кивнула Тина Евгеньевна и опустила глаза, – потом он ссорился с Юлей.
– Тогда почему в документе следователь не упомянул про Дениса?
– Может, не понял, а может, я не так рассказала. Мне было не до того.
– Давайте сделаем так, – предложила Анна. – Сейчас вы все расскажете о скандале: из-за чего начался, кто участвовал, о чем шла речь и чем он закончился.
– Начну издалека, – заговорила Тина Евгеньевна. – Как только дочь привела Ковалькова в дом, Виктор сразу же его невзлюбил.
Стерхова достала блокнот и деловито уточнила:
– За что же Виктор невзлюбил жениха Марины?
– Ковальков имел судимость. Нам с отцом это тоже не нравилось.
– За что он сидел?
– За нанесение телесных повреждений. Марина сказала – по неосторожности. Но Виктор навел справки и выяснил, что Ковальков нанес их умышленно. К тому же, помимо этой, он имел еще две судимости.
– Короче, был рецидивистом.
– Вот-вот! И Виктор так же его назвал.
– Сколько лет было Ковалькову?
– За тридцать. А Марине-то – всего девятнадцать.
– Ну хорошо: уличил его Виктор во лжи, и что было дальше?
– Стал гнать Ковалькова из дома. Нашей семье, говорит, рецидивисты-уголовники не нужны. Марина бросилась заступаться и сразу в слезы.
– Она любила Дениса?
– Да, словно обезумела!
– И что же Виктор? Не уступил?
– Когда мой сын считал себя правым, то был неуступчивым. Я бы сказала, жестоким.
– Значит, не уступил? – подытожила Анна.
Тина Евгеньевна покачала головой и продолжила:
– Но тут, на свою беду, в ссору вмешалась Юля…
– Заступилась за Ковалькова?
– Скорее за Маринку.
– Конечно же, ей влетело от мужа?
– Мне в тот вечер жить не хотелось, – призналась Тина Евгеньевна. – Кто знал, что уже на следующий день случится такое несчастье и все покажется пустяком.
– Вернемся к скандалу. Как отреагировал Ковальков?
– Уехал… – Не договорив, Савельева вскочила со стула. – Ой-ой… Конфеты я не поставила. Забыла, садовая голова. Правду говорят, старость не радость!
За этой говорливостью Стерхова усмотрела желание избавиться от расспросов и что-то скрыть. Она спросила напрямую:
– Не хотите рассказывать?
Тина Евгеньевна безвольно опустилась на стул и тихо призналась:
– Не хочу, но, видно, придется.
– Слушаю, – сказала Анна и придвинулась ближе.
– В тот вечер дело дошло до стрельбы… – тихо проронила Савельева.
– Кто стрелял?
– Виктор.
– Из чего?
– Конечно же, из своего пистолета.
– Сколько выстрелов сделал ваш сын?
– Один. Больше отец не дал, отобрав у Виктора пистолет. Отдал его только утром перед отъездом.
– Ясно…
– Теперь понимаете, почему я не рассказала следователю все в подробностях?
– Вы могли бы не упоминать о скандале.
– Ага… Соседи-то слышали. Мало ли чего наплели бы.
Мысленно Стерхова вычла из пяти сделанных выстрелов один. Это значило, что перед гибелью Савельев стрелял не пять, а только четыре раза. Итого один выстрел в доме, два выстрела из салона автомобиля и два – снаружи.
И вдруг ее осенило. Сдержав свой первый порыв, она с напускным спокойствием поинтересовалась:
– Ваш сын стрелял в Ковалькова?
– Ну да.
– Попал?
– Нет, слава богу.
– Куда же угодила пуля?
– В дверной косяк, в поперечину. Прицелился бы ниже, пуля бы попала Денису в лоб. Он в дверях стоял, упрямился, из дома не уходил. Частенько вспоминаю эту картину: Виктор бледный, как смерть, рука с пистолетом трясется. Хорошо, отец вовремя подоспел.
– Пулю достали? – Стерхова задала решающий вопрос, на который было лишь два ответа: да или нет. Но прозвучал именно тот, который ей был нужен.
– Нет, не достали. Она же никому не мешала. По сей день сидит в косяке.
– Где? Покажите!
Савельева вышла из комнаты первой, Анна за ней. Проходя мимо приоткрытой двери, Стерхова увидела постель, укрытую одеялом спину и седой затылок мужчины.
Включив свет в прихожей, Тина Евгеньевна встала на цыпочки и указала пальцем на едва заметную ямку:
