– Ну тогда считайте: Савельев расстрелял всего пять пуль. Так?
– Так.
– Первую мы с вами взяли в его доме.
– И что?
– Вторую выпилили из дерева на месте столкновения автомобиля с березой.
– Да не тяните же вы, ей-богу!
– Нашлась третья пулька! – выпалил Бабаджанов.
– Где? – Анна оторопела.
– В нашем отстойнике.
Она воскликнула:
– Где?!
– На стеллаже, куда мы сваливаем все, что не пригодилось: улики и документы по невозбужденным делам. Пулька лежала там в полиэтиленовом пакете, на котором нацарапаны какие-то цифры. И черт же меня дернул ее найти…
– Какой калибр пули?
– Девятый.
– Сравнили с двумя нашими? – спросила Анна глухим от волнения голосом.
– Следы от нарезной части канала ствола полностью идентичны.
– Вот те на… В чем интрига?
– Я не знаю, откуда она взялась.
– То есть вообще? – не поверила Анна.
Тимур Бабаджанов с размаху бросил на стол крохотный пакетик с пулей.
– Только то, что был выстрел, но дело не возбуждалось.
– Хотите сказать, пуля могла не попасть в человека?
– Не исключаю.
– Тогда скажите, с чего вдруг она оказалась у криминалистов?
– Уж точно не потому, что ранили дерево, – пошутил Бабаджанов.
– Как пуля могла попасть к вам в отдел?
– Например, с отчетом судмедэксперта.
– Если бы убили человека, возбудили бы дело.
– Это – без вариантов!
– Еще другие предположения?
Бабаджанов стал перечислять:
– Из лазарета воинской части, из ветеринарной лечебницы, из городского госпиталя…
– Давайте начнем с последнего.
– Что значит – начнем? – Бабаджанов резко засобирался и боком сунулся к двери. – У вас своя работа, у нас – своя. И, пожалуйста, не втягивайте меня в сомнительные приключения…
– Постойте! – остановила его Стерхова. – Только один вопрос.
– Давайте, что ж с вами делать… – Бабаджанов опустил глаза и по-старушечьи смиренно скрестил руки на животе.
– Предположим, пулю передали из госпиталя?
– Передают обычно из хирургии.
– Тогда вместе с пулей должны быть сопроводительные документы.
– Может, и валяются где-то… Могли просто выбросить. Короче, мне некогда! – Криминалист в мгновение ока выскочил за дверь. Из коридора послышалось: – Сходите в хирургию. Там могут вспомнить.
– Так… Сколько сейчас времени?.. – Стерхова взглянула на часы и поняла, что если задержится, то никого не застанет.
Спустя две минуты она уже сидела в полицейской машине, которая мчала ее в урутинский госпиталь.
Глава 20
Брось и беги
– Мне нужен Отрощенко! – выкрикнула Стерхова, вбежав в ординаторскую.
Юная медсестричка испуганно ринулась к выходу.
– Сейчас, подождите… Позову.
Отрощенко прилетел в ординаторскую уже через минуту:
– Что случилось?!
– Это я, – представилась Анна.
– Вижу.
– Нужна ваша помощь.
– Нельзя же так, в самом деле, Анна Сергеевна. – Стянув с головы чепчик, он вытер вспотевшее лицо. – Напугали сестричку, пришлось отпаивать валерьянкой.
– Я рада, что вы еще на работе!
– А я-то как рад… – Отрощенко кисло улыбнулся. – Могли бы не волноваться, у меня ночное дежурство. Чего вы хотите?
– Вот! – Она показала пакетик с пулей.
– И что?
– Возможно, его отправили из хирургии в криминалистический отдел. Мне нужно выяснить, когда это было.
– Ну так посмотрите сопроводительные документы. Чего проще?
– Их нет. В этом-то все дело.
– Пуля связана с гибелью Виктора?
– Вероятно.
Отрощенко взял пакетик с пулей и посмотрел на просвет:
– Здесь был записан наш унифицированный шифр, но он со временем стерся. Писали шариковой ручкой, остался оттиск. – Он подошел к столу, включил настольную лампу и взял в руки лупу. Присмотревшись, врач сказал: – Вам повезло, я разглядел три из четырех цифр идентификационного номера и, самое главное, литеру.
– Что теперь? – с надеждой в голосе проронила Анна.
– Будем искать историю болезни стационарного больного. Она хранится двадцать пять лет и только потом переправляется во внешний архив. – Он поднял голову и поискал кого-то глазами, потом поинтересовался у пожилого врача: – Геннадий Федорович, где ключ от архива?
Тот ответил:
– Спросите у Светочки.
– Где она? Ах да! Я сам оставил ее в процедурной. – Отрощенко вышел из ординаторской, но скоро вернулся и поманил Анну рукой: – Идемте!
В архиве им пришлось задержаться. Из-за отсутствия четвертой цифры в шифре пришлось пересмотреть все карточки на двух стеллажах.
Наконец Отрощенко вскрикнул:
– Вот он, голубчик! Есть отметка об извлеченной пуле. Ее, кстати, отправили в урутинский следственный отдел.
– Дайте сюда! – Стерхова протянула руку.
– Лучше записывайте, а я буду диктовать.
Она достала блокнот.
– Диктуйте.
– Большаков Сергей Сергеевич, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. В госпиталь привезла «Скорая помощь» с огнестрельной раной в плечо. – Отрощенко поднял глаза: – Описание ранения нужно?
– Нет! Есть то, что объясняет происхождение огнестрела?
– Так… Так… – Он пробежал глазами. – Ага! Самострел. Выстрелил в себя, когда рассматривал пистолет отца.
– Было бы интересно знать, кто у него папаша… – пробормотала Анна.
– Судя по тому, что сынка доставили в госпиталь, а не в районную больницу, отец военный или служил в полиции.
– Адрес есть?
– Пишите… Переулок Калашникова, дом пятнадцать, квартира пять.
– Что-нибудь примечательное?
– Рана – старая, загноившаяся. Еще немного, и началась бы гангрена.
– О как… Дата госпитализации?
– Двадцать шестого сентября две тысячи первого года. – Отрощенко поднял глаза. – Спустя три дня после гибели Виктора.
Стерхова смотрела на него, ее взгляд был жестким и одновременно тревожным.
