— Стоит поторопиться, — кивнула Ашри. — Давай след в след за нами. Сварг слышит пустыню лучше нас.
Кайрин прыгнул вперёд, и Карш направил гвара за ним. Гул становился всё громче, руины нависали, напоминая сколь мал тарука и слаб в этом огромном неопознанном мире. Но вот копыта Золотинки ударили по камню. Огромная, шириной не меньше аббаррского тракта, плита в наклон вела их внутрь развалин. Почувствовав твёрдую «землю» под ногами, путники остановились и оглянулись. Преследователь приближался. Ашри и Карш переглянулись и не сговариваясь потянулись к оружию и так же вместе облегченно выдохнули, когда силуэт приблизился на столько, что стал различим.
— Тучка! — крикнул Карш. — Эка ж шельма!
Гвар словно услышал хозяина, закинул голову и затрубил. Золотинка повела ушами и ответила товарке протяжным рёвом.
— Что-то не так, — нахмурилась Ашри. Кайрин, будто соглашаясь, ворчал и бил хвостом.
— У гваров чутьё! — радовался Карш. — Умница, девочка! Давай к нам!
— Она бежит со стороны, где поют пески, — Ашри окинула пустыню взглядом. — Нам нужно как можно быстрее подняться над песком.
Но Карш словно и не слышал, радостно наблюдая за гваром, нелепо выкидывающим ноги и изо всех сил спешащем к хозяину.
Элвинг наклонилась и стукнула Карша в плечо.
— Если она бежит, то добежит и так. Я ушами чую, что тут что-то не...
Не успела элвинг закончить фразу, как фонтаны песка взметнулись в небо. На краткий миг песчинки серебра засеяли в свете звёзд так ярко, что ночь сменилась днём. А следом, прямо за бегущим гваром, из пустыни выросло нечто. Червь небывалых размеров, ожившая колонна, подпирающая саму небесную твердь! Поднявшись огромной коброй, чудовище повело круглой мордой, усыпанной черными, смолянистыми глазами-наростами. В мгновение голова твари расползлась, словно лопнул бутон, и среди кожаных лоскутов сверкнули ряды острых и длинных клыков, спиральными рядами игл уходящие в багряную глотку. Отвратительная пасть исторгла разрывающий нутро писк и, изогнувшись, накрыла Тучку. Агония гвара утонула в гуле пустыне. Мир задрожал.
— Помилуй Мэй! — Карш ударил Золотинку пятками и повернул в сторону руин. Кайрин бежал рядом. По обе стороны от них песок взрывался и обрушивался колючим белым дождем. А плиты сотрясались от ударов монстров.
Было ли это единое существо, наподобие океанского кракена, или же целая стая песчаных миног переростков? Эти вопросы Карш задаст себе намного позже. А сейчас с его губ срывались лишь слова, что не принято говорить в обществе женщин и детей, но похоже Ашри и кайрина меньше всего заботили приличия. И лишь после того, как скрип песка на зубах караванщика стал невыносим, он понял, отчего ж его попутчица обладала такой выдержкой, и тоже замолчал, лишь сильнее вцепившись в поводья.
Остановились они, лишь взлетев на покусанную временем площадку, которая находилась достаточно высоко. По меркам Аббарра — не меньше пятого яруса приюта Маан, прикинул Карш.
— Тут они нас не достанут. — Ашри показала рукой вниз и спрыгнула с кайрина.
Карш посмотрел: от руин во все стороны волнорезами шли каменные плиты, как та, по которой они попали внутрь. Камень, как ощетинившийся иглокож, не давал зубатым пиявкам вынырнуть у своих стен.
Осторожно Карш спустил Марага, уложил на одеяло, а вторым накрыл сверху. Бист был без сознания. Кожа его горела огнем, дыхание было не ровным, на лбу выступили крупные капли пота.
Ашри наклонилась над ним и, подумав, достала из пояса ещё один флакончик. Карш не спрашивал что это. Сам он ничем не мог помочь парнишки, поэтому не мешал.
Караванщик отошёл к гвару. Отстегнул сумки, снял седло и освободил морду Золотинки от повода.
— Отдохни, красавица.
Вытянутая морда уткнулась в шею биста. Карш обнял животное и вдохнул запах каравана. Особый шлейф из пота, крови, песка, как говорил Дхару.
Проверив запасы, он достал торбу. В ней ещё что-то оставалось. Плеснул воды из фляжки, приладил к голове гвара, а после застегнул специальный браслет на ноге Золотинки и привязал конец веревки к одному из камней.
— Подождём, пока Мэй уснет, а Мараг проснется, и двинемся в путь, — продолжая гладить животное, говорил Карш.
И ему хотелось верить, что так оно и будет.
***
Карш зажег лампу и устроился у трехгранной багряной колонны: кинул под голову седло, кое-как закутался в шерстяную накидку. Ашри возилась у своего ручного монстра. Бурчала на его ворчание и вычищала щеткой грязь и кровь с его шерсти и перьев.
— Почему твой кайрин не летает? — спросил караванщик, в очередной раз стараясь распределить накидку так, чтобы не торчало ни рука, ни нога. — Я наблюдал за вами...
— Если наблюдал, то заметил, что у него нет одного крыла, — огрызнулась Ашри.
— Я заметил механическое крыло искусной работы. И не думаю, что оно лишь для красоты.
— Никто не обещал тебе летающего кайрина в свиту, — фыркнула элвинг и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
***
Огонек лампы дрожал от дыхания времени. Мотыльки света порхали по чёрным и багряным камням, осторожно касались остановившихся на покой путников.
Ашри спала, свернувшись клубком у бока кайрина. Во сне она выглядела еще младше. Морщинка меж бровей разгладилась, обычная хмурость покинула лицо, глаза с иномирными всполохами закрыты. Лишь цвет кожи немного непривычный для этих мест, но это пустяк в сравнении с тем, что вытворяла природа с бистами.
Карш смотрел на хрупкую элвинг, что безбоязненно доверяла огромному зверю. Рогатая морда кайрина по-собачьи лежала на лапах, похоже он тоже спал. Но караванщик не был уверен. Слишком странное это было существо. По рассказам Стуриона и других — многие годы он только и делал что убивал. Но если верить легендам, эти создания были разумны. А что если не разум и воля помогает смирять ярость? Но в том, что при необходимости эта клювопасть разорвёт любого — Карш не сомневался. Убийца остаётся убийцей.
Мараг под действием зелья провалился в забытье так глубоко, что даже не стонал. Лишь одеяло еле заметно вздымалась от его дыхания. И это движение давало надежду.
«Не смей умирать! — злился Карш на однорогого биста. — Я не хочу нести на плечах и твою смерть».
С другой стороны спал гвар. Золотинка опустилась на плиты, подогнув ноги под себя, и лишь изредка дергала ушами, прогоняя сны. Янтарная шерсть в скудном свете лампы отливала древним черненым золотом. Не животное из плоти и крови, а статуя, вышедшая из-под руки мастера!
Воздух все ещё был прохладный: Орт пока не думал просыпаться, а легкий ветерок, слоняющийся среди руин, нежно касался кожи. Пески продолжали петь. И звук стал столь привычным, словно был всегда, будто шёл изнутри самого Карша. Как приторный привкус на языке, от которого невозможно избавиться.
