— Знаешь, ты был не прав дважды, — Карш чувствовал дыхание элвинг. — Это были одни из самых тяжелых «драконов». Отдавать тело учишься быстро, а вот выворачивать душу и вспоминать, кем ты был до всего этого... Но, я благодарна тебе, что напомнил мне и освободил от этого груза. Может, однажды, и у моих ног будет плясать зелёное пламя, и простираться золотые пески.
Элвинг коснулась губ Карша, и в этот раз поцелуй был робок и невинен, как легкое порхание бабочки у свечи.
— Я отдаю тебе мою прошлую жизнь. Продаю последнее воспоминание о той, кем я была.
Элвинг встала и обошла биста.
— А второй раз? — спросил Карш. — В чем я был не прав?
— В том, что хочешь лишь услышать мою историю, — усмехнулась элвинг. — Твоё тело явно желало большего.
Талламиль замолчала и добавила с лёгкой грустью:
— Повезло той женщине, что держит в ладонях твоё сердце, Караванщик.
Карш не обернулся когда щелкнул замок, и дверь закрылась за элвинг. Он знал, что три «дракона» со стола исчезли. Знал, что вряд ли запишет эту историю, но никогда не забудет. А ещё он знал, что Альта жива. В глазах того пса осколки прошлой жизни. И каждый раз он напоминает Талламиль, кто она есть, а ещё о том, что для собаки нет значения, как зовут его хозяина, и какой груз несёт новое имя. Беззаветная любовь видит лишь сердце.
Карш поднялся на самый верх здания таверны, вышел на открытую террасу и окинул взглядом город. Звезды неспешно плыли по бархату ночи. До восхода было ещё далеко. Карш прищурился и посмотрел на восток. Где-то там, за руинами Тхару и ютившимися на остатках былого величия деревень лежит неизведанная земля, пески Безмолвия. Как далеко на восток простирается белая длань, не знал никто. По легенде белые пески запада это павшие стражи Энхар, а восточные — смолотые кости всех, кто решился противостоять Хаосу. В эпоху легенд, когда боги бродили по Тхару, Хаос сломил печать.
Вырвавшись из Бездны, темная волна обрушилась на Семь Оплотов и Стражей Интару. Застигнутые врасплох правители Мэй проигрывали бой за боем. Стены и города осыпались прахом, превращались в Белый песок. И тогда был заключён первый мир и избран первый Орму, что носит на груди печать Мэй — треугольник и шесть лепестков, что свидетельствуют о поддержке каждого из Оплотов и ответсвенности за единство их всех. Три Башни и пламя Интару. Знак власти и клеймо.
Одна фраза не давала покоя. Карш ощущал жжение и покалывание. Он чувствовал, что в ней ключ к головоломке.
«Может, однажды, и у моих ног будет плясать зелёное пламя и простираться золотые пески».
Что если Илламиль Парме и была тем недостающим фрагментом мозаики, что объединял златорогого Орму и Белого Пса, Дхару и Южную звезду, Шахты Энхар и Алый дом Цави... Но как?
Все больше происходящее походило на хитроумный план и крепко скованную цепь событий, нежели на чреду случайных совпадений.
«Повезло той женщине, что держит в ладонях твоё сердце, Караванщик».
Холод пробежал по хребту и кольнул в сердце. А что если Маан тоже лишь звено этой цепи?
***
— Орхи тебя дери, Вариол Карш, — Маан распахнула дверь, кутаясь в шаль. — Жар пустыни окончательно выжег твой разум, что ты громыхаешь тут посреди ночи. Детей разбудишь!
— Мне надо было срочно тебя увидеть.
Карш без церемоний оттеснил Уну, вошёл в приют и закрыв за собой дверь обнял удивленную аллати.
— Что случилось? — озабоченно прошептала Маан.
— Мне надо знать, что ты настоящая.
На рассвете, Карш любовался, как первый луч солнца золотил веснушки Маан. Вот он прокрался по упавшей на лицо прядке волос и скользнул по носу, ресницы аллати затрепетали, Уна приоткрыла глаза.
— Ты помнишь, как мы познакомились? — Карш убрал локон с лица Маан и прочертил пальцем линию от уха по шее и к плечу...
— Конечно! — сладко потянулась Уна, прижимаясь к нему. — В торговых рядах, я шла за рыбой сог, и ты помог ее донести до приюта. Наверное, не самое романтичное знакомство.
Уна рассмеялась и Карш улыбнулся:
— Ты еле тащила корзину и когда опрокинула себе на ноги, то такой отборной брани я не слышал даже в пивной Серцевины!
— Я бы никогда не опрокинула корзину! — Уна уселась на кровати, и погрозила указательным пальцем. — Если б не этот бешенный олень, что подрезал меня своей тачкой!
— Ты вся провоняла согом!
— А ты сказал, что так пахнет море и достал из кармана шнурок с ракушками и повязал мне на рог.
— Клянусь удачей, он оказался в кармане совсем случайно! — Карш смеялся.
— Значит — это была судьба. Откуда тебе было знать, что я просто обожаю перламутр? Не могло же быть так, что ты тащил подарок какой-то другой девице, — Уна подозрительно прищурилась. — Или всегда имеешь в кармане побрякушки, чтобы было легче подбираться к девичьи сердцам?
— Я же не настолько расчетливая скотина! — рассмеялся Карш, и наклонившись нашарил в кармане разбросанной на полу одежды мешочек. — Вот как сейчас!
Уна улыбнулась, в глазах разгорелось любопытство:
— Значит, нас свела рыбная вонь, меткие слова, и природная предусмотрительность.
Аллати потянула шнурок и заглянула внутрь подарка. Там лежало ожерелье. Плетённый замысловатыми узорами шнур с узелками, в которых покоятся крупные жемчужины, а в центре искрилась чёрная раковина лунника.
— Это восхитительно! — Уна любовалась переливами перламутра. — Поможешь надеть?
— А ты уверена, что хочешь этого? — впервые Карш почувствовал что-то похожее на страх. Страх, что Уна исчезнет.
— Говоришь так, словно на нем проклятие и оно заберёт мою душу, — рассмеялась аллати. — Ну же, завяжи узелок.
— А если и так? — Карш растратил всё своё красноречие.
Караванщик повиновался и стал завязывать шнурок, костеря себя мысленно последними словами за то, что не обставил дарение такого подарка более подобающим образом.
— Но ты знала моего отца? — словно невзначай спросил Карш.
Маан обернулась, сдвинула брови и чуть наклонила голову.
— Ты поздоровалась с Дхару, до того как опрокинуть рыбу. Ты посмотрела на него и кивнула. И поэтому не заметила тележку, — холоднее, чем хотелось, пояснил Карш.
— Вариол, если хочешь о чем-то спросить, спрашивай. Я не глупый гвар, чтоб лягать не разобравшись, — Маан хитро улыбнулась. — Я сначала разберусь.
— Ты права, прости, — Карш посмотрел в глаза Уны. — Ты знала моего отца?
— Да,— коротко ответила Маан.
Карш выждал, но продолжения не было. В воздухе повисло напряжение.
— Насколько близко? — но Карш подумал, что это звучит слишком не о том, — Расскажи, как вы познакомились. И я вижу, что ты хмуришься. Нет, я не обвиняю тебя, не упрекаю, не подозреваю. Но ты, сама не ведая, можешь знать то, что поможет мне.
