Таана замолчала. Карш уже знал, чем закончилась эта история. Он лишь не знал, что сам был ее участником.
— Если хочешь, я приду завтра, и ты продолжишь рассказ, — заботливо спросил караванщик.
— Нет, — покачала головой женщина. — У таких как мы не всегда есть завтра. Но если тебе не сложно, сходи в трюм и пусть они нальют две чарки капитанской.
Карш поднялся и, дойдя до люка, оглянулся на Таану. Женщина сидела, вглядываясь в пустоту кружки, как в колодец шахты. И Карш мог лишь догадываться, какая Бездна смотрела оттуда на неё. Трюм был полон, Карш протиснулся к стойке и передал заказ. Суховатый безрогий бист лишь прицыкнул языком и, наклонившись, извлёк из недр стойки зелёную бутыль драконьей настойки. Холодок пробежал по спине Карша — вот кого ждал Отец, вот для кого был второй бокал.
Когда он поднялся на «палубу» Таана стояла у края парапета, вглядываясь в спящий океан.
— Ты видела Отца перед его смертью? — спросил Карш, ставя на стол бутылку и чарки.
— Не успела, — руки женщины сжали полированные перила. — Когда я пришла, там уже было полно тхару, а дух оставил твоего Отца.
— Расскажи, что случилось дальше. В ущелье, — Карш плеснул вино по чаркам и залпом осушил свою.
— Их было много. И они пришли не договариваться. Мы укрылись в пещерах, но и там они настегали нас и лишали жизни. В суматохе я потеряла тебя и Алли. Крики отражались эхом, Энхар рокотали. Мы слышали, как падают камни. Сколько времени прошло, я не знаю. Просто в какой-то миг я поняла, что смолкли и крики, и грохот камней. В холоде пещер сердце билось медленнее и хотелось закрыть глаза и уснуть, но я все шла и звала тебя, звала мужа и сестру... А когда по стенам белых гор запрыгали осколки света, я потянулась к ножу на поясе, но оказалось что ножны пусты. То ли выронила, то ли оставила в теле врага... Но тот, кто явился не был врагом, хоть глядя на него я и испытала ужас. Дхару нашёл меня. Он весь был в крови. Он был будто демон из Бездны. Дартаутиру.
— Где Аллитилль? — прохрипел он.
Мы возвращались, перешагивая через тела своих и чужих. На выходе нас ждал отряд Дхару и горстка оставшаяся от нашего племени. Дхару вверил меня заботам своих друзей и тут же отправился обратно в лабиринт шахт.
— Уходите с пробуждением Орта, — сказал он. — Со мной или без меня.
Те, кто выжил, смотрели как догорают их дома, а я же не отрывала взгляда от чёрного зева пещеры. Забрезжил рассвет и серые мечи тронулись в путь. В раскалённые объятия Мэй. Без Дхару. По тайной тропе у подножия Энхар и по рубежу Белых песков. На излете Орта мы укрылись в ущелье у стрельчатой горы, дав отдых животным и раненным. Так мы пересекли всю пустыню, и нашли приют в Шаанархе. Я не видела Дхару и его отряд целое колесо Орта.
— Таана, кто был в его отряде? Ты знала их имена?
— Ещё бы не знать! Они были больше чем друзьями Дхару и гуляли на его свадьбе, а после не раз посещали долину. Самый рассудительный и степенный Стурион, скользкий как угорь и хитрый в замыслах и словах Ыргых, миниатюрная бестия с двумя клинками Критару Плющ и ее напарник Цунир, и хмурый мастер клинка Тшакрамг. Они называли себя по семи ветрам звезды.
— Но как вышло так, что сейчас весь серый отряд это обычные тхару, торгующие чавуки и цветами? — Карш наполнил чарки вновь и потёр виски. Никак он не мог представить добродушную цветочницу размахивающую кинжалами, или старика Стуриона перерезающего горло врагу.
— У отряда Дхару были накопленные связи и деньги. Однажды утром они отправились в пустыню и вернулись в обычных одеждах и без оружия. Где-то в песках Мэй они похоронили своё прошлое, чтобы начать все с чистого листа. Так образовалось братство Звезды. Выжившие из долины, жаждали мести, и бывшие наемники были готовы идти за Дхару куда тот скажет. Но, вернувшись из пещер, Дхару не испил Достаточно крови. Хоть он весь и пропах смертью, став ее жнецом, ярость и безумие горели в его глазах, и этот огонь не ведал пощады. Вот только все наемники направленные неведомой рукой были мертвы. А чья рука отдала приказ, предстояло выяснить. И тогда мы все стали играть свои роли, подбираясь все ближе к силам правящим Мэйтару.
Каршу не требовалось пояснять, теперь он видел эти связи: Критару и Илламиль, Алый Вихрь в Совете Орму, Ыргых и правящие дома Стража, Стурион и торговый кварт со всеми его сплетнями и новостями, Таана на Лантру, выжившие вернулись в Морозную долину, а сам Дхару служил связью меж ними всеми — не вызывающий подозрений караванщик.
— А кто был седьмой?
— Седьмая была Цаанарх, бист с искрой. Она прозревала в оба мира и была мастером не только клинка, но и ядов. После бойни в Ахран, у неё началось пробуждение. Шаманы Шаанарха усыпили искру, вернули ей разум. Но она замкнулась. И, как говорят, ушла за Имол, как поступали многие пробуждавшиеся бисты в прошлом.
— Но почему я рос у Дхару? — Карш не мог понять, отчего родная мать отказалась от него. — Почему ты не оставила меня подле себя?
Таана горько улыбнулась и вздохнула:
— Только колесо Орта спустя Дхару нашёл тебя. Когда шахты вновь начали разрабатывать, когда старый Орму, узнав о кровавой бойне, потребовал с Дома Цави ответа и поставил своего наместника, тогда в тоннелях нашли ребёнка. Слухи о песьем выкормыше дошли до караванщика и он не жалея копыт гваров отправился в Ашран и выкупил тебя из Ямы. Ты не узнал меня, и вообще чурался всех. Лишь не отходил от Дхару и твердил что ты бист. Ты сам выбрал с кем остаться и кем быть. А Дхару нужен был тот ради кого жить. Алли и ее не рождённого ребёнка поглотили Эхран, а тхару, чтобы жить, нужна была не только ярость мести, но и любовь. Эту любовь он нашёл в заботе о тебе.
— Бист не по крови, но по духу, — вспомнил слова Ыргыха Карш. — Но кто был моим кровным отцом?
— Сейчас это не имеет никакого значения, — покачала головой Таана. — Твой настоящий Отец и его друзья сложили серые мечи и затерялись в толпе, чтобы воплотить свой план. Они поклялись, что покарают тех, кто убивает детей и женщин, но...
— Но, не позволив убить ребёнка, Отец поставил всю многолетнюю работу под удар, — Карш сжал кулаки.
Таана кивнула и протянула руку:
— Давай же узнаём, что решила Звезда юга.
Карш вынул из сумки свиток и протянул Таане. Та с легкостью сломала печать и развернула послание. Брови ее нахмурились и рука дрогнула. Не, произнося не слова, она протянула письмо Каршу. Лишь пара строк изящным почерком:
«Они смогли запечатать Гаара песней. И дети их станут платой за наших. Пусть звучит мелодия Хаоса и распускаются резные цветки Скверны. Рогбудет бить набат, когда выйдет тысяча лет».
Кровь застыла в жилах Карша. Он вскочил, чуть не опрокинув стол, бутылка подпрыгнула, упала и разбилась в дребезги. Он смотрел на алую растущую лужу и изумрудные осколки стекла. Где-то крикнула сонная птица.
Это музыкальные ящички, вроде тех, что играют на ярмарках... В них ничего нет, лишь цепляющая за сердце мелодия и механизм...
