Редко выдавалась ночь, чтобы эхо этого крика не касалось ушей торговца. А позже он лишь нашёл подтверждения тому, что уже знал.
Когда Вуаль Мэй развеялась и улицы Аббарра вновь засверкали белым камнем, на том месте, где некогда стоял сиротский приют, обнаружили лишь пепелище. Но удивительным было не то, что пожар уничтожил здание без остатка, оставив лишь чёрное выжженное пятно, а то, что среди пепла и золы, застыв, сидел тхару. Он был неподвижен и чёрен: грязь, сажа и смуглая кожа делали его похожим на демона Бездны, а горящие, словно угли, глаза внушали страх каждому, осмелившемуся заглянуть в них. В этих глазах горела боль и злость. Такие глаза у тех, кто уже повидал Дартау и не страшится вернуться туда. Так смотрят те, кому больше нечего терять.
Прибыла стража и попыталась выпроводить тхару, но демон ожил, и пролилась кровь. Потребовалось две кварты воинов, чтоб усмирить дартаутиру и бросить в темницу. Говорят на шее его весело сердце Мэй — омэйро, Южная Звезда и раковина темного лунника. Но всякий, кто видел демона, повторял, что он был лишён сердца, а значит, не мог любить, верить и надеяться.
И вот сейчас, четверть оборота колеса спустя, Стурион вновь вспоминал ту ночь, когда крик разорвал его сердце. И вновь гадал, что стало с Каршем. Он добавил его к тем душам, за которые каждый вечер зажигал свечу на окне, чтобы блуждая в лабиринте тьмы, они нашли путь обратно. Зурри, Ашри, Вариол. Вторую свечу он ставил за тех, кого уже не надеялся увидеть. Дхару, Критару, Сиола, Гаруна. А третью за тех, кто был жив, чтобы лепесток огня, согревал их душу и этих имён, слава богам, пока ещё было больше.
Стурион ждал лучей Орта. Ждал нового дня. Арпанлия почти стерлась из памяти, и каждый новый рассвет покрывал ее видение ещё одним слоем лака, погружая в туман. Ведь утром все выглядит иначе. Свет разгоняет сомнения ночи, дает силы и веру. Каждый раз, какой бы темной не была ночь, она отступает. И это незыблемость вещей, даёт надежду и укрепляет веру.
Почуяв рассвет, Стурион раскрыл двери лавки, вынырнул из перезвона змеек-бусин и к удивлению обнаружил стоящего в нескольких шагах биста.
— Вэл Стурион? — низкий незнакомый голос раскатом грома разнесся по улице.
Торговец прищурился. Северный бист направился к нему. Широкий в плечах и высокий ростом, не молодой, но и не старый, с лицом отмеченным шрамами. Длинный плащ и цепкий взгляд.
— Меня зовут Торден с острова Грома, — незнакомец протянул правую руку и, пожимая ее, Стурион заметил, что левая кисть у биста механическая. — я ищу Эшу.
— Эшу? — удивленно переспросил Стурион.
— Возможно, вы знаете ее как Ашри, — нахмурился Торден.
Стурион покачал головой:
— Боюсь, я не смогу вам помочь.
Торден хмыкнул.
— Может я ошибся. Но мальчишка Фрави сказал, что мне нужен торговец Стурион. Есть кто-то иной, носящий это имя.
— Вы не так поняли. Я знаю...знал Ашри. Но я не смогу помочь найти ее.
— Все что мне надо — это чтоб вы рассказали, все о том, что произошло в этом проклятом городе.
Стурион задумался и кивнул:
— Хорошо, Торден с острова Грома, я расскажу, что знаю. Это хоть и не длинный рассказ но лучше вести его в тени ближайшей чапры за кружечкой терпкой лимры.
Торговец запер дверь и развернулся к неожиданному гостью:
— Не сочтите меня за безумца, но знакома ли вам имя Арпанлия.
По тому, как Торден сдвинул брови и стиснул зубы, старик понял, что попал в цель.
— Это философский камень любого искателя знаний: библиотека, что связывает миры, хранящая свитки механизмов и заклинаний, легенд и изысканий. Но отчего такой вопрос?
Торговец ещё раз взглянул на механическую руку биста и понял, где уже видел подобную искусную работу — крыло кайрина, плоть срощенная с магией, технология внедрённая в организм.
— Похоже вы тот, кого я должен уберечь от непоправимого. Вот только я не знаю, мой рассказ поспособствует этому или напротив подтолкнёт к обратному.
Торден улыбнулся, обнажив клыки:
— Скоро мы узнаём об этом.
Конец второй книги. Продолжение следует...
Глоссарий и Приложение
Цунк — палочка для письма. Внешний цилиндр изготавливается из дерева, кости, рога. Внутрь помещается грифель. Поворотным движением, грифель, по мере исписания, выдавливается из цилиндра. Удобно вести беглые записи «на ходу», когда нет времени места разложить чернильный писчий набор. Особую популярность цунк приобрел у торговцев, караванщиков и путешественников. Говорят, аббаррская версия это более простая форма механического цунка, изобретенного на острове Механиков. Но, как всем известно, на острове Механиков всегда версии всего, что позже приживается в быту, более сложные — тамошние бисты просто не могут иначе.
Фурку — пещерные грибы, растущие в шахтах Энхар. Один из объектов добычи и поставки Анхар. Любят темноту, влажность, прохладу.
Ледяное вино — производится в Ахране из сумеречных ягод. Запечатывается в бутылки из холодовика. Ценится за терпкий вкус, с ароматом пряностей и ягод.
Сумеречные ягоды — бледные, мягкотелые, лишенные косточек «ягоды», растущие в шахтах холодовика. Симбиотическое мху растение. Похоже на брюшки пауков бронги, но без яркой красной точки.
Валангу — рогатые, кошкоподобные ездовые животные, покрытые плотной чешуей.
Времяисчисление в Аббарре и на Мэйтару
На территории Мэйтару принято учитывать время по древнейшему календарю первых бистов. Согласно ему год состоит из четырех сезонов, каждый сезон включает два периода, а каждый период четыре кварты отрезков по восемь пробуждений Орта.
Между четырьмя сезонов существует по 16 дней пустоты. По легенде это время Дартау, когда границы миров наиболее тонки и нельзя точно понять, на какой стороне ты находишься. В середине между днями пустоты, находятся главные праздники Орта, на каждый из которых отведено по 4 дня.
Итого полный оборот Орта занимает 336 дней: 256 дней сезонов, 64 дня пустоты, 16 дней праздников
Сезон Бурь — Орхан и Энха (период песка и клыков). Праздник Огня.
Сезон Пробуждения — Мэйту и Найер (период конца и начала) Праздник — Оборота (Мэйнаейр).
Сезон Урожая — Орма и Ортарий (период восхождения и сияния). Праздник Каравана.
Сезон Цветения — Тарима и Инта (период цветов и жизни). Праздник Цветения.
Гвары — рабочие «лошадки» пустынь
Прежде, чем Мать природа создала прекрасных кайринов, она долго терпела неудачи, пробуя снова и снова, а провалы свои прятала в песок... Так появились гвары — странные, разные, неторопливые. «Гвар» скорее обозначает назначение животного, чем его вид. Ведь огромные существа, несущие паланкины и «легкие» длинноногие (каменные гвары) одинаково зовутся гварами. По одной из версий — слово созвучно кличу погонщиков, а по другой — это дух-защитник путников, что вьет гнездо между ушей животных, а по третьей — звук, издаваемый самими гварами. Но в чем уверен каждый караванщик наверняка, что лучше гвара в пустыне может быть только гвар.
