Это был истерический смех безумно довольного собой человека, и что-то мне подсказывало, что смеется он один, некоторым совсем не весело, но есть и плюсы — не холодно. Тело совершенно не ощущало ничего и, кажется, страх начал уходить, заменяя себя равнодушием. Слегка отупевшая, прислоненная к той же стене, я все звала и звала моего мага, отклика не было, надежды тоже. Перед глазами мелькнули воспоминания, которые с болью в сердце гнала от себя раньше. Воспоминания убивают, но есть способ жить дальше — не думать, не вспоминать, забыть… Сейчас как никогда мне хотелось помнить, перед глазами красивым калейдоскопом промелькнули воспоминания — наша первая встреча, его взгляд и усталое, измученное лицо, наш поцелуй в его комнате и последовавшая за ним ночь любви, и восхищенный взгляд мага, не подозревавшего о моем побеге… моя любовь… "Не сдамся, так просто ни за что, тем более кому… слетевшему с катушек старикану, чем-то неуловимо напоминающему парнокопытное", — ухмыльнулась своим мыслям, маг с выцветшими белыми волосами и седой бороденкой клинышком несказанно напоминал одно всем известное животное.
— Деточка, времени осталось немного, поэтому кратко изложу твою роль, — прервал мои размышления дядюшка Александр.
— Понимаешь, слияние для девиц процесс болезненный и опасный. Скажем честно, процентов семьдесят не выживает, но зато минуты блаженства стоят того. Молодость, любовь, ах, — картинно закатил глаза. — А если немножко подкорректировать сей процесс, то можно получить не только удовольствие, а еще огромный выброс энергии, а с твоим даром, пусть и крохотным — выброс энергии можно поглотить, как, впрочем, и всю магическую силу партнера. Поэтому относительно того, кем он будет, можешь не сомневаться. У меня желание быть выпитым без остатка нет, так что даже позарившись на твои прелести… увы и ах, — слегка ухмыльнулся, шаркая ногами с преувеличенным старанием, отошел к огромному, притулившемуся в углу стеллажу. Повернувшись ко мне, внимательно посмотрел и, отвернувшись вновь, манерно размахивая руками, извлек на свет божий какую-то смятую тряпицу, на поверку оказавшуюся комплектом нижнего белья противного розового цвета с умопомрачительными рюшами.
Меня внутренне передернуло от удовольствия лицезреть эту "неземную" красоту на своем теле, и еще больше огорчило, что по замыслу старикашки, моим видом насладиться еще и Андрес. О, духи, последним видением в жизни Андреса станет розовая безвкусная тряпочка и собственная тень. Не о том я думаю, но все же эта мысль заставила меня встрепенуться, мысленно.
Сосредоточившись на передвижениях старика, я затаилась, ожидая следующего взгляда. Немного покопавшись в своих запасах нижнего белья, и, видимо, не найдя ничего более подходящего к случаю, он двинулся ко мне с целью примерить предмет женского гардероба и подготовить к предстоящему. Был бы у меня голос, озвучила бы свой протест и, может быть, помогла бы подобрать вещь более приемлемую, хотя бы огласила недостатки этой.
Пропустим момент, когда сальные, влажные руки старика, стараясь прикоснуться везде, где только можно, переодели меня в фривольный розовый комплектик, распустили черные волосы и даже накрасили губы в ярко-красный цвет. Не буду рассказывать, какое омерзение прокатилось по моему телу, сколько не сказанного удовольствия я получила. Просто закрыв глаза, я старалась отстраниться от всего и думать хоть о чем-нибудь приятном, но в данной ситуации в голову лезли лишь страшные мысли. О будущем и, главное, как выжить и спасти Андреса, думать сил не было. Волны страха накатывали, не желая ослабевать, а старик все никак не заканчивал с приготовлениями, зная, что я чувствую каждое мерзкое прикосновение и наслаждаясь этим. Наконец, меня подвезли к импровизированному зеркалу и приказали открыть глаза — не послушалась. Дикая боль пронзила все тело.
— Смотри крошка, ты великолепна, — восхищенно присвистнул старик. Оказывается, он так может?
Сопротивляться обжигающей волне, причиняющей "внеземное блаженство", сил не было. Резко распахнув глаза, увидела веселенькую картинку, захотелось обратно зажмуриться. Предо мной восседала бледная девушка с шикарными вьющимися черными волосами. Ярко-алые губы пылали на ее лице, а голубые глаза горели потусторонним светом. Розовый верх, украшенный рюшами, слегка топорщился на груди, ниспадая до пояса, подчеркивая узкую талию, а кружевные трусики, язык не поворачивается так назвать этот малюсенький треугольник, открывали больше, чем скрывали. Бледная девушка восседала на огромном кресле, парящем в метре от пола, как фарфоровая кукла — обездвиженная и прямая как жердь.
— Чего-то тут не хватает, — промямлил горе-скульптор и подошел ко мне.
Почесав затылок, нарезав около меня пару кругов, щелкнул пальцами, и в миг моя правая нога оказалась закинута на другую, а волосы легким ветерком отброшены за плечи. "Хорошо хоть ноги за уши не закинули", — мрачно подумала я. Кресло медленно опустилось на пол, дядюшка Александр с довольной улыбкой прошествовал к нарисованному кругу в центре пентаграммы, медленно расставил свечи, по всей видимости, не достающие и как бы нехотя, кряхтя и немощно, двинулся в мою сторону. В его руках сверкнул скальпель, холодный страх затопил мое сознание. Старик подошел ко мне в плотную и медленно провел острым концом по моему животу, кровь хлынула из раны, боль затопила тело, а этот мерзкий червь со словами:
— Не могу себе отказать, — начал облизывать рану, которая мгновенно затянулась, оставив жгучую боль и ярко-алый след на животе. Разогнувшись и ехидно улыбаясь, монстр начал махать руками, создавая светящееся плетение. Я была занята только одним — вопила, правда, мысленно: "Спасите меня, ну, хоть кто-нибудь. Пожалуйста", — а в голове билась одна единственная мысль: "Спасение утопающих — дело рук самих утопающих", — от этого почему-то стало не только страшно, но и грустно, а еще жутко не хотелось, чтобы Андрес видел меня такой — неподвижной, слабой и жутко напуганной. Мысль о том, что я — наживка, тоже не радовала.
Пока я придавалась самобичеванию и кое-как пыталась взять себя в руки и все-таки придумать план спасения, на сцену вышел новый персонаж. Девушка с закрытым вуалью лицом, в черном бархатном платье, изъеденном то ли молью, то ли еще каким существом, появилась из воздуха и медленно проплыла ко мне, остановившись напротив и уставившись на меня. Кисло-пряный запах лимона и лемонграсса окутал наши тела. "Вот и еще один ценитель прекрасного", — подумала я и по привычке хотела выпрямиться, дабы предстать во всей красе. Постояв так с минуту другую, дама двинулась вокруг меня, настороженно косясь на старика. Еще раз обернувшись и сделав пару шагов, резко подскочила и как дикая черная пантера со звериным визгом бросилась к креслу, в котором я восседала. Не успев дотронуться до меня пару сантиметров, ее расплющило о невидимую стену, которой, по-видимому, я была ограждена в целях безопасности, или чтоб не уползла…
Тонкая непрозрачная вуаль слетела с ее лица, обнажая звериный оскал, искажающей до неузнаваемости когда-то приятные черты. Безумные глаза уставились на меня, а руки с кривыми сломанными ногтями не переставали перебирать по поверхности невидимой преграды. Это была Ласка. Сердце замерло на мгновение, пропуская удар, и вновь пустилось вскачь, нервно дергаясь и трепыхаясь в груди. Беззвучный крик застрял в горле. Девушка-тень явно была не в себе. Последняя стадия безумия — так назвали бы ее состояние в приюте. Вот она — судьба любой не признанной тени воплоти. Стоп, Таная. Ласка уже была в таком состоянии и ее спасли, сумели вернуть сознание в это хрупкое тело. Ко всему прочему у девушки был хозяин, я знаю это доподлинно. Я видела ее в адекватном состоянии, а, значит, игра не окончена — я смогу попытаться вернуть мою Ласку из этого странного состояния психологической нестабильности. Что ж, теперь только я смогу помочь девушке, вытянуть ее душу на поверхность из пучины замутненного сознания. Правда, для начала нужно помочь сначала себе. Все. Спокойствие, только спокойствие. Вдох-выдох.
