В ту ночь я лег спать с твердым намерением спасти ее. Я позвонил Иниго и Шехану, чтобы выдвинуть сумасшедшую идею вывезти ребенка с Гаити для спасительного лечения, в котором она так отчаянно нуждалась. Шехан предложила мне связаться с Саймоном Экклзом, пластическим хирургом в больнице «Челси и Вестминстер». Он был попечителем благотворительной организации Facing the World
[69], созданной в 2003 году Норманом Уотерхаусом и Мартином Келли – черепно-лицевыми пластическими хирургами в «Челси и Вестминстер», – для исправления дефектов лица и черепа у пациентов из развивающихся стран, которых они привозили в Великобританию на операцию. Наутро я позвонил Саймону и объяснил ему ситуацию. Сможет ли он взять эту несчастную маленькую девочку? Несколько часов спустя он, поговорив с остальными попечителями благотворительного фонда, перезвонил мне. Он был готов ее взять. Только вот сначала нам с Иниго нужно было придумать, как ей безопасно покинуть страну.
На пути было множество препятствий, а у нас было лишь тридцать шесть часов, чтобы все устроить. Я обсудил свой план с руководителем миссии. Новость о готовящейся экстренной эвакуации облетела госпиталь, словно лесной пожар. Многие посчитали эту идею безумной, к тому же она полностью противоречила политике «Врачей без границ» относительно вывоза пациентов. Разрешалась перевозка только внутри страны, а о том, чтобы вывезти ребенка, не могло быть и речи.
В тот вечер среди сотрудников «Врачей без границ» кипели обсуждения, и между Парижем и Порт-о-Пренсом одно за другим летали электронные письма. Более того, как выяснилось, местные полиция и таможня ввели новые меры по борьбе с торговлей детьми, чтобы не допустить их незаконного вывоза из страны. У нас не было никакой поддержки со стороны гаитянских властей, у девочки не было паспорта, мы ничего не знали о ее родителях и даже не были уверены, живы ли они. Задача казалась невыполнимой.
Тем не менее меня переполняла непоколебимая решимость вывезти ребенка из страны, чтобы она могла получить наилучшую хирургическую помощь. Для этого нужно было привезти ее в Великобританю под эгидой организации Facing the World. Было проведено совещание с участием руководителей всех отделений больницы, где присутствовал и я. Мне сказали, что, хоть они и уважают мой гуманизм, я не могу продолжать действовать, будучи волонтером «Врачей без границ» на Гаити. Я должен был организовать все в качестве физического лица. Я позвонил Саймону Экклзу и сообщил, что сделаю все возможное, чтобы как можно скорее доставить ребенка в Лондон. Иниго попросил у меня разрешения сделать репортаж об этой истории для новостей Четвертого канала. Время шло.
После обеда Иниго несколько часов проговорил с министром иностранных дел Гаити, который в конце концов дал добро. Нам между тем нужно было еще придумать способ доставить ребенка из Порт-о-Пренса в аэропорт Санто-Доминго, столицы соседней Доминиканской Республики. Организация Facing the World согласилась оплатить все транспортные расходы, а «Авиация без границ» организовала нам на следующее утро вертолет и купила все необходимые билеты на самолет. Нам между тем все еще нужно было раздобыть девочке паспорт.
Простояв в очереди вместе с сотнями людей в загоне с металлическими прутьями у паспортного отдела, я наконец оказался впереди. Я сел напротив таможенника и сделал глубокий вдох. Объяснил, что мне нужен паспорт, чтобы забрать с собой в Великобританию полуторамесячную девочку. Он смотрел на меня равнодушным взглядом. Я не сдавался, но через полчаса он сказал, что это невозможно, и попросил меня уйти.
– Я никуда не уйду, пока не получу этот паспорт.
– А где ее бумаги? – ответил он. – Где фотография ребенка?
Он был прав – у меня не было фотографии. Я бегом спустился вниз, где нашел, наверное, единственный рабочий копировальный аппарат во всем Гаити. К счастью, у меня с собой был мой фотоаппарат. Открыв на экране цифровую фотографию девочки, я сделал ее копию, только вот она получилась слишком темной и явно не подошла бы. Крича, что мне нужен принтер, я выскочил из паспортного стола и зашел в соседнее административное здание. Я умолял работников помочь мне и в итоге смог распечатать столь нужную черно-белую фотографию девочки.
Когда я прибежал обратно в паспортное отделение, оно уже закрывалось. В тот день мне было больше никак не попасть на прием. С безумными криками я принялся расталкивать людей перед собой, пока снова не оказался напротив того таможенника.
– Вот фотография! – ликующе сказал я, пытаясь перевести дыхание.
Посмотрев на меня, он ответил:
– Ладно. А документы-то где?
Я сказал, что у меня нет никаких документов, на что он снова попросил меня удалиться, а я ответил, что никуда не уйду. Рассмеявшись, он подозвал охранников, чтобы они меня вывели. Я крепко вцепился в стул, отказываясь сдвинуться с места. Двое охранников стали пытаться меня стащить, в то время как я изо всех сил держался за стул, обвив ногой его основание.
– Помочь этому ребенку – ваш долг! – закричал я. – Если вы этого не сделаете, она умрет. Как вы будете дальше жить, зная, что могли ее спасти?
Наконец я задел его за живое. Он дал охранникам знак оставить меня в покое и принялся разглагольствовать о том, как много у него детей, что он хороший отец и делает для них все, что может. Он сердито достал необходимые бланки, заполнил их, прикрепил к паспорту фотографию и поставил на ней штамп.
Напоследок он сказал:
– Позаботься о том, чтобы она выжила.
Вместе с Франсуа мы доставили девочку на вертолете в аэропорт, а оттуда – в Лондон. Затем мы поехали на Грейт-Ормонд-стрит, чтобы встретиться с Саймоном Экклзом. Ее жизнь была спасена, и, хоть впереди ее и ждали невероятные повороты судьбы, это история для отдельной книги. Достаточно сказать, что она стала самой чудесной и красивой маленькой девочкой. Ее зовут Ландина.
Итак, это был мой первый проступок: кто-то явно был не на шутку возмущен тем, как я пренебрег протоколами «Врачей без границ», и в моем деле была поставлена отметка о неблагонадежности. Инцидент в больнице «Альфа», получается, стал моим вторым проступком.
Я направился в штаб-квартиру «Врачей без границ» в Париже, чтобы лично поговорить с директором оперативного отдела о принятом ими решении прекратить сотрудничество со мной. Я попытался оправдаться по обоим происшествиям, но не смог преодолеть направленный на меня гнев, который оказался совершенно несоразмерным.
Это напомнило мне о случае, когда я работал ординатором в Ливерпуле и меня вызвали в кабинет профессора хирургии, чтобы отчитать за весьма незначительный клинический инцидент. Профессор сэр Роберт Шилдс был настоящим джентльменом, но держал кафедру хирургии в ежовых рукавицах. Помню, как стоял перед ним, глядя в его холодные серо-голубые глаза, не в состоянии вымолвить ни слова, потому что во рту ужасно пересохло. Получив выговор, я попятился от его стола, чуть ли не наклонившись телом назад, и споткнулся о стоявший посреди комнаты кофейный столик, распластавшись на полу на спине. Вся земля из стоявшего горшка с растением, что не попала на мой белый халат, оказалась разбросана по всему полу. Несколько минут, которые показались мне часами, я сгребал землю ладонями и высыпал обратно в горшок, после чего поставил его обратно на стол под пристальным взглядом профессора.
