– Василиса, у тебя сегодня вечером будет интересное задание, для этого тебе потребуются «персиковое» платье.
– А то, которое «мятного» цвета? Оно для другого задания?
– Оно…
Эд задумался, очень серьезно посмотрел на Василису.
– Василиса, так ты приняла решение?
Вася непонимающе опять оторвала свой взгляд от платьев, между бровями на секунду показалась морщинка. Взгляд блуждающего человека по закоулкам памяти и громкое, чуть разраженное:
– Конечно, да!
И снова сосредоточилась на выборе наряда, прикладывая их по очереди к своему обнаженному телу и поворачиваясь то одним, то другим боком к зеркалу. Эд усмехнулся.
– Сложный выбор?
Василиса, наконец, замерла перед зеркалом с приложенным к телу «мятным» платьем.
– В этом я себе нравлюсь больше, с персиковым я сливаюсь что ли… А намечается какое-то торжественное мероприятие или я опять должна буду смешить народ в неуместных нарядах?
Эд покачал головой, легкая усмешка не сходила с его лица. Василиса заметила это.
– Эд?
– Все в порядке.
Усмешка сменилась теплой улыбкой, Эд подошел к Василисе со спины и, крепко сжав ладонями ее плечи, глядя в отражение ее глаз в зеркале, сказал:
– Этот наряд для наших будней. Просто и дорого… Последняя коллекция. Твой любимый casual – для того, чтобы попытаться затеряться в толпе.
Вася смутилась от такого тесного контакта с ангелом. От тепла его ладоней по телу побежали мурашки, настойчиво напоминая о чувстве неловкости.
– Я только немного добавил цвета… Разбавил твою любимую «серую» палитру.
От Эда приятно пахло чем-то знакомым до боли, но чем именно – никак не приходило Василисе на ум.
– И да, меня не смущает, что ты обнажена.
Эд убрал свои большие теплые и сухие ладони с плеч Василисы. Она вздохнула полной грудью, расправив плечи и задрав свой аккуратный остренький носик.
– А я не смущаюсь…
– Правильно, в Райском Саду все голые были.
Улыбнувшись, он направился к выходу, бросив напоследок что-то вроде «Ждем к завтраку» и «Нас ждут великие дела», покинул комнату.
Потом был завтрак на троих. Василиса сидела в легком летящем платье на тоненьких бретельках, лохматая и счастливая. Эд деловито за всеми ухаживал за столом, то добавляя сливок к кофе, то разрезая выпечку. А Георгий говорил. Очень много, и не слушать его было невозможно.
– С этого момента ты будешь нас слушать беспрекословно. Любая мелочь вроде высоты каблука, аромата духов – все важно. Ты должна понять, что мы внедряемся в линию судеб, любой неверный шаг может перевернуть жизнь человека не в лучшую сторону…
– Но в истории с Розой все получилось, и мои джинсы не сломали жизнь Розе… Кстати, что с ней будет теперь?
Георгий явно не привык к тому, что его перебивают. Он замолчал.
– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не умеешь «слышать».
Тишина.
– Роза теперь неинтересна этому мужчине. Он испытал разочарование и никогда не сделает то, что мог сделать.
– А Роза? Что с ней?
– Роза выберет парня, который… Не люблю это выражение. Роза выберет «плохого парня».
Василиса заулыбалась, будто догадывалась об этой концовке с самого начала.
– И в каком-то смысле она тоже намучается с ним, но это ее путь развития.
Но Вася уже потеряла интерес к этой истории, теперь ее волновала она сама:
– Ну, а что же с этим официантом? Ему действительно все время снилась именно я или просто похожий образ?
Тут уже вмешался Эд.
– Да, ему снилась именно ты.
– Это невероятно и так приятно, что есть в мире человек, для которого я как мечта, хотя он никогда меня даже не видел.
Василиса зажмурилась от удовольствия. Эд расхохотался. Георгий, не меняясь в лице, смотрел на разворачивающуюся картину, тщательно пережевывая свой завтрак.
– Василиса.
Георгий отложил столовые приборы в сторону и принялся за свой кофе.
– Василиса, ты чуть не сорвала наше дело. Мы могли потерять Розу просто потому, что официант мог не узнать в тебе девушку из своего сна. Симпатичных похожих девушек очень много. Твоя магия тебя спасла в этот раз, но задание, если быть откровенным, было несложное.
Василиса кивнула. Конечно, она понимала, что глупо ерничать и сопротивляться несложным правилам. В том месте, где ты абсолютно счастлив от всего, что происходит сейчас вокруг тебя.
– Да, я все принимаю и понимаю.
* * *
После этого утра дни Василисы пестрым калейдоскопом обрушились на реальность. Иногда после насыщенных дней она лежала распластанная на полу у окна в своей комнате и могла смотреть только на небо, восхищаясь и поражаясь его величию и красоте. Никогда раньше небо не казалось ей таким близким и великим одновременно.
– Эд, я устала…
Эд сосредоточенно перебирает страницы очередной раскрытой книги. Не найдя того, что искал, снова ныряет в книжные полки, расположенные в Васиной комнате.
– Да-да, ты читала метод Х? Психологию пространства?
Вася приподнимается на локти.
– Да нет, не помню… Я устала, Эд. Все вокруг слепы и не понимают очевидных вещей. Выбирают не тех людей, сворачивают не на тех поворотах…
Эд, не слушая, протягивает Васе очередную книгу.
– Главу пять и шесть, к завтрашнему утру. Метод Х найду в своей библиотеке.
Вася снова опускается на пол, касаясь обнаженной спиной его структурной поверхности. Эд, погруженный в свои мысли, направляется к выходу.
– Сегодня потрясающий закат…
Эд оборачивается, и тень теплой улыбки просачивается сквозь сосредоточенный взгляд:
– Василиса, держись, ты делаешь великие дела. Скоро тебе станет легче…
Василиса закрывает глаза и проваливается в поток событий, шуршащих платьев, высоких каблуков, сменяющихся на кроссовки и обратно на каблуки. Книги, страницы, важные слова выделены раздражающим зрение желтым маркером. Слово «Судьба», встреченное в воспоминаниях триста тридцать шесть раз за двадцать дней, перечеркнуто, заменено на «переписать». Василиса ловит взгляды, много медитирует, научилась стоять на руках, пьет много воды, много смеется, и снова обессиленная лежит в своей комнате чуть выше двадцать первого этажа, рассматривая небо в свое панорамное окно, поражаясь, что каждый день оно абсолютно разное. Она почти не видит Георгия и все чаще слушает его задания по телефону. Изредка, когда они пересекаются за обеденным столом или за ужином не впопыхах, он всегда критичен и немного надменен. Но в целом доволен ее успехами. А Василиса не чувствует ничего кроме усталости и опустошения.
