– И, Василиса, ты должна научиться контролировать себя! Ты должна осознанно существовать в нашей реальности. Никаких вскриков, истерик и лишних проявлений эмоций. Держи себя в руках и будь готова ко всему. Ты потомственная ведьма…
Я выехала на трассу, испытав радость от того, что вырвалась из этого места силы. Я почувствовала, как на моих щиколотках сначала натягиваются металлические оковы, плотно державшие ноги все это время, и, наконец, что-то щелкнуло – и я почувствовала легкость не только в ногах, но и во всем теле. Ликуя, будто школьница, сбежавшая с занятий, и удаляющаяся со скоростью сто км в час в сторону легкой жизни. Что это со мной?
За окном осень изменилась. Пролетавшие кадры за лобовым стеклом поменяли свой антураж. Три месяца назад осень только заигрывала с природой, показывая себя с лучшей стороны ярких красок. Сейчас же она была такая, как есть. Голые деревья, жмущиеся к хвойным собратьям, пустые поля, уже укрывавшиеся первым слоем снега.
– Как хорошо-то.
Я заулыбалась – и тут же насторожилась. Я сбегаю вновь, несмотря на то, что сейчас и получила официальное разрешение на побег. Я, конечно, должна вернуться. Та сила, которая крепнет во мне, превышает допустимые объемы моего мировоззрения, и я пока точно не готова оставаться с этой силой наедине. Мне нужен учитель. Но отчего-то мне плохо дышится в присутствии моих учителей. Будь это чистокровные ангелы, либо моя родная бабуля. Что не так?
Через час нудной езды по трассе в сторону города, в котором я должна была попытаться исправить бардак в своей жизни, я заехала на заправку. Заправившись и сходив в туалет, я встала к кофейному автомату.
– Не берите этот кофе.
– Отчего же?
– Здесь он отвратный. Горелые зерна в автомате.
Я обернулась к собеседнице.
– Я работаю здесь, уж поверьте мне. Могу угостить своим. В термосе приношу.
И я отчего-то согласилась. Мне захотелось поговорить с этой женщиной в униформе заправщика. Половина зубов у нее были золотые. А на руке завязана трогательная лохматая фенечка.
– О, это моя дочка.
Она поймала мой взгляд.
– Плетет мне на счастье. И, знаешь, ношу – и правда все великолепно происходит в жизни. А рвется, так новое сплетет. Как жила без ее этих фенечек… Дочке 6 лет.
И мы разговорились. О жизни. И преимущественно о жизни этой немолодой женщины. По возрасту она была в самом соку. Ей было 46. Но выглядела она неухожено. Кожу покрывала мелкая сетка морщин. И местами шелушились щеки. Руки – в вуали пигментации. Немного растрепана, хотя это уже не портило внешность. Скорее было естественной деталью образа. Зато у нее были изумительные голубые глаза, не потерявшие с возрастом своей лучистой яркости, и она была отличным рассказчиком. И пройденный этап ее жизни был увлекателен. Я только успевала задавать интересующие меня вопросы.
– Ну, и что не так с Вашей мамой?
– Да все так. И даже любила она меня. Но, знаешь, ее никогда не было. Всегда эти экспедиции. Она приезжала с раскопок с мешком грязных вещей и каких-нибудь камней или еще артефактов каких… Глаза безумные. Ей даже некогда было мне рассказать, что там было. Она совала мне какую-нибудь энциклопедию и убегала в свои институты. К своим студентам.
– А ты? – мы незаметно перешли на ты.
– А я… Так банально, я всегда хотела, чтобы одновременно с маминым успехом, были еще просто мама и просто папа. А папы не было. Но я точно могу быть уверена, что это какой-то бородатый археолог с голубыми глазами.
Она разлила нам остатки кофе. Откровенно говоря, кофе был тоже не лучший. Но сравнивать его с кофе из автомата уже не хотелось.
– У меня глаза папины. У мамы – чернющие. Она и сейчас на раскопках, слышала, наверно, по телевизору, сейчас…
Нет, я не слышала. Я уже полгода не смотрю телевизор. Я вглядываюсь в жизни людей без посредников. Сразу в их души и судьбы.
– Ну, и неужели такая нехватка мамы лишила вас желания самой стать кем-то значимым, археологом, или еще кем?
– А я значима, только в жизни своей дочери. Я для нее волшебник, а она мой символ удачи. И она точно знает, что для меня она очень важна.
«Глупость какая», – подумалось мне. Зачем такие крайности. Я задумалась, посмотрела в глубину ее глаз. Дотронулась до ее лохматой фенечки. Поблагодарила за кофе и вернулась к своему пути, точно зная, что в ближайшие три дня в ее жизни появится добрый лесничий, лет пятидесяти. Он уже принял предложение приехать в ее деревню, поработать с природоохранным лесом. Он ее и увезет с дочкой на археологические раскопки. Они еще испытают в ближайшие годы радость совместных открытий со своей матерью. С чернющими глазами.
Неужели так примитивны проблемы окружающих и такими глобальными кажутся свои собственные? Вот такая же история. Мне кажется, Василиса Андревна вот в таком образе и видит мою маму, свою единственную (непутевую, обязательно бы добавила бабуля) дочь. На задворках жизни в фирменной одежде заправщика. Я усмехнулась своим мыслям. Вовремя я выехала от бабули. Удивительно, каких людей можно встретить на своем пути. И вот окружающим часто гораздо проще помочь, чем самим себе.
– Итак.
Я сказала это вслух. В машине не был включен приемник, я слушала шум мотора и шин, касающихся асфальта.
– Итак, полагаю, жизнь с бабулей – тот еще подарок. Получишь его в жизни – и не рад будешь. Только и будешь ее видеть в чужих заботах и чтениях мыслей. Вечные чужие младенцы и хвори.
Пожалуй, Василиса Андревна и не замечала, что моей маме в детстве и юности еще как тоскливо было. Отца не было. И бабуля просто не удосужилась придумать красивую историю. Просто сказала, что полюбила, а он оказался слабаком. Эту историю я из детства хорошо помню из обрывков разговоров и редких маминых слез. Бедная мама. Понятно, что она возненавидела всю эту магию и целительство до глубины души.
– Да-да, и поэтому решила отдать свою жизнь этому бездарю…
Я улыбнулась. Бабушкины реакции были мне уже знакомы до запятой. Мой отец, конечно, не бездарь. А талантливый руководитель и отличный семьянин.
– Еще бы, иметь в заправщиках такую дуреху, как Александру, которая вместо того, чтобы следовать предначертанному, тратит свою энергию на успех… и кого? Мужчины! Тьфу.
Я улыбнулась. Бабушка скептически была настроена к мужскому роду и моему отцу, в частности. Теща и зять, одним словом. Но мама ведь и сама реализована. Она руководит красивым бизнесом.
– Ха-ха. Ты про декор чьей-то жизни?
Да, бабуля, я про магазин для красивой жизни.
– Не смеши меня. Это как пытаться рисовать акварелью для души, когда ты способен возводить города.
Ну, хорошо. Талант свой закопала, принципиально. Видимо, мы все в роду с сильным характером. Но тогда почему со мной-то такие отношения? Не хватало мамы – будь сама идеальной.
