Скажу вам откровенно: вы не выйдете отсюда живым. Вы,
конечно, можете меня убить, но это ничего не изменит. Вы ввязались в крупную
игру, и моя смерть не спасет вашей жизни. Документы нужны нам до полуночи. Это
ультиматум, Дженкинс.
Так вот, значит, в чем дело. Опустив голову, я сделал вид,
будто размышляю над его словами. На самом деле я думал совершенно о другом.
Стало быть, есть две стороны, и очень влиятельные, желающие
заполучить этот последний документ, в котором содержатся доказательства того,
как путем взяток и подкупа пришла к власти ведущая политическая партия.
Одну из сторон представляет мошенник, босс с ледяными глазами,
стоящий во главе мощного преступного синдиката, другую — крупный политик. Я
тоже хочу заполучить этот документ, он нужен мне как никому другому. Если
память старого Чэдвика будет запятнана, это убьет его вдову и сломает жизнь
Элен, разрушит все, что я уже сделал для ее счастья.
До чего же хитер старый босс с ледяными глазами!
Держа документ при себе, он внушил остальным, что его украл
я. Он рассчитывал, что, пока мы будем драться за эту бумагу, он, выиграв время,
получше спланирует, как избавиться от меня.
Для обычного жулика мой толстяк говорил слишком гладко.
Скорее всего, он адвокат и работает на шайку.
Что ж, он угрожал мне смертью, теперь пусть испытает на себе
последствия своих угроз.
— Ладно, — сказал я после долгой паузы, —
наверное, я немного поторопился. Вот, возьмите. — Я бросил ему связку
ключей. — Моя машина внизу, в гараже отеля.
Дежурный вам покажет. Берите ее и уезжайте отсюда, а в
одиннадцать вечера я жду вас в переулке за Лип-Синг.
Тогда вы и получите окончательный ответ. Не могу обещать
ничего определенного, но отдаю вам свою машину как залог доверия и
доказательство того, что я там буду.
Мои слова его полностью удовлетворили. Зеленые глаза
заискрились, и он протянул мне свою жирную руку.
— Вот и отлично! Я знал, что на ваше благоразумие можно
рассчитывать. Я там буду. Но имейте в виду — никаких фокусов. Мы расставим
полицейских на каждом углу.
Улыбаясь, я кивнул и с трудом заставил себя пожать его
потную руку.
Ну что ж, если босс с ледяными глазами хочет натравить на
меня мощные политические силы, то я тоже кое-что ему покажу. Записка от Мод
Эндерс, совершенно очевидно, была западней. Они как-то пронюхали, что я доверяю
ей, и заставили ее написать эту записку. Она позвонила мне, чтобы предупредить
о ловушке, — а как еще можно понимать ее слова: «Эд, не…»? — но
закончить ей не удалось, видимо, кто-то из шайки застал ее врасплох.
Ладно, пусть этот болван садится в мою машину, едет в
переулок и встречается с кем надо. Посмотрим, сможет ли он тогда снова угрожать
мне.
— Я провожу вас до лифта. — В знак полного
взаимопонимания я пошел вместе с ним по коридору.
У меня было предчувствие, что дело близится к развязке.
Темные силы, влиятельные и могущественные, желали моей смерти. Было нечто
зловещее в том, что, несмотря на мой камуфляж, глава этого преступного
синдиката, человек, имени которого я не знал и у которого вместо глаз были две
ледышки, находил меня в любое время и в любом месте. Он присылал ко мне
визитеров, доставлял заказные письма… Короче говоря, загнал меня в угол.
Хуже всего было то, что я не мог скрыться из города, так как
у босса с ледяными глазами оставался документ, который был мне нужен, —
последняя из бумаг, связывающих имя отца Элен Чэдвик с подкупом и
взяточничеством должностных лиц. Этого достойного во всех отношениях человека
вовлекли в грязную историю, потом долго шантажировали и преследовали даже после
смерти. Его вдова по-прежнему поддерживала престиж семьи, дочь вращалась в
кругу избранных, а над их головой висел топор. Случись этому письму выплыть наружу
— и имя Чэдвиков будет опозорено, а мать Элен не вынесет удара и умрет.
С Элен Чэдвик меня связывали дружеские отношения. Более
того, она как-то по-особенному действовала на меня. Неуловимый Мошенник Эд
Дженкинс не может позволить себе никаких любовных историй. Признаться в своих
чувствах, получить ответное признание означало бы разрушить счастье девушки,
которую я люб… Нет, признаться в этом я не мог даже самому себе.
Просто я достану это проклятое письмо, уничтожу его, а потом
исчезну из ее жизни — вернусь в мрачные тенета преступного мира. Только сначала
я должен сделать одну вещь — показать боссу с ледяными глазами, кто здесь
настоящий хозяин.
Для этого надо прежде всего избавиться от Уолтера Уоллеса,
служившего у политиканов мальчиком на побегушках, — ведь он добрался до
меня и даже осмелился угрожать мне смертью.
Такие мысли одолевали меня, пока мы с этим слегка
ухмылявшимся боровом шагали к лифту. Одна моя рука сжимала его плечо, другая,
полусогнутая, была готова при первом его подозрительном движении свернуть ему
шею.
Наконец мы подошли к лифту, я нажал кнопку, лампочка
загорелась. Вскоре дверь лифта открылась, толстяк вошел внутрь, кабина поехала
вниз, а я, не теряя времени, приступил к делу.
Мое укрытие обнаружили, так что теперь любое промедление
смерти подобно.
Со всех ног я помчался к черному ходу, бесшумно спустился по
ступенькам, проскользнул через фойе в подвал, прошел через прачечную, где
девушки с усталыми глазами бросили на меня лишь мимолетный взгляд, затем к
грузовому люку, там уже стоял фургон, заваленный тюками с бельем. В одну минуту
оценив ситуацию, я нырнул в тюки и зарылся в них.
Водитель проверял накладные и должен был, вернуться с минуты
на минуту. Вскоре действительно хлопнула дверца кабины, машина тронулась.
Я понимал, что нельзя долго оставаться в грузовике — он мог
в любое время остановиться для разгрузки. Прачечная «Колисада» обслуживала с
полдюжины отелей, расположенных в центре города, а возможно, и других клиентов,
так что я не мог рисковать.
Мне с трудом удалось отодвинуть плотную задвижку, дверь
распахнулась, и я вывалился на мостовую. Поднявшись, я весело улыбнулся
проезжавшим мимо людям, с интересом смотревшим на меня из своих автомобилей.
Я хотел, чтобы все это выглядело как веселая шутка.
Прыгнув на тротуар, я подхватил свои вещи и решил, что пора
переходить в контрнаступление.
Сейчас или никогда. Или я, или босс с ледяными глазами. Вся
эта история мне уже порядком поднадоела. Я хотел только одного — чтобы меня
оставили наконец в покое, дали мне возможность жить своей жизнью, а еще — чтобы
оставили в покое Элен Чэдвик.
Место, куда я направлялся, находилось в трех кварталах
отсюда, но я добирался туда целых полчаса — нужно было убедиться, что за мной
нет слежки.
Целью моего визита была крохотная конторка, расположенная на
задворках одного из старых обветшалых зданий, которые в последнее время так
быстро уходили в небытие, освобождая место для небоскребов. Лет двадцать назад
это здание было предметом гордости горожан, сегодня — все равно что бельмо на
глазу. Широкие лестничные пролеты, мрачные коридоры, крохотный, вечно скрипящий
лифт, непомерно огромные помещения офисов, бессистемно разбросанные по всему
зданию, плохо освещенные и сплошь покрытые пылью и копотью. Их снимали те, кому
не под силу платить за офисы в небоскребах.
