Здесь размещались ателье японского фотографа, какая-то
невзрачная контора по расклейке объявлений, школа секретарей и целый ряд
безымянных офисов, занимающихся непонятно чем.
Подойдя к двери, расположенной в середине коридора, я трижды
постучал, потом подождал, постучал еще раз, опять подождал и стукнул еще два
раза.
За дверью послышались шаркающие шаги, заскрежетал ключ в
замке, звякнула дверная щеколда, и из-за косяка выглянула голова в низко
нахлобученной облегающей шапочке, из-под которой на меня глянули два сверлящих
глаза. На желтоватом, болезненном, изборожденном морщинами лице, словно
прибитые невидимыми гвоздиками, торчали вниз усы.
— Ах, ах! Да это же герр Дженкинс! Проходите,
пожалуйста, герр Дженкинс.
Я вошел, немец запер за мною дверь, навесил засов и
остановился в ожидании. Никаких приветствий, никаких рукопожатий и дружеской
болтовни, обычных в подобных случаях. Но этот человек был лучшим во всей стране
специалистом в своей области.
— Бахмар, — сказал я ему, — мне нужна корона
из листового золота, инкрустированная драгоценными камнями, да такая, чтобы
производила ошеломляющее впечатление. А также фальшивые бриллианты, сапфиры,
изумруды и все такое прочее. Только чтобы все они были обработаны на самый
лучший манер и по последнему слову ювелирной моды. Корона должна лежать в
шкатулке красного дерева, простой и изящной, безо всяких наворотов, точь-в-точь
соответствующей размерам короны.
Два ястребиных глаза внимательно смотрели на меня из-под
черной, плотно облегающей голову шапочки.
— Когда вам это нужно?
Я усмехнулся:
— Тут я наверняка сражу вас наповал. Она нужна мне к
завтрашнему вечеру.
Он покачал головой.
— Да ладно вам, Бахмар, — настаивал я. — Я же
знаю ваши возможности. Весь необходимый материал у вас под рукой, так что —
бери и делай.
Он заметно оживился:
— Ах, вам легко говорить! Бери и делай! Конечно, я могу
сделать ее к завтрашнему вечеру, только какая это будет работа? Герр Бахмар
никогда не делал дряни, никогда в жизни… А тут приходите вы, предлагаете ему
двойную плату и совсем не думаете о профессиональной чести. Ну и времена пошли!
Всякий, кто имеет деньги, может обидеть честного человека. Да-да, всякий, кто
работает только ради денег и кто понятия не имеет, что такое профессиональная
гордость. Пусть он предложит мне хоть десять тысяч, я плюну ему в лицо. Не
нужны мне такие деньги! Вот что, герр Дженкинс, вы получите работу в пятницу
днем, и не раньше. Я слишком занят.
Есть у вас возражения?
Я успокоил старика как мог, согласился с назначенным им
сроком и принялся разъяснять ему свои пожелания. Глаза его заблестели, на
морщинистом лице заиграла улыбка.
— Ах, конечно, — сказал он, — я знаю, что вам
нужно. Русский стиль, не так ли? Вы хотите, чтобы она походила на ту корону,
что скоро привезут сюда для продажи? Ах, что же я трачу время на пустую
болтовню?
Пойдемте, я покажу вам фотографию… Да где же этот
злосчастный карандаш?..
Пятнадцать минут спустя я спускался по черной лестнице
обветшалого здания. Вот место, где никто не мог меня выследить. Я даже не стал
просить Бахмара сохранить мой визит в тайне. В этом не было необходимости.
Бахмар был профессионалом старой закалки, до самозабвения
любил свою работу и всегда назначал цену, исходя из реальной стоимости
изготовленного им изделия.
Следующей моей задачей было найти себе хорошую нору и
забиться в нее. Тут уж я постарался. Выбрав лучший отель, я отправил туда багаж
— приобретенный в ломбарде всяческий хлам. Для служащих отеля, гостиничного
детектива и просто сторонних наблюдателей я был теперь самым обыкновенным
туристом.
Мой номер находился в конце коридора, рядом с грузовым
лифтом и черным ходом, через две двери от моей располагалась пожарная лестница.
Накупив журналов, я отправился в номер, чтобы в тишине и покое поесть, почитать
и поспать.
Я впитывал в себя сон, как впитывает чернила листок
промокательной бумаги. Я понимал, что должен дать своему организму покой,
должен отдохнуть впрок, — очень скоро может наступить такое время, когда
мне вовсе не придется спать.
Утренние газеты пестрели сообщениями о происшедшем. Читая их,
я тихонько посмеивался. Уолтер Уоллес — он не обманул, это было его настоящее
имя — отправился на моей машине в переулок за Лип-Синг на встречу, назначенную
мне, и получил все, что причиталось мне. Только между нами все-таки была
разница: он не был волком-одиночкой, против которого восстало все общество.
Прислуживая грязным политиканам, он мог схватить людей за
шиворот и заставить их выполнять его приказания.
Вот почему он поставил чуть ли не у каждого дома по
полицейскому.
Остановив машину в переулке за Лип-Синг, он получил такую
дозу свинца, какой хватило бы на стадо слонов. Он так и не успел понять, что
произошло, просто упал головой на руль, в одно мгновение изрешеченный пулями.
Судя по всему, старый босс с ледяными глазами, желая
избавиться от Эда Дженкинса, распорядился, чтобы я был расстрелян на месте, не
успев выйти из машины.
Воспользовавшись всеобщим смятением, убийцы прыгнули в
стоявшую наготове машину, рванули в переулок и… попали в руки полицейских,
расставленных вдоль всего переулка и теперь сбежавшихся на выстрелы.
Список убийц, сидевших в той машине, выглядел как страничка
из справочника «Кто есть кто в преступном мире», по их делу была создана
специальная комиссия, так что, похоже, им пришлось пожалеть о содеянном.
Особенно одному из них, попытавшемуся отстреливаться во
время бегства. К сожалению, он оказался метким стрелком и уложил на месте
полицейского, пользовавшегося уважением сослуживцев.
Конечно, они тут же выдвинули свою версию: известный
преступник Эд Дженкинс без предупреждения открыл по ним пальбу, поэтому им
пришлось отстреливаться и спасаться бегством. Каждый из них клялся, что узнал
меня и что я открыл огонь первым. А когда их отвезли на место преступления и
предъявили для опознания нашпигованный свинцом труп Уолтера Уоллеса… о, читать
об этом было для меня истинным удовольствием.
Лежа в постели с чашкой кофе, я просматривал газеты и
посмеивался. В конце концов меня пробрало так, что я даже разлил свой кофе. Я
представил себе, как босс с ледяными глазами читает сейчас эти же газеты. Его
крутые ребята попали в лапы полиции, и я готов был прозакладывать голову, что
кто-нибудь из них непременно проболтается на допросе. Как много им известно,
трудно сказать.
Конечно, босс с ледяными глазами вряд ли связан напрямую с
исполнителями заказных убийств, но те, бесспорно, могли знать его ближайших
помощников и выдать их на допросе, а те, в свою очередь, из страха за свою
шкуру могли присоединиться к общему хору, и тогда… О, тогда босса с ледяными
глазами ждет не самый вкусный завтрак.
