Когда я повернулся, он отскочил назад, в руке его блеснул
пистолет. Перед тем как потянуться за ружьем, я убрал свой пистолет в карман, и
теперь эта неосторожность могла стоить мне жизни. Я всегда утверждал, что
человек должен постоянно держать мозги в работе, а сейчас вдруг позволил себе
отвлечься зрелищем борьбы, происходящей в другой комнате.
Бандит держал меня на прицеле, и я ничего не мог поделать.
Но роль мученика меня не устраивала. Я заметил по его глазам, что он готов
выстрелить, поэтому отступил назад и поднял руки. Мне нужно было всего
несколько минут, чтобы придумать способ выкрутиться.
Он жестом велел мне спускаться вниз и потянулся за ружьем.
Действовал он молча, очевидно боясь помешать боссу с ледяными глазами.
Я начал спускаться, выжидая удобный момент, чтобы схватить
державшего меня на прицеле человека за ногу и сбросить с платформы. Но вдруг я
увидел внизу другого человека, тоже вооруженного, и понял, что окончательно
попался.
Эд Дженкинс, Неуловимый Мошенник, загнанный в угол, убит в
бандитском логове, и его тело найдено в пустынном переулке. Вот уж повеселятся
в полиции. И все из-за минутной неосторожности, проявленной в тот момент, когда
я, напротив, должен был быть настороже.
Я спустился с лестницы, бандиты, о чем-то пошептавшись,
обыскали меня, отобрали пистолет и, несколько расслабившись, повели меня в
кабинет главаря. Они не представляли, кто я такой, а потому не знали, какое
удовольствие получит их босс, увидев меня.
Отобрав мое оружие, они, очевидно, почувствовали себя
увереннее.
Один бандит шел впереди, другой сзади.
— Только не вздумай мешать боссу, пока он не
закончит, — шепотом предупредил один другого.
Я обратился к ним, решив попробовать задурить им голову или
хотя бы отвлечь их внимание.
Так вы, ребята, что, не сыщики? — спросил я, изобразив
на лице удивление.
Они недоуменно переглянулись.
— Черт! А я было подумал, что все накрылось, —
продолжал я. — Босс позвал одного парня помочь ему разделаться с девкой, и
тот попросил меня пока посторожить.
Тут вы, ребята, на меня и напали. А я-то думал, всех
накрыли.
Они осклабились в улыбке, и мне показалось, что тот, кто
только что говорил, начинает колебаться.
— Да кто ты такой, черт возьми? — спросил он.
Я рассмеялся:
— Я тот, кто придумал всю эту затею с русским гостем у
Кемперов. Разузнал про него все хорошенько и сообщил боссу, как провернуть
дельце.
— Черт, так это ты!.. — воскликнул один из них,
заглядывая мне в лицо. — А я считал, что все придумал Левша.
Я самодовольно усмехнулся:
— Э-э, да вы ни хрена не знаете!.. Вот тут, в ботинке,
у меня есть одна бумажка и пропуск, подписанный боссом. Я всегда держу их под
стелькой, ни один полицейский сроду не допрет полезть туда.
И я поднял ногу, будто собираясь развязать шнурки на
ботинке.
Оба охранника были ошарашены. Босс не любил топорной работы,
и они боялись сделать что-нибудь не так.
Воспользовавшись их замешательством, поднятой ногой я резко
ударил назад, одновременно бросился вперед и ухватился за дуло ружья, которое
сжимал другой бандит.
Мой удар пришелся заднему бандиту в солнечное сплетение, и
он без сознания рухнул на пол. Удар действительно был ужасающий. Тот, что стоял
впереди, растерялся от неожиданности, но затем принял боевую позу. Я притянул
его к себе и ударил головой в челюсть, а затем, не давая ему опомниться, изо
всей силы нанес второй удар в подбородок. Он зашатался, колени его подкосились,
и он, продолжая сжимать ружье, рухнул назад. Я понимал, когда они очнутся, то,
скорее всего, подумают, что я удрал на улицу.
И уж конечно, им в голову не придет искать меня на
платформе.
С такими мыслями я бросился обратно в комнату и затворил за
собой дверь. Я снова очутился на платформе, только на этот раз совершенно
безоружный — у меня не было времени забрать обратно свой пистолет, а кроме
того, я так спешил, что, честно говоря, это совсем вылетело у меня из головы. Я
проклинал свою глупость.
В игре, в которую я ввязался, ни на секунду нельзя терять
бдительность.
Босс с ледяными глазами, судя по всему, ничего не подозревал
о драке в коридоре. Я-то думал, что увижу его за переписыванием имеющихся
драгоценностей, но он, похоже, отложил это занятие ради чего-то другого.
Он сидел на диване возле девушки, держа в руке небольшую
бутылочку и кисточку из верблюжьего волоса.
Лицо его было неподвижным и безучастным, глаза смотрели
твердо и холодно, а голос, когда он заговорил, звучал так же ровно и
безжизненно, как всегда. Если этот человек и имел какие-нибудь чувства вообще,
то, должно быть, держал их глубоко внутри.
— Ты собиралась предать меня, Мод, и теперь заплатишь
за это, — говорил он своим монотонным голосом. — Ты знаешь, что стало
с теми двоими или троими, что пытались обмануть меня. С женщинами еще проще.
Только дурак станет убивать женщину, когда есть множество других, куда более
эффектных способов наказания. Взять, к примеру, твою кожу… Смотри, какая она
нежная и белая… Как ты ухаживаешь за ней… Без сомнения, ты очень красивая
женщина и гордишься своей красотой… В этой бутылочке у меня кислота. Несколько
взмахов этой вот мягкой кисточкой — и от твоей красоты не останется и следа.
Твое лицо станет таким отталкивающим, что к тебе не
приблизится ни один мужчина, разве только какой-нибудь грубый скот… А еще я
собираюсь капнуть одну капельку тебе в глаз. В один глаз. Я не хочу, чтобы ты
совсем потеряла зрение, я хочу, чтобы ты могла видеть, какой уродиной стала.
Твое имя станет притчей во языцех во всем криминальном мире, и та, что займет
твое место, всегда будет помнить, что бывает с теми, кто пытается предать меня.
В его голосе не было ни злобы, ни злорадства — холодная
бесстрастная речь человека, лишенного всяких эмоций, вернее, умеющего полностью
подчинять их разуму.
С этими словами он окунул кисточку в пузырек, старательно
проведя ею по стенкам склянки, чтобы отжать лишнюю жидкость. Он хотел, чтобы
его работа выглядела безупречной.
Рот у девушки был затянут, руки связаны. Двигаться она не
могла — на нее навалилась толстая туша босса.
Только ноги, которые не были связаны, находились в движении.
Они извивались и брыкались, мелькая в ярком свете огромной электрической лампы,
свисавшей с потолка.
Негодяй не погрешил против правды, сказав, что у нее
красивая кожа и что существуют куда более страшные способы наказать женщину,
нежели просто убить ее.
Человек с разбитым лицом, который был на ее стороне,
напрягал все силы, пытаясь освободиться от веревок. Трое подручных босса,
сидящих в углу, усмехались с нескрываемым злорадством. Людям подобного сорта
доставляет удовольствие наблюдать за мучениями других.
