– Ты сводишь меня с ума, – шепнула она на ухо Харрисону.
– Это еще не все, – ответил он.
Мэри Роуз казалось, она больше не выдержит. По жилам у нее словно растекался жидкий огонь, странное давление где-то внутри становилось все сильнее. Губы Харрисона слились с ее губами, в то время как рука его скользнула ей между бедер – Харрисон решил перейти к более интимным ласкам.
В какой-то миг Мэри Роуз подумала, что она сейчас умрет от невыразимого наслаждения. Харрисон весь дрожал от возбуждения. Чувствуя тепло и влагу Мэри Роуз, он потерял остатки самообладания. Он снова поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, а когда губы их на какую-то секунду разъединились, вдруг ощутил, что Мэри Роуз отводит его руку.
Он легко подхватил Мэри Роуз, отбросил покрывало и положил девушку на кровать. Затем снял брюки, изо всех сил делая вид, будто нисколько не торопится. На самом же деле он едва не сходил с ума от вожделения. Впрочем, конечно, вначале ему придется подготовить девушку – желание ее явно пошло на убыль, когда Мэри Роуз увидела его набухшую плоть.
– Все будет хорошо, – сказал он хриплым от возбуждения голосом. – Природа обо всем позаботилась, малышка.
Мэри Роуз покачала головой и постаралась встать. Ее дыхание все еще было прерывистым, но теперь все подавлял испытываемый ею панический страх.
Харрисон улегся на кровать рядом с Мэри Роуз, придавив ее бедром так, что она не могла подняться, положил ее руки себе на шею, а потом еще раз решил поцеловать.
Но это оказалось не так-то просто. Она уворачивалась, мотая головой, пока ему не удалось заставить ее снова взглянуть на него. Глаза девушки все еще были затуманены страстью, пожалуй, ему не потребуется много времени, чтобы вновь возбудить ее.
– Поверь мне, дорогая. Я хочу поцеловать тебя еще раз. Если ты после этого захочешь, чтобы мы остановились, мы так и сделаем.
После некоторого раздумья Мэри Роуз наконец согласилась. В другой ситуации, возможно, их диалог показался бы ему смешным, однако сейчас он изнывал от страсти и не мог думать ни о чем, кроме нестерпимого желания.
– Только один поцелуй, – прошептала Мэри Роуз.
– Хорошо, – пообещал Макдональд. – Тебе это понравится, милая, – сказал он спустя некоторое время. – Честное слово.
Девушка крепче обняла его за шею, и он, почувствовав в этом движении прежнюю страсть, понял, что она вскоре забудет обо всех своих страхах. Он продолжал целовать и гладить ее, пока она не начала снова инстинктивно искать с ним близости. Тогда его рука опять оказалась у нее между бедер – Харрисон точно знал, чем можно сломить ее сопротивление.
Она не могла больше терпеть, однако Харрисон продолжал свои ласки. Мэри Роуз с тихим стоном вцепилась в него.
Наконец Харрисон раздвинул ее ноги. Почувствовав преграду, он остановился, закрыл глаза и сильным толчком погрузился в девственную плоть.
Мэри Роуз показалось, словно Харрисон разорвал ее пополам. Ее пронзила резкая боль. Она вскрикнула и попыталась освободиться, но Макдональд навалился на нее всем телом.
– Не двигайся, дорогая. Очень скоро все пройдет, вот увидишь. Я люблю тебя, Мэри Роуз. О Боже, малышка, не надо плакать.
Харрисон был в отчаянии от того, что причинил девушке боль, и когда она осознала это, ей стало легче. Страсть боролась в ней с неприятными ощущениями. Неужели она действительно должна была получить удовольствие от того, что произошло?
Харрисону были непонятны обуревавшие ее мучительные сомнения. Он изо всех сил старался дать ей время прийти в себя, но необходимость сдерживаться приводила его в отчаяние. Харрисон испытывал невыразимое наслаждение, ощущая упругий и нежный плен, и тем не менее желал доставить такую же радость своей возлюбленной. Харрисон уткнулся в щеку Мэри Роуз и стал покусывать ей мочку уха.
– Тебе получше, милая?
Услышав тревогу в его голосе, девушке захотелось успокоить любовника.
– Сейчас я уже чувствую себя хорошо, – прошептала она и в доказательство снова обвила руками Харрисона и погладила по спине. Он вздрогнул и застонал. Она опять принялась ласкать его, чувствуя, как растет его напряжение, и догадываясь, каких огромных усилий ему стоит оставаться в ее лоне, не двигаясь.
– Мне не хочется разочаровывать тебя, – сказала она. Харррисон, опираясь на руки, приподнялся и посмотрел на нее:
– Это невозможно. Я люблю тебя, милая.
Девушка притянула Макдональда к себе, а когда он снова поднял голову, то с радостью увидел, что глаза ее уже зажглись от страсти. Вожделение, написанное на его лице, передалось Мэри Роуз.
– Скажи, что нужно делать. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
– Мне и так хорошо. Медленно, очень медленно подними ноги, малышка…
Не успев договорить, Харрисон застонал от удовольствия. Больше терпеть он не мог.
Мэри Роуз ожидала боли, однако, напротив, почувствовала нечто приятное и неизведанное ранее. Сила этого нового ощущения вызвала у нее желание испытать его вновь. Она крепко обняла Харрисона – теперь ей действительно было намного лучше.
– Тебе хорошо, правда? – спросил он звенящим голосом. – Только на этот раз не лги.
– Да, – шепнула Мэри Роуз.
Господи, как он любил ее! Он попросил ее обнять его ногами, затем немного изменил положение и самозабвенно погрузился в нее.
Они наслаждались друг другом, не произнося ни слова. Харрисон пытался двигаться медленно и осторожно, чтобы постепенно довести девушку до экстаза, но удовольствие, получаемое им самим, заставило его ускорить ритм и потерять контроль над собой. Теперь он уже не старался быть нежным и трепетным, он отдался во власть эмоций.
Возгласы и стоны Мэри Роуз лишь подхлестывали его. Ласки ее стали смелее и требовательнее, а крики – громче.
Страсть сжигала их обоих, и вскоре Мэри Роуз поняла, что силы ее на исходе. Как раз в этот миг девушка громко выкрикнула имя Харрисона, чувствуя, как горячие волны сотрясают ее тело. Она еще крепче обняла Макдональда, и он позволил наконец себе расслабиться и со стоном наслаждения излился в нее. Теперь Макдональду хотелось заснуть, не выпуская Мэри Роуз из объятий, а проснувшись, снова заняться с ней любовью.
Девушке потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Случившееся только что было самым чудесным событием в ее жизни. С той самой минуты, когда она отдала Харрисону свое сердце, изменился весь окружающий мир, Самые обычные дни становились необыкновенными и полными смысла, потому что рядом с ней находился он – любящий, нежный, добрый! И в то же время чувственный, смелый и уверенный. Он был почти само совершенство – и все потому, что она любила его.
– С тобой все в порядке, Мэри Роуз?
Харрисон приподнялся, стараясь заглянуть девушке в глаза. Они были все еще затуманены страстью. Губы ее припухли, на коже виднелись царапины от щетины Харрисона. Макдональд испытал немалое удовлетворение: Мэри Роуз теперь принадлежала ему.
