По выходе из больницы Менгисту-Ныуай предстал перед военным трибуналом. На процессе он держался с достоинством и не проявлял ни смирения, ни стремления вымолить у императора прощение. Менгисту-Ныуай заявил, что не страшится смерти, ибо с момента, когда решил бороться с произволом и осуществить переворот, понимал, что может погибнуть. Он заявил, что они с Гырмаме мечтали осуществить революцию, и добавил, что хотя он её ещё не дождался, но готов пролить свою кровь, на которой взрастёт зелёное древо справедливости.
Менгисту-Ныуай был повешен на рассвете 30 марта 1961 года посреди рыночной площади в Аддис-Абебе. Одновременно с ним повесили ещё шестерых гвардейских офицеров. Менгисту внешне сильно изменился. Гырмаме своим выстрелом выбил ему глаз и разворотил лицо, заросшее позже бородой.
После подавления восстания декабристов под руководством братьев Ныуай Хайле Селассие I прибег к дежурной демагогии и демократической фразеологии. Император пытался представить эту попытку переворота как дело рук «небольшой изолированной группы офицеров», объявивших о своём желании покончить с деспотизмом и нищетой, что перекликалось, по словам Хайле Селассие I, «с осуществлением программы прогресса в области просвещения, здравоохранения и общественного благополучия, которая уже давно выполняется», то есть цели заговорщиков якобы совпадали с уже реализуемыми императорским режимом программами, а потому и оснований для их выступления не было.
Немало участников неудавшегося переворота было отправлено в тюрьмы на длительные сроки, на каторжные работы; в армии, полиции и службе безопасности произвели чистки. Всех подозреваемых в соучастии или в сочувствии участникам восстания выслали в отдалённые районы империи.
Глава 63
Кризис империи
Хотя император и делал вид, будто восстания декабристов не было, и никогда не возвращался к этой теме, неудавшийся переворот братьев Ныуай привёл к самым губительным последствиям для монархии. По мере того как время шло, последствия этого переворота не сглаживались, а только обострялись, порождая новые перемены в жизни двора и Эфиопской империи. Однажды пострадав, дворец уже не знал подлинного и безмятежного покоя. Постепенно менялась атмосфера в столице.
Вход на территорию Аддис-Абебского университета в наши дни
В 1961 году Университетский колледж был преобразован в Национальный университет. При университете возник ряд научно-исследовательских институтов: институт исследований, институт географии и картографии. Сразу же в полицейских донесениях было отмечено, что в стенах нового и единственного в Эфиопии высшего учебного заведения появились скептически настроенные и неблагосклонные к императору субъекты, готовые распространять слухи, вызывающие тревогу у Хайле Селассие I.
Император ввёл новые послеполуденные часы правления, от шестнадцати до девятнадцати. В час, отведённый для проблем развития (с 16 до 17), император принимал целые делегации проектировщиков, экономистов, финансистов, беседовал с ними, расспрашивал, поощрял и нахваливал. Хайле Селассие I ездил и присутствовал то на церемонии открытия нового моста, то сдачи дома, то аэропорта, присваивая этим объектам своё монаршее имя – мост имени Хайле Селассие в Огадене, больница имени Хайле Селассие в Харэре, зал имени Хайле Селассие в Аддис-Абебе, и так всё, что строилось, называлось именем правящего императора.
Хайле Селассие I также закладывал первые камни в основания фундаментов, знакомился с прогрессивными методами в строительстве, торжественно разрезал ленты и всюду беседовал, расспрашивал, ободрял и поощрял развитие. Во дворце повесили карту развития Эфиопской империи, на которой, стоило только императору нажать кнопку, вспыхивали лампочки, стрелки, звёздочки, кружочки и все они светились и мигали. Различные зарубежные делегации как из африканских, так и из других стран явно упивались созерцанием карты развития и, выслушав пояснения императора, обменивались мнениями, восхищались и нахваливали.
В 1961 году образовался Фронт Освобождения Эритреи (ФОЭ), и в сентябре того же года он начал вооружённую борьбу за независимость от Эфиопии. В ответ в 1962 году Хайле Селассие I лишил Эритрею автономии, распустил её парламент, ввёл цензуру и распустил политические партии.
Хайле Селассие I выступил одним из инициаторов создания Организации африканского единства (ОАЕ). Она была создана в 1963 году на конференции глав государств и правительств независимых стран Африки в Аддис-Абебе. Местопребывание штаб-квартиры ОАЕ было утверждено в столице Эфиопии.
По случаю этой встречи африканских лидеров в мае 1963 года император Хайле Селассие I устроил пышный приём. Вот как его описывает свидетель – Рышард Капущинский: «На этот приём специальные самолёты доставили из Европы вина и икру. За двадцать пять тысяч долларов из Голливуда привезли Мириам Макэбу, чтобы в заключение пиршества она исполнила гостям песни племени зулу. Приглашено было свыше трёх тысяч человек, поделенных согласно иерархии на несколько высших и низших категорий, каждой из которых соответствовал свой цвет пригласительного билета и иное меню.
Приём происходил в старом императорском дворце. Гости шествовали вдоль длинных рядов императорской гвардии, вооружённой саблями и алебардами. Трубачи, освещённые прожекторами, исполняли на вершинах башен императорский гимн. Труппы актёров на портиках разыгрывали исторические сцены из жизни покойных монархов. С балконов гостей осыпали цветами девушки в национальных одеждах. Небо озарялось фейерверками.
Император Эфиопии Хайле Селассие I и президент Египта Гамаль Абдель Насер на саммите Организации африканского единства. 1963 год
Когда в Большом зале гости уже расселись за столами, ударили фанфары и вышел император; по правую руку от него шествовал Насер. Они составляли удивительную пару: Насер, высокий, крупный, властный, с выдвинутой вперёд головой, с улыбкой, игравшей на широких щеках, а рядом щуплая, даже болезненная и уже подточенная годами фигура Хайле Селассие; но на его худощавом живом лице сверкали огромные проницательные глаза. За ними попарно выступали остальные главы государств. Зал встал, все аплодировали. Последовали овации в честь единства и в честь самого императора. Потом началось собственно пиршество. Один темнокожий официант приходился на четырёх гостей (у официантов от нервотрёпки и волнения всё валилось из рук). Столы были сервированы серебром в старом харэрском стиле, на них лежало несколько тонн дорогостоящих антикварных серебряных вещей. Кое-кто рассовывал столовые приборы по карманам: один прихватывал ложку, другой – вилку.
Повсюду высились гигантские горы мяса и фруктов, рыбы и сыров. Многослойные торты были облиты сладкой и яркой глазурью. Изысканные вина распространяли разноцветное сияние, освежающий аромат. Играла музыка, а разряженные шуты кувыркались, к радости развеселившихся участников пиршества. Время проходило за разговорами, смехом и едой.
