Книга Все не случайно, страница 47. Автор книги Вера Алентова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Все не случайно»

Cтраница 47

Конюхова во время больших перерывов уходила от нас погулять на природе, размять ноги. Она вообще была грустной на этих съемках. Не будучи знакомой с ней прежде, я думала, что, может, она просто такой печальный человек. И только много позже я поняла, что оказалось задето ее человеческое и актерское достоинство. Причина ее грусти состояла в небережном, чтобы не сказать небрежном, к ней отношении, особенно заметном на фоне Миколаевской, окруженной вниманием и заботой.

Что такое на Западе «звезда» и героиня фильма, я поняла во время мировой премьеры «Москва слезам не верит». Мировая премьера предполагает, что в один и тот же день во всех странах, купивших фильм, проходит его первое представление зрителям. Нас с Ириной Муравьевой отправили на премьеру в Париж. Вот там-то я и испытала, что значит быть главной героиней. В сравнении с остальными участниками меня окружали невероятной заботой и особым вниманием: мне предоставляли лучшего гримера, вокруг меня толпилась куча фотокорреспондентов и просто зрителей, желающих ко мне прикоснуться и задать вопрос. У героини или героя фильма – особый статус, и это на Западе считается естественным и, более того – этот статус подчеркивался.

Воспитанная в системе «все люди равны», я чувствовала себя очень неловко и поначалу всячески старалась переключить внимание со своей персоны хотя бы на нас с Ириной одновременно. Но это оказалось и бесполезно, и непонятно для корреспондентов. Ирочка, видимо, тоже чувствовала себя весьма неуютно, ведь у нас в стране абсолютно все участники фильма были обласканы совершенно одинаковой, сокрушительной любовью зрителей: ко всем вместе и к каждому по отдельности.

…Приехал на съемки красавец Михаил Козаков. Элегантный, в форме белого офицера, Козаков должен был осмотреть строй медсестер и, выдернув оттуда одну из них, впиться ей в губы страстным поцелуем. Этой медсестрой стала я: не по желанию Козакова, а по указке Миклоша Янчо. На чем мои костромские актерские подвиги, собственно, и закончились. Остальное время до конца месяца я ходила строем с остальными медсестрами на заднем плане: мы изображали работу госпиталя.

Месяц закончился, объект был снят, все разъезжались. Перед отъездом меня опять пригласили к Янчо. Он сказал, что на этом объекте он и не планировал ничего для меня придумывать, кроме короткой сцены с поцелуем, которая родилась спонтанно. Объект большой, сложный, и все, что здесь должно быть снято, просчитано заранее. Он ждет меня в Будапеште. В сценарии есть сцена сна: снимать ее должны в саду, и все медсестры будут не в косынках и фартуках, а в женственных светлых и длинных ночных рубашках, с распущенными волосами, как ангелы. Они будут медленно танцевать, и этот эпизод станет моим. Режиссер пообещал, что придумает для меня хороший монолог: мол, у него уже есть наметки. Мы попрощались, и я уходила почти счастливая оттого, что он помнит о данном слове, что он, известный режиссер, будет придумывать для меня, дебютантки, хороший монолог!

С легким сердцем я начала новый сезон в театре. Вскоре пришла телеграмма, сообщающая о графике съемок в Будапеште. Я принесла ее в театр и отдала заведующей труппой. Я ликовала: нужные дни свободны! Но тут вдруг выяснилось, что у театра как раз на эти самые дни намечено ввести меня в новый спектакль «Доктор Вера». Речь шла даже не о роли, а об одном бессловесном появлении на сцене. Это стало для меня неожиданностью. Я пошла к завтруппой с просьбой ввести кого-нибудь другого, ведь я уже начала сниматься: как это я подведу киногруппу, тем более венгерскую? Но театр был неумолим. Мне звонили с «Мосфильма», говорили, что Миклош Янчо требует моего приезда в указанные сроки, что перенести съемку невозможно… Я свела «Мосфильм» с театром в надежде, что у киностудии больше шансов договориться, но, увы, театр меня не отпустил. Самое циничное в этой истории, что эпизод спектакля, в который меня вводили, оказался ненужным и его изъяли, как только сроки съемок миновали. То, что это сознательное желание не пустить меня в Будапешт, я поняла не сразу. Тем горше мне стало, когда это понимание пришло.

Фильм я посмотрела. От меня там остался только страстный поцелуй с Козаковым на крупном плане. Был там и сон, снятый в саду с танцующими медсестрами, но совершенно без слов. «Хорошего монолога» никто из медсестер не произносил. И мне хочется верить, не потому, что Миклош Янчо его не придумал, а потому, что придуманное для меня он не захотел отдавать другой актрисе.

В Будапешт я попала на один день лет через сорок после этих событий. Мы с мужем были на кинофестивале в Сербии, в городе Суботице, который находится на границе с Венгрией. Муж мой помнил переживания и неурядицы со съемками у Миклоша Янчо, так что на вопрос устроителей фестиваля, не будет ли у нас каких-нибудь особых пожеланий, он попросил свозить нас на один день в Будапешт. К этому времени мы уже объездили всю Европу: и по собственной инициативе, и по приглашениям на различные фестивали, но вот посетить Будапешт мне все как-то не удавалось.

И вот, наконец! Необыкновенно красивый город произвел на меня сильное впечатление и отозвался в сердце той давней тоской о нем и несостоявшимися съемками в саду. Тоска эта не отпускала меня все эти годы, а теперь мы как будто поставили в печальной истории точку.

Творческое взросление

Актер, работающий в театре, проживает свою жизнь, как и всякий другой человек. Он взрослеет, набирается жизненного и профессионального опыта, но, если повезет встретиться со своим режиссером и интересным материалом, совершает мощный скачок в творческом развитии. Таким режиссером для меня стал Алексей Яковлевич Говорухо, а роль Евлалии в спектакле «Невольницы» я бы даже назвала вехой в моей актерской судьбе.

Однажды в театр пришел худенький молодой человек. Говорили – вроде бы режиссер, ученик Андрея Александровича Гончарова. На практику. Но уж очень худ, молод и как-то неприметен… Какое-то время он ходил, смотрел спектакли, никак не привлекая к себе внимания. Думали: походит-походит да и уйдет. И вдруг он предложил мне почитать пьесу Островского «Невольницы». Пьеса не произвела на меня ни малейшего впечатления, о чем я молодого человека и уведомила. Когда я ему это сообщила, показалось, что молодой человек, и без того худой и бледный, еще больше побледнел и начал умирать прямо на моих глазах. Я не на шутку испугалась! «Ну… можно попробовать», – сказала я – и гаснущий огонек жизни снова начал теплиться в его глазах. Вскоре появилось распределение ролей: театр приступил к новой работе – репетициям спектакля «Невольницы».

И началась упоительно головокружительная работа. Мальчик оказался действительно любимый ученик Гончарова, сокурсники даже звали его «Гончаруха». Он явил себя человеком с неуемным темпераментом, оригинально мыслящим, готовым репетировать двадцать четыре часа в сутки. Он искренне удивлялся, что у нас, актеров, могут быть еще какие-то интересы или заботы, кроме круглосуточных раздумий над готовящимся спектаклем. Поначалу это вызывало добрую улыбку, потом стало даже злить, но, как бы то ни было, именно требование непрестанно думать о роли стало визитной карточкой молодого режиссера во всех спектаклях, где он работал. И по большому счету, несмотря на все актерские шуточки, Говорухо предложил единственно верный способ преуспеть – думать о своей задаче круглосуточно. На короткий период времени выпуска спектакля подчинить этому всю жизнь. Это и есть то новое, чему я у него научилась, за что очень ему благодарна. За это я и считаю Говорухо в какой-то степени своим учителем. Мощная концентрация раздумий и усилий обеспечивает мощный результат. Теперь он совсем недолгий, этот период раздумий и усилий. В наше время, бывало, он длится всего два месяца, а над спектаклем «Невольницы» мы работали целых девять: в те годы спектакли делались долго. Гончаров репетировал некоторые спектакли и два, и три года. Наш родился, как ребенок, здоровым и прекрасным. Он ошеломил Москву и имел оглушительный успех. Гончаров, который не советовал своему ученику брать для дебюта эту пьесу, «потому что она сложна настолько, что сам Лобанов, великий режиссер, с ней не справился!», бежал на премьере целовать своего ученика с криком: «Лобанов не справился! А мой Говорухо – справился, и справился блестяще!»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация