Обдумав все это, на второй встрече с Гончаровым я спросила, какие у него планы на мой счет и что он предлагает мне играть? Он слегка замялся и сказал, что пока никакой конкретики нет, время, дескать, покажет. Эта его неуверенность стала для меня решающей. Ждать, что покажет время, я могла и у себя в театре, играя свои собственные роли. Мне было важно знать наверняка: я бы и у Соломина спросила, если бы дошло до приглашения, что я буду играть. Единственный театр, в который бы я пошла, ничего не выясняя, – родной МХАТ. До определенного времени я его любила безрассудно.
Конечно, полюбила я и Пушкинский: я человек благодарный, здесь я выросла и набралась опыта. Главные режиссеры менялись, но практически со всеми удавалось найти взаимопонимание. Работа с разными режиссерами – благо: актер значительно расширяет свои возможности, встречаясь с новой творческой личностью, с новым взглядом на привычные вещи. Но не все в моем театре складывалось гладко. Например, человеческие качества людей, возглавлявших театр, не всегда были для меня приемлемы. А тут еще случился долгий простой и главный и основополагающий фактор – мне дважды отказали в творческих просьбах и отказы эти поставили меня в тупик.
Однажды мне позвонил Табаков и спросил, нет ли у нас в театре сейчас свободной площадки, где можно бы было что-нибудь интересное порепетировать? Выглядело предложение Олега Табакова заманчивым, но… мне в площадке отказали. Позже у Меньшова возникла идея поставить спектакль «Комедия в замке» по пьесе великолепного венгерского драматурга Ференца Мольнара. Поставить пьесу он хотел в театре Пушкина и привлечь для участия в ней Табакова и Смоктуновского. Они пьесу прочли и идеей увлеклись. Их участием Меньшов заручился. Главная женская роль предназначалась мне. В те времена актеры четко были приписаны к своему театру, а антрепризы как таковой не существовало вовсе, но попытки приглашать актеров со стороны уже предпринимались: Андрей Тарковский поставил «Гамлета» в Ленкоме, где главную роль сыграл Анатолий Солоницын, а роль королевы-матери Маргарита Терехова. И Марк Захаров на все эти эксперименты Тарковского шел, понимая, что и талант Тарковского, и шумиха вокруг новых имен, и необычное решение классической пьесы лишь пойдут театру на пользу. Наш же театр почему-то отказал и Меньшову, и Табакову, и Смоктуновскому. Только тогда я поняла, что за этими отказами стоит человеческая и профессиональная трусость. Захаров же за свое имя не волновался и не боялся ни экспериментов, ни громких имен.
Тогда же у меня впервые и закралась мысль попробовать сменить театр, однако, как следует поразмыслив, я все-таки отказалась от этой идеи. Я понимала, что режиссеры приходят и уходят, а коллектив, в котором я выросла и состоялась, остается. Главный режиссер, безусловно, хороший и талантливый человек, случайно повстречался мне позже, когда уже покинул наш театр, и наговорил массу комплиментов. Он долго объяснял, как во мне ошибался, как думал, будто мои амбиции кинозвезды вместе с появлением в театре громких имен могут спровоцировать смену руководства… Это прозвучало как своего рода извинения за те два отказа. Конечно же, ничего подобного у меня и в мыслях не было: единственное, о чем мы думали, – как бы сделать что-нибудь интересное. Я давно простила своего прошлого художественного руководителя, но так же давно я поняла, что масштаб личности и таланта соразмерен тому, насколько человек готов к мощной конкуренции.
Новое время
Театр бывает очень разным. Один из самых примечательных в моей жизни – театр Антона Чехова, первый в Москве частный театр, открывшийся в 1989 году. Создал его Леонид Трушкин, и все спектакли этого театра, который работает до сих пор, поставлены им. Театр совершенно независим от государства, живет на собственные деньги: декорации, костюмы, аренду помещений, заработную плату всем служащим театр выплачивает самостоятельно. В народе его называли «театр звезд», и называли по праву: в нем действительно работали в основном звезды, любимцы публики. Поэтому, разумеется, театр пользовался большой популярностью, билеты стоили дорого, но и платил театр актерам очень достойный гонорар.
Это было время «проклятых девяностых», когда все вдруг очень обеднели, а государственные театры выживали с трудом. Заработные платы драматических актеров испокон веков небольшие, а в девяностые еще и зрители в театры ходили без энтузиазма. А в театр «звезд» люди пошли. В обычном театре работает одна звезда, максимум две, а у Трушкина в одном спектакле все роли исполняют звезды.
Руководители по-разному относились к участию актеров своего театра в других проектах. Наш был категорически против, но я это расценивала как посягательство на мою свободу творчества. Я же не крепостная актриса! Так что, когда Трушкин предложил интересную роль, я твердо сказала своим руководителям, что предложение принимаю, но свой театр никогда не подведу: руководство театра Трушкина составляло репертуар, учитывая занятость актеров в своих театрах.
Наши люди любили наше кино, зачитывались журналом «Советский экран», прекрасно знали отечественных актеров, с радостью ходили на встречи с ними. Была такая организация – Бюро пропаганды советского киноискусства, и вот это бюро организовывало встречи зрителей с киноактерами, и актеры ездили по городам нашей обширной Родины. Ездили за небольшие деньги, взяв с собой бобину кинопленки с фрагментами из своих фильмов. Зрители задавали вопросы из зала, часто спрашивали о том, как снималось кино, о партнерах, о книгах, которые любит актер, и о необычных или смешных ситуациях на съемках. Редко о личной жизни: желтой прессы в стране не существовало, а люди были деликатными.
Иностранные фильмы тоже смотрели с интересом: любили итальянское и французское кино, американское меньше, но в приоритете у простых зрителей были все же наши фильмы. Еще Бюро пропаганды советского киноискусства проводило такие акции: собирало большое количество известных артистов, объединяло их в программу «Товарищ кино» и отправляло на длинные гастроли – тур по большим городам. Я сама никогда в таких акциях не участвовала, но мне рассказывали, что «Товарищ кино» собирал стадионы: так любили люди своих актеров.
Во время перестройки все эти поездки прекратились, экраны страны заполнили низкопробные дешевые американские поделки класса «С», о существовании которых в Америке даже не знали и уж, во всяком случае, на широкие экраны такие фильмы точно не выпускали. Да и у нас большие кинотеатры превратились в салоны по продаже автомобилей, и смотрели зрители с недоумением эту американскую чушь в маленьких кинозалах. «Мосфильм» встал. В его роскошных павильонах расположились продуктовые склады. Киностудию детских и юношеских фильмов имени Горького продали.
А зритель помнил и ждал своих любимых киноартистов и потому открытие «театра звезд» приняли на ура и с радостью бросились к своим любимым артистам, по которым так соскучились. Тем более что все они, любимые, собраны в одном спектакле «живьем» у Леонида Трушкина. Создать подобный театр в такое время было блестящей и беспроигрышной идеей.
Меня пригласили участвовать в спектакле «Чествование» по пьесе Бернарда Слэйда. Главную мужскую роль в нашем спектакле играл Александр Ширвиндт.
