Долгая жизнь
Очень ценна для меня длительная работа в телесериале «Такая короткая долгая жизнь»: восемь серий по замечательному сценарию Иосифа Ольшанского мы снимали целый год. Жизнь обитателей одной квартиры: выросшие дети и неожиданно складывающиеся судьбы – годы проходят перед глазами зрителей. Сериал многонаселенный, все роли прекрасно выписаны, режиссер Константин Худяков подробно, внимательно и бережно работал с актерами.
Меня удивило предложение сыграть деревенскую женщину Настю, которая потом пообтесалась в столице и даже стала учительницей. Я таких ролей в театре не играла и потому взялась за работу с интересом, предупредив режиссера, что в деревне никогда не бывала и потому ни нравов деревенских, ни быта не знаю. Его это не испугало.
Характерность я люблю, и свою Настю я наделила и прилизанными репейным маслом волосами, и оттопыренными ушками. Актеров режиссер собрал в свою команду замечательных, можно сказать – весь театральный цвет того времени: Светлана Немоляева, Люсьена Овчинникова, Геннадий Фролов, Александр Лазарев, Алла Покровская, Борис Галкин, Лариса Гребенщикова, Надежда Федосеева, Алла Балтер, Василий Бочкарев, Валентина Сперантова. Все актеры – из разных театров и все замечательные. Лев Дуров играл моего деревенского мужа. В то время он работал в Ленкоме, где шли самые востребованные в Москве спектакли Анатолия Эфроса. В небольших перерывах, пока переставляли свет, актеры собирались вокруг Дурова и, затаив дыхание, слушали его рассказы о том, как репетирует Эфрос.
Основные съемки проходили на телевидении в «Останкино», там в павильоне выстроили интерьеры для многонаселенного сценария многосерийного фильма. Художники вдохновлялись решениями знаменитого Дома Наркомфина архитектора Гинзбурга, с его минималистичными двухуровневыми квартирами. Коридоры мы снимали в самом Доме Наркомфина, памятнике конструктивизма 20-х годов ХХ века, здании, которое по праву считают шедевром советского авангарда. Сейчас Дом Наркомфина отреставрирован, туда водят экскурсии, а в середине 70-х это был жилой дом с квартирами необычной планировки, что доставляло жильцам немало хлопот. Дом в 20-е годы проектировался в расчете на обустройство быта в традициях коллективизма – с общим блоком общественного питания, общей прачечной и прочими общедоступными новшествами.
Реальная жизнь доказала, что без собственной кухни и ванны существовать весьма неудобно. Но для кино двухуровневая планировка выглядела привлекательно, эффектно, необычно, и художники в декорациях ее воспроизвели, и актеры в съемках обыгрывали.
А жители Дома Наркомфина устали существовать по законам коммуны, предпочитали мыться и обедать в собственных квартирах, а не в общественных пространствах. Поэтому они шли на разнообразные ухищрения, чтобы элементарные удобства стали доступны. В водопроводную трубу врезали не предусмотренные проектом кран и раковину, к крану резиновую трубку с душем и даже как-то приспосабливали розетку для крошечной электроплитки. И вот посреди квартиры на метровом пространстве – и кухня, и душевая в одном флаконе. Обе комнаты расположены на одном уровне, а вот крохотный туалет – выше, туда нужно подняться по лестнице. Все эти подробности мне известны, потому что однажды мы с Юлей чуть не поселились именно в такой квартире. Когда я получила долгожданную жилплощадь на Разгуляе, ко мне подошел наш художник по свету (тот самый Георгий Самойлов – красавец из театра Таирова) с просьбой поменяться: они с женой жили в Доме Наркомфина. С годами им стало тяжело подниматься в туалет: в их квартире он тоже располагался уровнем выше. Самойлов пригласил меня к себе посмотреть его двухкомнатную квартиру, но не посвятил во все нюансы. Я пришла с трехлетней Юлей, думая, в конце концов, почему бы и не рассмотреть такой вариант. Это тоже центр, от театра недалеко и можно пойти навстречу пожилому и уважаемому человеку. Мы позвонили в дверь, и она открылась сама. Мы оказались на неожиданно маленькой лестничной площадке: лестница вела куда-то вниз – и Юля сразу же кубарем по ней скатилась прямо под ноги хозяевам, стоящим далеко внизу с дистанционным пультом, открывающим входную дверь. Я с ужасом бросилась по лестнице вслед за Юлей, ощупала ребенка, проверяя, все ли цело и не сильно ли она ушиблась. Юлиного падения стало достаточно, чтобы отказаться от идеи обмена: слишком уж неудобная крутая лестница. К счастью, у Юли все оказалось цело: была зима, мы еще не успели снять теплую одежду, так что Юля не ушиблась. Впрочем, такой вход в квартиру, в отличие от меня, ей понравился: она подобного никогда не видела. Вот на этой верхотуре, куда мы попали, и размещался маленький туалет: вся остальная квартира находилась на нижнем уровне. Ухищрения с душем и электроплиткой я тоже увидела, и мне стало жаль стариков, но без ванны, плиты и нормального душа, да еще с таким туалетом под облаками жить с маленьким ребенком мы бы не смогли.
О сериале «Такая короткая долгая жизнь» очень хорошо писала пресса, его полюбила публика, а я научилась раз и навсегда записывать, что на мне было надето в кадре. Это, конечно, забота костюмеров, но порой и актрисе не помешает обращать на это внимание. Однажды мы снимали в Доме Наркомфина продолжение сцены, которая начиналась в павильоне. И вдруг начали спорить: моя героиня была в другом платье, – говорила второй режиссер. Снимали мы после большого перерыва, и костюмер забыла, в каком платье я была в начале сцены. Я забыла тоже, а посмотреть пленку-то нельзя, это не современные цифровые технологии. Словом, в результате второй режиссер оказалась права, и сцену потом пришлось переснимать. После такого казуса я решила взять эту обязанность на себя и записывать все детали костюма.
В сериале звучала удивительной красоты песня в исполнении Иосифа Кобзона и не менее красивая вторая, которую пела тогда еще только начинавшая раскрываться во всю мощь своего таланта Алла Пугачева. Музыка Юрия Левитина была прекрасна и очень точно ложилась на неторопливый и подробный рассказ о жизни квартиры, ее меняющихся с возрастом обитателях, о жизни довоенной, военной, послевоенной.
Однажды в перерыве съемок Левитин сказал, что видел потрясающий спектакль, спектакль совершенно современный, хотя в основе драматургия Островского, с очень красивой, прекрасно играющей актрисой, фамилия ее на «А», он точно не запомнил, а спектакль называется «Невольницы», и он всем рекомендует его посмотреть. Я зарделась от счастья и сказала, что я и есть эта актриса и моя фамилия Алентова. Левитин посмотрел на меня недоверчиво. Не накрашенная, с прилизанными волосами, зачесанными на кривой пробор, с оттопыренными ушами, в платье-балахоне я мало походила на мою роскошную Евлалию. Но то, что меня не узнали, было самым ценным комплиментом. Когда сериал вышел на экраны, некоторые мои театральные партнеры тоже говорили, что поначалу меня в роли Насти не узнали. И это счастье для актера нашей школы.
Армения
Замечательный режиссер Фрунзе Довлатян, уже тогда знакомый нам по прекрасному фильму «Здравствуй, это я», где дебютировали Маргарита Терехова и Армен Джигарханян, пригласил меня в Ереван на пробы в фильм «Рождение». Я с радостью приехала в этот чудесный, теплый город, выстроенный из розового туфа. Поселили меня в гостинице «Ани», главной тогда гостинице столицы. Утром, спустившись в ресторан позавтракать и попросив чашку кофе, я с изумлением увидела, как человек семь молодцеватых, подтянутых молодых официантов приносят мне на стол разного рода разносолы: колбасы, сыры, ветчину, рыбу, соленья и соусы. Я попробовала сказать, что все это мне не нужно, но меня не слышали и продолжали метать на стол. Наконец принесли и кофе, и все семеро встали у моего стола по стойке «смирно», словно дожидаясь дальнейших указаний. Я испугалась. Я подумала, что они меня приняли за кого-то другого или, может быть, они совсем не знают русского языка и не поняли, что я прошу только кофе, или, может быть, так в Армении положено кормить на завтрак? Но в таком случае я никогда за это пиршество из разнообразных блюд не смогу расплатиться! Я выпила свой кофе и, поблагодарив стоящих рыцарей, быстро ушла. Что это было, для меня загадка по сей день. Денег с меня не взяли, но удивили и напугали знатно.
