В Ригу прибыли вечером и на пригородном поезде отправились к друзьям нашей чудесной заведующей Натальи Григорьевны. Мы пришли по адресу, когда уже стемнело, позвонили в дверь – тишина. А у нас, кроме этого адреса, никаких вариантов! В ужасе мы позвонили снова: и внутри послышалось какое-то шевеление. Тогда мы стали звонить и стучать громко, пока через продолжительную паузу за дверью не прозвучало сдавленное «кто там». Мы счастливо загалдели, что это мы, что адрес нам дала Наталья Григорьевна, что она заведует учебной частью школы-студии МХАТ, где мы учимся, что она сказала, вы можете нас приютить на пару-тройку дней, потому что вы с ней друзья и к тому же очень хорошие люди! Опять тишина. Потом какое-то шарканье, потом долгая возня с замком, потом дверь приоткрылась, и мы в эту щель по одному влезли. Вещей у нас с собой – только средних размеров сумка.
Двое пожилых людей смотрели на нас недоверчиво, исподлобья, но все-таки проводили на кухню и предложили чаю. После угря предложение оказалось очень кстати, и мы закивали, что, мол, будем с удовольствием. Кроме пустого чая, ничего больше нам не предложили, и мы пили чай, а нас молчаливо и мрачно разглядывали. Я от неловкости щебетала, говорила про Наталью Григорьевну, про ее сына, которого она очень любит, и когда я упомянула о сыне, глаза пожилой пары немного потеплели, и я увидела, что они наконец нам поверили, да и причина их недоверчивости выяснилась. Оказалось, что вчера их обокрали: вынесли почти все, и они решили, что сегодня воры (мы) пришли снова, за оставшимся. Когда хозяева поняли, что это не так и мы действительно студенты, им стало полегче, но не стало веселей. Нам предоставили веранду, и мы, успокоившись, что все прояснилось, заснули крепким юным сном, тесно прижавшись друг к другу и от любви, и от холода: веранда оказалась неотапливаемой.
Проснувшись утром, мы на целый день укатили в Ригу, были ею очарованы, старым городом в особенности. Сходили в Домский собор на концерт органной музыки, а перед концертом попали под сильный ливень, промокли до нитки, а у меня на ногах тряпочные туфельки, и они тоже промокли насквозь. Я поняла, что если сейчас что-нибудь не придумаю, то буду стучать зубами громче, чем звучит орган. Володя был в туфлях и носках, и я попросила у него носки. И вот под органную музыку мы потихоньку сняли с него носки, надели их на мои ледяные ноги, задвинули мокрые туфельки под скамью, Володя спрятал босые ноги в свои туфли, и мы наконец смогли начать воспринимать высокое искусство. Оба слышали орган впервые, и его звучание нас заворожило. Мои туфельки немного подсохли, но с мужниными носками я расставаться не хотела. Мы были влюблены, счастливы и совершенно свободны. Весь оставшийся день я бродила по городу в женских туфельках и мужских носках, и меня это нисколько не беспокоило. И еще мы зашли на рынок и купили мне красивую черную рубашку мужского покроя за пять рублей. А когда возвращались в наше временное жилище, заметили, что кошелька-то у нас нет. Я вспомнила, как достала из него пять рублей и отдала продавцу, потом взяла рубашку… и так была ею увлечена, что кошелек оставила на прилавке. Мы погоревали, но поскольку назавтра опять собирались в Ригу полюбоваться городом, я решила, что кошелек нам вернут, когда мы покажем купленную рубашку и напомним о себе. Муж мой сильно в этом сомневался.
Назавтра я проснулась от странного треска – Володя рвал подкладку сумки (вспомнив о случае с мелочью в подкладке своего пальто), надеясь, что кошелек провалился туда. Но, увы.
Деньгами в нашей семье распоряжался Володя, и он умело рассчитывал, что мы можем себе позволить, имея скромный бюджет. В пропавшем кошельке осталось тридцать рублей – деньги немалые, но, к счастью, не все, что у нас имелись. В кошельке лежали деньги, выделенные моим расчетливым мужем на два дня шикарной жизни в Риге: на билеты в музей, на концерт в Домском соборе, на кафе и покупки. Кое-что нам все-таки удалось: Домский собор, кафе, где мы впервые отведали взбитые сливки, и, наконец, черная рубашка. А в музей мы не попали, и второй день в Риге обошелся и без сливок и без покупок, потому что на рынке кошелька нам не вернули, чем очень меня разочаровали, и я сразу разлюбила черную рубашку.
Уже вечером мы поехали в Таллин. Ехали ночью, прибыли рано утром и подивились, что уже в шесть утра открыты маленькие кафешечки, и это было очень кстати: кофе и булочки оказались чудесными. Мы отправились смотреть Таллин, и он тоже нам очень понравился. Впечатлила непривычная архитектура: все узехонькое и изящное. После наших просторов все было внове, а особенно запомнилась улица Лабораториум. Набродившись по городу, поздно вечером мы вернулись на вокзал: решили переночевать там, об отеле с нашими средствами не могло быть и речи.
Чудесно проспав ночь на вокзале, с утра я отправилась чистить зубы и была поражена неухоженностью дамской комнаты. Такой чистый и изящный город – и совсем не соответствующий этой красоте туалет. На следующий день в Таллине мы планировали снова погулять по городу, а вечером, если повезет, посетить ресторан «Старый Томас». В первый день мы познакомились с ребятами-студентами, которые тоже «дикарями» приехали сюда и про этот ресторан нам рассказали. Оказалось, «Старый Томас» – очень модное место, и попасть туда трудно, но, если попадешь, тебя посадят за столик и взять ты можешь просто чашку кофе. И никто на тебя не будет косо смотреть, и ты имеешь право с этой единственной чашкой сидеть и слушать музыку хоть до закрытия ресторана. Такой вариант нам очень подходил. А еще новые знакомые показали нам дом и окна знаменитого певца Георга Отса, любимца публики всего огромного Советского Союза. Его бархатный лирический баритон завораживал, а его Мистера Икс – с арией «Всегда быть в маске!» – знал, наверное, каждый ребенок.
Нам удалось попасть в «Старый Томас» – не знаю как! Просто очень хотелось, и мы попали. Говорят, влюбленным Бог помогает! Нас провели внутрь и посадили за столик на двоих. В зале было тесновато, но уютно. Мы заказали два кофе и два пирожных, но запомнилось только одно, потому что тоже стало открытием: в Москве таких не делали. Это был бисквит, покрытый сверху застывшим фруктовым желе со свежими ягодами – вкусно и необычно.
Из-за потери денег наше «свадебное путешествие» вместо недели продлилось всего четыре дня, но, несмотря на злоключения, осталось в памяти как одно из самых прекрасных событий нашей молодости. После я много раз приезжала на гастроли и в Ригу, и в Таллин и всегда возвращалась в места, полюбившиеся нам тогда. И эти места долгое время были целы и невредимы: даже рынок с лоточком, где покупалась злосчастная черная рубашка, долгое время оставался таким же, каким мы его в первый раз увидели. В последнее посещение Риги я обнаружила, что на месте рынка возникла какая-то современная постройка, а вход в кафе, где мы попробовали экзотические взбитые сливки и куда раньше вела лестница, теперь залит свежим асфальтом, а само помещение кафе отдано банку. Но цвет у старого асфальта другой, и мы с ним помним былое… В Таллине улица Лабораториум осталась такой же, а «Старый Томас» соседствует теперь с пафосными ресторанами и выглядит старичком, но своего законного места другим пока не уступает.
Счастье
Нам хорошо жилось вдвоем. Володя, не предупредив, приходил на мои спектакли и в антракте присылал мне смешные записки «от тайного воздыхателя». Но за время наших разлук я получила от него такое количество писем, что почерк «воздыхателя» разгадывала в первую же секунду, и записки наполняли меня тихой нежностью. А уже дома требовательный «воздыхатель» делал мне замечания по спектаклю. С чем-то я соглашалась, с чем-то спорила…
