Пару раз вместе с Володей я была у Михаила Ильича Ромма в его красивом кабинете. Он уже переехал с Полянки и жил в большой квартире на Советской площади, напротив памятника Юрию Долгорукому. Жил он с женой, актрисой Еленой Кузьминой, ее дочерью от первого брака Наташей, которую любил бесконечно и считал своей, ее мужем Сашей Аллилуевым и их сыном Мишей, названным в честь Ромма. Саша – из семьи тех самых, не очень счастливых Аллилуевых. А однажды мы с Володей случайно попали в гости, и в этих гостях был сын Светланы Аллилуевой Иосиф. За ужином все встревоженно обсуждали ближайший приезд в Москву дочери Сталина, и чувствовались в этих разговорах не только встревоженность, но и затаенный страх, даже почти ужас.
Как-то мы пришли к Михаилу Ильичу ненадолго, по делу. Происходило это днем, в жаркую погоду, и пришли мы к Ромму с какого-то праздника. Было так душно, что мне, совершенно непьющему человеку, от жары и бокала шампанского на празднике, стало худо. Я вся позеленела и, как школьница, спросила Михаила Ильича, можно ли выйти. Мне было ужасно неловко, но Михаил Ильич сразу все понял и очень тактично и нежно, приговаривая: «Конечно-конечно, это у нас здесь!» – проводил куда нужно. А из комнаты Елены Александровны, жены Ромма, раздалось ироничное и громкое: «Пить надо меньше!» И хотя это было не по адресу, я поняла, что больше никогда не посмею показаться этим людям на глаза.
Но пару раз мне пришлось еще встретиться с Михаилом Ильичом в неформальной обстановке у него на даче. Ромм писал книгу, надиктовывая ее на магнитофон, и приглашал нас послушать отдельные главы, а потом обсудить и разобраться, насколько это интересно молодым. У Ромма была небольшая дача, в отличие от дачи певицы Зыкиной по соседству – с просторным участком, который хорошо просматривался из окна кабинета Михаила Ильича на втором этаже.
Отрывки из книги были совершенно замечательные, остроумные, написанные в ироничной и в то же время простой манере, – таким вообще был стиль общения у Михаила Ильича. Послушав и обсудив, мы шли обедать на застекленную веранду, выкрашенную в белый цвет, небольшую, круглую и очень солнечную. На веранде помещался только массивный круглый стол со стульями. На низких подоконниках высоких окон всегда лежали яблоки. И еще на веранде от яркого солнца как-то особенно пахло бесконечным, как в детстве, летом.
Михаил Ильич любил своих учеников и помогал им и защищал их. Он был добрым ангелом для Володи.
Еще во время учебы во ВГИКе Володя решил написать пьесу по роману Мариэтты Шагинян «Месс-менд», популярному в 20-е годы. Пьеса получилась прекрасной, и ее взял для постановки очень модный в то время ленинградский ТЮЗ, руководил которым Зиновий Карагодский. Театр уже вовсю репетировал, была назначена премьера, но тут выяснилось, что Мариэтта Шагинян категорически отказывает использовать свое произведение. Причина была в том, что Володя написал пьесу, не спросив ее разрешения. Да он даже и не знал, что это нужно делать, – на первых порах мы были дремучи в отношении авторских прав, считали, раз книжка издана, дальше каждый может поступать с ней по своему усмотрению. Шагинян о готовящейся премьере узнала, возмутилась таким небрежением к ее авторству и пьесу Меньшова ставить запретила. Характер у восьмидесятидвухлетней Шагинян был суровый, добиться аудиенции у нее никак не получалось, по телефону ни о чем договориться тоже было невозможно – она очень плохо слышала, и премьера оказалась под угрозой. Володя кинулся к Михаилу Ильичу со слезной просьбой написать Шагинян письмо, вдруг поможет! И Михаил Ильич написал, дескать, пьесу создал его талантливый ученик Володя Меньшов, он, мол, по молодости и глупости, не удосужился сам попросить разрешения у автора. Ну и далее в том же духе… Письмо Володя опустил в почтовый ящик 31 октября, а 1 ноября Михаил Ильич умер.
Письмо Мариэтта Шагинян получила вместе с газетой, где публиковалось известие о смерти Михаила Ильича Ромма. Это стечение обстоятельств произвело на нее такое сильное впечатление, что запрет она сняла, письменно подтвердив, что из уважения к Ромму позволяет его ученику делать с ее романом все, что ему заблагорассудится.
Ромм умер внезапно, 1 ноября 1971 года. И даже из гроба протянул руку помощи своему ученику. Царствия Небесного этому замечательному человеку, так много значившему в нашей жизни и так много для нас сделавшему.
После смерти Михаила Ильича мы продолжали общаться с Наташей и Сашей Аллилуевыми. Елена Александровна Кузьмина, жена и муза Ромма, пережила его на восемь лет, сразу превратившись в сухонькую старушку. Сын Наташи – молодой и красивый юноша, похожий на своего кровного деда Бориса Барнета, отца Наташи, вдруг умер совсем юным. Вскоре распался брак Наташи и Саши. Потом тихо ушла из жизни и сама Наташа, не выдержав свалившихся на нее несчастий. Остался Саша Аллилуев, но уже в другой квартире, с другой женой, и наши отношения с ним потихоньку сошли на нет.
Такой теплый, живой, гостеприимный, умный и интеллигентный дом с уходом его главы растворился в тумане – как будто его никогда и не было, как будто он нам приснился в чудесном, волшебном сне.
Трещина
Юля родилась через шесть лет нашего брака, когда коляски с детьми стали предметом моего особого внимания. Пришла пора. У каждой пары она приходит в свое время. Ожидая Юлино рождение, мы понимали, что Володе придется искать подработку, потому что наших доходов на троих явно не хватит. Недалеко от общежития я обнаружила объявление: булочной требовались разнорабочие с графиком сутки-трое. Нам это подошло, а когда директору магазина стало известно, что соискатель на должность разнорабочего учится в аспирантуре, Володю тут же повысили до замдиректора. Оклад повыше, работа, по сути, такая же, но с материальной ответственностью: если что-то пропадет из вверенных продуктов, а там были и хлеб, и конфеты, и кондитерские изделия, недостачу придется компенсировать из зарплаты. Мы верили в честность нашего народа и потому согласились. И впрямь: доплачивать, по-моему, ни разу не пришлось. А ночами кабинет директора и подсобка оказывались в распоряжении Володи и превращались в творческую лабораторию: туда приходили его вгиковские сокурсники, фонтанировали, обсуждали, придумывали, чтобы потом воплотить придумки в курсовых и дипломных работах. Должность замдиректора надолго закрепилась за вгиковскими студентами – уже после ухода Володи с «поста».
Приближалось пятидесятилетие ВГИКа, и Володе поручили снять к этой дате фильм. Какое неожиданное счастье и какая замечательная возможность на законных основаниях встретиться с легендарными выпускниками института, а теперь маститыми режиссерами, педагогами и популярными артистами! Можно будет взять у них интервью, придумать для каждого интересные, глубокие, небанальные вопросы! Словом, работа очень творческая: и сценарий, и сами съемки, и монтаж…
Забирать нас с Юлей из роддома Володя приехал со съемочной площадки фильма «Ватерлоо», где фиксировал для истории воспоминания о ВГИКе Сергея Бондарчука. Володя так понравился знаменитому режиссеру, что Сергей Федорович даже предложил подыскать ему место в съемочной группе, и это было бы очень интересно и полезно, но, увы, не сложилось – жена, родившаяся дочь и, конечно, фильм к юбилею!
