У меня включились мозги. Я ведь как считала: я сейчас все делаю сама, без участия мужа, ну, и дальше так будет. Сожму зубы и справлюсь. А представить, какой будет моя жизнь, когда откроется сезон, я была не в состоянии. Я вообще ничего не могла представить. В моей душе пылали обида и оскорбленное достоинство. Именно потому, что я его любила, маме это было видно – и любила я его очень сильно.
Мозги стали шевелиться и нашевелили мне, что маму стоит послушать. Про любовь к мужу мозги категорически с мамой не соглашались, а вот про маленькую Юлю – действительно, пожалуй, мама права: одна я совсем пропаду. Да ладно я: может не выжить ребенок. Ему нужна здоровая мама. Без мамы ребенок погибает, – размышляла я, – моя мама потеряла свою в трехлетнем возрасте, и даже эта потеря сформировала в ней немало детских комплексов, перешедших и во взрослую жизнь.
Значит, не развод?.. А как жить с убитым сердцем? Так и жить. Ради Юли, решила я.
Мы с мужем по-прежнему играли в молчанку. Когда уехали мои родные, попытка Володи объяснить, что это была случайная глупость, успеха не имела: я не хотела ничего обсуждать.
Мы разошлись через три года после этой истории, но разошлись именно из-за нее – вернее, она стала причиной дальнейшего разрушения любви. За эти три года много всего хорошего произошло, но починить разрушенное так и не получилось.
Ленинградский ТЮЗ выпустил премьеру по Володиной пьесе «Месс-менд». Спектакль получился прекрасный, ребята играли заинтересованно, молодо и виртуозно. Нас пригласили на премьеру, и мы приехали, и я гордилась Володей. Он написал еще одну замечательную пьесу – «Требуется доказать»: пьеса о конформизме и предательстве, но на таком современном материале, что поеживаешься и невольно примеряешь ситуацию на себя. Пьесой заинтересовались Юрий Любимов и Роберт Стуруа. Роберт, прочтя пьесу, сразу сказал, что ему поставить ее не разрешат, Любимов же долго раздумывал. Встретившись с Володей у себя в кабинете, он все время понижал голос, жестами показывал, что везде прослушка, выглядел странно испуганным и в результате пьесу взять так и не решился. Она и впрямь по тем временам была острая.
Развод
Я очень хорошо по-человечески относилась в Володе. С самого начала нашего обучения в школе-студии я не сомневалась, что он талантлив. И эти пьесы были подтверждением моей уверенности – но они не вернули мне любовь. Это, наверное, выглядит странным, но происходило именно так. Я чувствовала, как любовь уходит каждый день, по капле, а ее место занимает дружеское чувство. Я стала относиться к нему как к брату.
Фильм к 50-летию ВГИКа, который Володя так увлеченно снимал, не приняли, смыли на серебро из-за Тамары Федоровны Макаровой – кино напугало ее своей неординарностью. Я не видела материал – была привязана к грудничку, но те, кто видел, отзывались о нем очень хорошо, оценив по достоинству прекрасный, добрый юмор. Хвалили Володин фильм, в частности, ставшие впоследствии нашими покровителями Юлий Дунский и Валерий Фрид – выдающиеся сценаристы замечательных картин «Служили два товарища», «Экипаж», сериала «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» и многих других.
Тогда главным человеком во ВГИКе и главным режиссером Советского Союза считался Сергей Аполлинариевич Герасимов. Он был царь и бог. И вгиковское начальство, оценив Володину работу восторженно, все-таки решило показать ее Тамаре Федоровне Макаровой – жене главного режиссера страны и одновременно профессору ВГИКа. Герасимова Володя представил в фильме таким образом: Сергей Аполлинариевич показывал студентам, как нужно играть сцену из «Скупого рыцаря» и произносил на крупном плане: «Я царствую… но кто вослед за мной?..» Володя остроумно обыграл эти документальные кадры, и фраза прозвучала с подтекстом, эпизод выглядел симпатичным и смешным, но именно эта, по сути, безобидная деталь вызвала негодование Тамары Федоровны. В категоричной форме она приказала фильм смыть. Не положить на полку, не переснять то, что не понравилось, а смыть! Жену Царя ослушаться не посмели.
По иронии судьбы недавно Володя снимал фильм уже к столетию ВГИКа и сокрушался, что те старые кадры уничтожены – уникальные интервью с теми, кто составлял гордость нашего кинематографа.
Но смытый фильм дал нам возможность познакомиться и даже подружиться с совершенно замечательными людьми: Дунским и Фридом. Володя брал у них интервью, потом успел показать материал, их одобрение немного смягчило удар, но в целом эту несправедливость Володя переживал очень остро.
Юлий Теодорович Дунский и Валерий Семенович Фрид вместе учились в школе, вместе учились во ВГИКе, вместе отсидели десять лет, попав в лагеря еще совсем молодыми, а в наши дни жили в одном доме, на одном этаже и вместе писали сценарии. Они были, казалось, одним целым, но на самом деле совсем по-разному устроенными людьми. Дунский почти всю жизнь оставался холостяком и женился лишь незадолго до своего трагического ухода. А Фрид был женат с младых ногтей и даже как-то причудливо: почти одновременно на двух разных женщинах. Дунского величали по имени-отчеству, а Фрида почти все, вне зависимости от возраста, называли «Валериком». Дунский был почти всегда серьезен, Валерик – балагуром и запомнился мне почти всегда смеющимся. Мы часто с Володей думали о том, как им удается работать вместе, таким разным, и кто у них главный?
Дунский и Фрид, при всех различиях, почти всегда совпадали в оценках – событий, явлений, личностей. Оба обладали прекрасным чувством юмора с общим пониманием природы комического. Их сценарии читались с наслаждением и всегда оказывались чуть лучше фильмов, по ним снятым.
У них собирались чудесные компании талантливых людей, и мы с Володей были согреты участливостью и опекой Юлия Теодоровича и «Валерика» и часто приходили к ним в гости даже с маленькой Юлей. Они много раз помогали нам, рекомендуя, например, Володю в качестве сценариста, который может исправить, довести до ума безнадежный сценарий, и это приносило нам деньги, которых так не хватало.
Юля тоже очень полюбила этих чудесных людей, и, когда Юлий Теодорович покончил с собой в 1982 году, она, подросток, написала стихи на его смерть. Стихи, конечно, детские, неловкие, но очень трогательные и насыщенные глубокими переживаниями.
Как муж и жена мы с Володей жили трудно, безрадостно. Я совершенно закрылась. Думаю, что и у Володи на душе было невесело. Поначалу он чувствовал себя виноватым, но человек не может чувствовать себя виноватым все время, а ситуация никак не менялась. Стало накапливаться раздражение друг другом и, когда дошло до края, я сказала: «Давай разведемся». И он сказал: «Давай». И мне сразу стало легче…
Сказав «давай разведемся», я не шутила, не шантажировала, не погорячилась. Я сказала то, что давно наболело, а вызрело только сейчас. Любовь ушла совсем.
Думаю, что Володино «давай» было не столь решительным, скорее спонтанным, хотя и понимаю, что от такой нашей жизни он тоже устал.
Володя прекрасно сыграл в дипломном фильме своего сокурсника Саши Павловского «Счастливый Кукушкин». Сценарий они писали вдвоем, снимали они, по сути, тоже вместе, хотя Володя в титрах как режиссер и не значился.
