Когда они заходят в пустую комнату, Марк пытается уговорить Энни попробовать заснуть, обещая присмотреть за ней. Он смахивает пыль с походного стула и садится, прислонившись к стене, чтобы наблюдать за Энни, пока она спит.
Что случилось с этой девушкой? Марк вспоминает письмо, которое нашел в камине курительной комнаты «Титаника». Оно порядком обгорело, многого было не разобрать, но Марку достаточно было одной строчки, чтобы понять, в чем дело. «Я был не прав, оставив тебя разбираться с этой конкретной проблемой в одиночку». Она забеременела, и ее бросили.
Марк беспокойно смотрит на спящую девушку. Энни перепутала в уме всю историю, думает он, смешав свое прошлое с тем, что случилось с Лиллиан. Она хочет забыть свое собственное прошлое, вступив в жизнь другого человека.
Но он не верит в это, как бы ему этого ни хотелось.
Живые часто служат якорем для мертвых. Ему вспоминаются слова старого газетчика Стеда о том, как мертвые хотят забыть свои беды и убежать в другой мир, но именно живые, неспособные отпустить, держат их здесь. Любовь и отчаяние, как тяжелые цепи, приковывают их к земле. Он был якорем Лиллиан? Разве он виноват? Неужели она вернулась в этом бедном, слабом сосуде?
Нет, это чепуха. Призраков не существует.
Марк встает со стула и ищет, чем заняться. Он развесил мокрую одежду Энни, и теперь трогает юбку и фартук, проверяя. Все еще влажная. В кармане фартука лежит что-то громоздкое и жесткое. Марк достает неуклюже сложенный лист. Карта Эгейского моря – точнее, канал Кеа, через который корабль должен пройти, чтобы добраться до Мудроса. Вчера вечером он разговаривал с одним из офицеров, пока они курили на набережной, и тот говорил, что канал труден для навигации, полон узких проливов и скалистых отмелей. Но все это отмечено таинственными символами и кодами.
Желудок Марка сжимается, когда он снова смотрит на Энни. Он помнит, сколько раз она готовила теплое молоко для Ундины. Помнит, как Ундина казалась такой больной, такой… изменившейся. Он помнит опасения Кэролайн. Марк думал, что это просто еще один случай женской ревности. Теперь задается вопросом, не ошибался ли?
Марк понятия не имеет, что делать с заявлениями Энни и почему девушка хочет думать, что она Лиллиан. Что-то, связанное с ним, без сомнения. Она хочет оказаться на месте Лиллиан. Иногда разум может творить ужасные вещи. Он видел, как люди сходят с ума в окопах, внезапно веря, что им снова семь лет, они играют в прятки в лесу, пока мамы их ищут.
В конце концов он берет в пример ее собственные действия и точно знает, что делать. Марк тянется к ремню.
Глава пятидесятая
Где я?
Она помнит, как Марк вел ее по коридору: ее рука лежала у него на плече, а ноги едва касались пола. Затем Энни осторожно опустили на кровать. И на этом ее сознательная память заканчивается.
Энни становится пассажиром в собственном теле, когда погружается в сон. Не в состоянии говорить, не в состоянии контролировать мысли, не в состоянии заставить тело повиноваться.
Образы появляются в ее сознании – она сразу понимает, что это воспоминания Лиллиан Ноттинг, – как движущиеся картинки, словно их прокручивают специально для нее.
Прикроватная тумбочка на стороне Марка. Книга лежит под углом, как будто ее недавно бросили. Простой кремовый конверт торчит между страниц. Она не помнит, чтобы Марк читал вчера вечером или когда-либо еще… В последнее время он не приходил в ее спальню, и поэтому она прокралась в его. Только Марка здесь нет. Она знает, что это должно означать. Она знает, где он должен быть.
С Кэролайн. Она дотрагивается до книги – без сомнения, одолженной ему Кэролайн, – и когда она поднимает ее, конверт выпадает.
Она поднимает конверт с пола. В левом верхнем углу написано «Уайт Стар Лайн».
Внутри лежит билет. «Титаник». Пассажир первого класса: мистер Марк Флетчер.
Красный оттиск, растянувшийся над словами: ОПЛАЧЕНО.
Она проводит большим пальцем по красным чернилам. Лиллиан знает, у кого еще есть билет.
Ее пронзает боль, сильная и резкая, как кинжал, вонзившийся в сердце. Опасная бритва Марка невинно лежит в пределах досягаемости. Она делает это не только для того, чтобы освободиться от мучений – кровь отвлекает ее от внутренней боли, – но и для того, чтобы бросить вызов миру. Вот тебе и женская красота.
Без нее мы ничто.
Затем волосы – они обрезаны грубыми клочками, руки Лиллиан дрожат от раскаленной добела ярости, которая сжигает отчаяние, превращая его в решимость, в странный и жуткий источник силы.
Вот так, чудовищем, она выходит из дома. Идет по дорожке на всеобщее обозрение.
Все происходит как в тумане. Крики и всхлипы тех, кто ее замечает. Но никто не может ее остановить. Сейчас она мчится, обезумевшая, все еще истекая кровью, и люди отступают, когда она проходит мимо, кошмар во плоти.
Она следует за запахом воды на ветру. Стоит на мосту, ветер гуляет над ее обезображенной головой.
Прохлада там, где раньше было только пламя агонии, приносит мгновенное облегчение. На мгновение Лиллиан улыбается. Вот что такое свобода.
А потом она делает шаг в пустоту. Люди на улице ахают, когда…
Она ныряет в холодную Темзу. Безжалостная вода немедленно ее окружает. Она цепляется за ночную рубашку и тянет вниз, вниз…
Лиллиан глотает ледяную воду, втягивает еще больше в легкие…
Сознание наполняется паникой, борется, чтобы заставить проснуться…
Нет, нет, нет… Что я наделала?.. Но уже слишком поздно…
Марк – это все, о чем она может думать, все, что она может видеть. Даже сейчас она прощает его…
Она хочет все вернуть: своего мужчину, своего ребенка, свою жизнь…
Но давление в груди невыносимо. Она пытается пробиться на поверхность, но, кажется, погружается все глубже и глубже…
И затем, в темноте, среди разрывающей легкие боли, раздается голос, чистый, как музыка, сладкий, как у ангела. Голос, который звучит как сама невинность.
– Я могу дать тебе второй шанс, – говорит голос.
Это голос воды, голос чего-то огромного и невидимого. Но на последних вздохах Лиллиан видит блеск зеленых глаз, прядь растрепанных волос. Морская богиня или последняя галлюцинация, мимолетное видение – она не знает точно.
– Я повсюду, – говорит видение. – Я – великая мать – ведьма моря, способная слышать тонущих, где бы они ни находились. Ты хочешь жить? Я исполню твое желание, но ты будешь должна отдать мне взамен невинную душу. В собственное тело тебе не вернуться. Оно никуда не годится. Но я дам тебе новую, свежую оболочку. Девушка только что умерла. Ее тело идеально. Ступай. Верни свою любовь, если ты этого хочешь. Только не забудь: ты должна исполнить свою часть сделки. У меня будут мои невинные дети, и они будут жить со мной в глубине. Оберегаемые и любимые навсегда. Это сделка, которую нельзя расторгнуть.
