Изабель снова подумала о Клейборне. Она собиралась спросить, где он намерен спать, когда раздалось тихое похрапывание. Она не стала будить Дугласа, а просто подвинулась поближе, вложила свою руку в его и крепко сжала.
И только потом заснула.
Глава 3
Дуглас отчетливо осознавал, что Изабель оказалась в настоящей ловушке. Если все, что она говорит, правда, а он не сомневался в этом ни секунды, то ее положение более чем серьезно — оно просто отчаянное.
Ее преследуют головорезы под началом злобного негодяя Бойла. Она отрезана от города, а значит, не может рассчитывать на чью-то помощь или защиту. Ребенок родился слабеньким и требует безраздельного внимания, а Изабель невероятно измучена, и нужно время, чтобы она оправилась от родов…
Беда не приходит одна. Дождь продолжал лить не переставая. С утра слабый, едва моросящий, к обеду он превращался в ливень — небо начинало извергать неистовые потоки воды. Когда Дуглас днем вышел из хижины и увидел, где она выстроена, ему чуть не сделалось плохо. Спускаясь по склону холма ночью, в темноте, и ориентируясь лишь на слабый блеск огонька внизу, он ничего не разглядел. Он знал, что дом Изабель с трех сторон окружен горами, но и не подозревал, что он расположен как раз на пути бегущих с холмов водных потоков, которым ничего не стоит смыть его.
Дуглас не верил своим глазам. Надо же было догадаться построить дом в таком месте! Об умерших плохо не говорят, но тем не менее факт есть факт: Паркер Грант, то есть Паркер-старший, был довольно бестолковым человеком. Дуглас засомневался в его способностях, взглянув на колыбель. Существуют, конечно, мужчины, неспособные даже гвоздь вбить как следует, и ничего страшного в этом нет. Но построить дом вот здесь! Это уж слишком.
Однако Дуглас не спешил с выводами. А что, если дом строил не Паркер, если они купили его вместе с землей и поселились, собираясь возвести более подходящее жилище и в местечке повыше?
Дуглас надеялся, что так и есть. Если существует на свете везение, а один Бог знает, как заслуживает его Изабель Грант, то, наверное, у них выстроен где-нибудь другой домик. И если он поблизости, то дня через два надо отвезти туда Изабель и ребенка.
Двор превратился в сплошную лужу, поля за домом и сараем были залиты водой, земля под ногами чавкала, но Дуглас считал, что пока можно оставаться на месте. Кроме того, есть надежда, что дождь прекратится. А жаркое летнее солнце быстро высушит почву.
Дугласу надо было чем-то взбодрить себя, и он пошел в сарай, к лошадям. Ему не терпелось еще раз взглянуть на арабских скакунов. Жеребец просто замечательный, именно такой, как описывал брат.
Дуглас чувствовал недоверие жеребца. Изабель совершенно права: Пегасу не нравятся посторонние. Но Дуглас умел обращаться с лошадьми, и, видимо, конь это понял чутьем — немного привыкнув к запаху и голосу чужака, он позволил ему осмотреть рану. Подруга Пегаса была помельче и поспокойнее. Явно довольная собой, она горделиво, как тщеславная женщина, вскидывала голову и очень понравилась Дугласу.
Как только Дуглас вошел в стойло к кобыле, которое находилось рядом со стойлом жеребца, они уткнулись мордами друг в друга и разрешили Дугласу почистить их щеткой. Эта пара должна быть вместе. Понятно, почему Изабель хотела их сохранить. Муж не должен был продавать жеребца без ее согласия, даже если отчаянно нуждался в деньгах.
Дуглас задал корм своему Бруту и арабской парочке, прикинул, что еды осталось меньше чем на неделю…
Он вернулся в хижину. Там было все разбросано, но Дуглас не стал наводить порядок, Паркер заливался во все горло. Решив не будить Изабель, Дуглас направился в спальню, чтобы перепеленать ребенка, но дверь оказалась запертой.
Ему пришлось дважды постучать, прежде чем Изабель ответила. Заикаясь, она попросила его подождать, потому что одевается.
— Теперь можешь войти, — минуты через две негромко сказала она.
Изабель стояла возле комода в голубом халате, застегнутом под самое горло, с притихшим Паркером на руках. Она показалась Дугласу еще красивее, чем прежде, и он восхищенно уставился на нее, но, спохватившись, поспешно отвел взгляд. Он заметил платье, разложенное на кровати.
— По-моему, тебе лучше полежать, — назидательно произнес Дуглас.
Изабель наконец подняла глаза, сияющие материнской гордостью; на щеках ее играл слабый румянец. Но она, явно смущенная, избегала смотреть на Дугласа и, устремив взгляд на стену влево от него, покраснела еще больше.
— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил он?
— Нет-нет, ничего, — нервно ответила она. — Я хочу умыться и приготовить тебе завтрак.
Дуглас покачал головой.
— Да ради Бога! Я же не маленький, сам приготовлю; ты садись в качалку, пока я поменяю простыни.
Он говорил тоном, не допускающим возражений. Изабель опустилась в кресло слишком резко и невольно застонала.
— Ой, я лучше постою, — жалобно проговорила она. Дуглас помог ей встать, она все еще избегала смотреть на него.
— Почему ты так робеешь передо мной?
Она покраснела еще гуще. «Наверное, не стоит к ней привязываться», — подумал он.
— Ну-у… после того как.,.. Ну, ты понимаешь…
— Нет. Не понимаю. Потому и спрашиваю.
— Все это… как-то неловко. Мне так стыдно! Я все время думала о том, как встречусь с тобой после всего…
Дуглас не выдержал и расхохотался. Изабель, не понимая причины такого веселья, обиженно взглянула на него.
— Я так перепугался, что мне было не до деталей. Честно говоря, я вообще ничего не помню, кроме того, что безумно боялся уронить ребенка.
— Правда?
— Ну конечно! Что, больно сидеть? Обопрись о комод, пока я перестилаю постель. Тебе сейчас нельзя падать. Ты, наверное, очень слаба.
— Паркер капризничает, — запинаясь, проговорила Изабель, торопясь сменить тему разговора.
Дуглас наклонился и посмотрел на спящего младенца. Чтобы описать состояние малыша, слово «капризничать» подходило меньше всего.
— А по-моему, он очень спокойный парень.
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Дуглас успел заметить, как хороши ее глаза: скорее золотистые, чем карие, нежные и выразительные. А веснушки… Веснушки, черт побери, просто сводили его с ума!..
Пока молодая мать перечисляла качества, которыми, как она была уверена, наделен ее сын, Дуглас быстро поменял младенцу пеленки и перестелил его постельку. Изабель сообщила, что Паркер уже успел проявить недюжинный ум и массу других достоинств. Когда она закончила свой панегирик, никто не посмел бы оспорить тот факт, что на свет появился гений…
— Я могу пойти с тобой на кухню и помочь приготовить завтрак, — предложила Изабель.
