Она ждала ответа на вопрос, но Адам заговорил совсем о другом.
— Ты могла бы поехать от Грэмби до Солт-Лейк в Дилижансе. У тебя хватит денег на билет? Ты говорила, что сильно потратилась.
— У меня есть деньги только на поезд.
Ты должна сесть в дилижанс. Я отдам тебе все, что у меня с собой. Правда, сумма невелика: когда я выехал Блю-Белл, банк был закрыт, а дождаться его открытия не было времени.
Женевьев зевнула, извинилась, а потом заявила, что не возьмет у него ни цента.
— Я никогда ни у кого не одалживала денег и не собираюсь это делать впредь, — стараясь говорить твердо и строго, произнесла она. Женевьев клонило ко сну, и конец фразы она пробормотала вполголоса, голова ее опустилась на плечо Адама.
Он попытался сосредоточиться на разговоре, но тепло прильнувшего к нему тела Женевьев на мгновение заставило его забыть обо всем. Он жадно вдыхал исходивший от нее аромат. Как он и предполагал, кожа Женевьев оказалась удивительно гладкой и шелковистой на ощупь — пальцы Адама пробежали по ее руке, и он улыбнулся, почувствовав ее дрожь.
Мягкая, как котенок, и упрямая, как мул.
— Я так рада, что ты догнал меня! Мне очень жаль будет расставаться с тобой в Грэмби. Хоть это и далековато, ты проводишь меня туда, — сонно проговорила Женевьев.
— Неужели? — с мягкой иронией спросил он.
— Но ты же сам будешь волноваться за меня, если не доедешь со мной до Грэмби. Отнесись к этому как к приключению, Адам.
— Ты любишь приключения?
— Очень.
— Тогда ты должна быть просто счастлива, что не вышла замуж. Тебе сначала надо перебеситься.
— Я думаю, что стать женой хорошего человека — самое замечательное приключение, и, когда я такого найду, я его не упущу.
Адам пожалел, что заговорил о ее замужестве. Мысль о каком-то другом мужчине, с которым у Женевьев будет такое приключение, как брак, вызвала раздражение. Сам не зная почему, Адам считал ее своей собственностью.
— Поспи немного, Женевьев. Ты устала.
Она закрыла глаза.
— Я не спала почти двое суток.
— Надеюсь, ты не собираешься делать это сидя? У тебя есть дорожная постель?
— Да, но я не хочу разворачивать ее.
— Не глупи, давай я приготовлю.
— Нет! — панически закричала она и положила ему на бедро руку, не давая встать.
— Но почему? — спросил Адам, озадаченный странной реакцией.
— Змеи! — выпалила Женевьев.
— Что ты имеешь в виду?
— Они заползут под одеяло и свернутся в ногах.
— С тобой такое случалось?
— Нет, но вполне может. Я не хочу испытать ничего подобного. Мне очень удобно спать сидя. Пожалуйста, не надо никакой постели! Я целый час укладывала вещи, зачем ворошить их снова?
Адам со вздохом подчинился. Она хочет сидеть всю ночь? Что ж, прекрасно, пусть сидит.
— Ты чересчур упряма, — недовольно буркнул он.
— Не упряма, а благоразумна.
Адам недоверчиво фыркнул. Женевьев, не обратив на это внимания, прикрыла глаза, решив попытаться заснуть.
Адам сначала позаботился о своей лошади, а потом расстелил походную постель возле костра. Он подбросил веток в огонь, растянулся на одеяле, положив руки под голову, и уставился в черноту неба, думая о том, как разделается с преподобным Эзекиелом и его дружками.
— Адам?
— Я думал, ты заснула.
— Почти, — прошептала Женевьев. — Можно задать тебе один вопрос?
— Разумеется.
— Ты когда-нибудь думал жениться на мне?
— Нет.
Его ответ был быстрым и предельно откровенным, но она, казалось, ничуть не обиделась.
Адам смежил веки, но она снова заговорила:
— А я мечтала о тебе…
Глава 6
Проводить Женевьев до Грэмби было самое большее, что он мог сейчас для нее сделать. Она совершенно права: не поехав с ней до Грэмби, он бы очень волновался, да и семья доняла бы его упреками, узнав, что он не проводил Женевьев и не посадил в дилижанс. Адам подумывал, а не увезти ли ее обратно в Роуз-Хилл и не предложить ли Харрисону начать дело против Джонса и его приспешников, дабы оградить Женевьев от неприятностей, но был абсолютно уверен, что девушка снова сбежит, и уж тогда Эзекиел точно ее поймает.
Адам чувствовал ответственность за Женевьев, оказавшуюся в полном одиночестве. Вольно или невольно, но теперь он связан с ней и, хотя это вовсе не в его характере, причастен к ее жизни.
Женевьев мечтала о нем!.. Адам не мог прийти в себя от ее ошеломляющего признания. Потеряв дар речи, он уставился на девушку, ожидая объяснения столь странных слов. Но вместо этого Женевьев заснула.
Она не проснулась, когда Адам поднял ее на руки и перенес на свою постель. Он уложил ее и сел рядом. Сняв ботинки, вытянул ноги, привалился спиной к дереву и закрыл глаза.
Даже спящая, Женевьев не оставляла его в покое. Вот она повернулась и невольно прижалась к его боку; только он задремал, как ее рука упала ему на колено. От неожиданности Адам широко открыл глаза и поспешно отодвинул руку Женевьев, но не прошло и минуты, как он снова почувствовал прикосновение, только на этот раз рука легла гораздо ближе к его паху. Стиснув зубы, Адам пытался прогнать греховные мысли, неожиданно возникшие в голове, твердил себе, что Женевьев касается его не намеренно, во сне… Конечно, он мог бы перебраться на противоположную сторону костра, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть рядом со спящей девушкой.
Естественно, в эту ночь ему не довелось как следует выспаться.
Адам проснулся до рассвета, Женевьев проспала еще два часа. После сна она была свежа и весела, а он угрюм и явно не в духе. Все утро девушке хотелось поболтать с Адамом, но он хранил упорное молчание.
К полудню Адам пришел к выводу, что они с Женевьев разнятся, как день и ночь. Он привык идти к намеченной цели, не позволяя себе отвлекаться ни на что. Она же готова была останавливаться чуть ли не перед каждым цветком, попадавшимся на пути, чтобы полюбоваться им.
Улыбка редко освещала лицо Адама, а Женевьев постоянно смеялась. Чаще всего — над ним: с ее точки зрения, он слишком уж заботится о ее безопасности и все время сгущает краски. Со стороны казалось, что сама она ни о чем не беспокоится, порхает, словно мотылек.
И уж совсем по-разному они относились к незнакомым людям. Адам был осторожен и подозрителен. А Жененевьев — доверчива и открыта. В каждом она видела друга, радостно приветствовала его, как будто знала давным-давно, охотно болтала.
