— Что именно вы хотите предложить, джентльмены? — любезно осведомилась Женевьев.
— Чтобы вы провели веселенький вечерок кое с какими людьми, — ответил Стипл.
Адам тут же взорвался.
— Все, Женевьев! — взревел он. — Мы немедленно уезжаем. Что же касается вас обоих….
Пикерман поднял руки.
— Это совсем не то, что вы подумали! Дело в том, что мы попали в ужасный переплет. И если леди нам не поможет, нас наверняка повесят.
Стипл энергично закивал в подтверждение.
— Я хозяин салуна, который рядом с его гостиницей. — Он мотнул головой в сторону Пикермана. — В моем заведении есть настоящая сцена, и иногда к нам приезжают именитые артисты. Мы оба заметили, какие у вас красивые лодыжки, мисс, и надеемся и молим Бога, чтобы и ножки ваши были точно такие же хорошенькие.
— Не видать вам ее ног! — рявкнул Адам.
— Стипл, заткнись! Ты выводишь джентльмена из себя, как только открываешь свою пасть. Позвольте мне объяснить, — подобострастно попросил Пикерман и, прижав носовой платок к лицу, галантно сказал: — Для нас и впрямь сложилась пиковая ситуация, мисс. В прошлом месяце мы уже дважды разочаровали людей, потому что развлечения, которые Мы им обещали, не состоялись. И вот теперь снова. Мы собрали деньги и послали за мисс Руби Лейт Даймонд, чтобы она спела и потанцевала у нас в. салуне. Мы завели всех, публика горит желанием увидеть диву, и что вы думаете? Она не приехала! Через полтора часа соберутся зрители, и что произойдет, когда она не выйдет на сцену?
— Могу себе представить, — не без иронии ответила Женевьев.
— У вас есть абсолютно все, чтобы представиться Руби, — заявил Стипл.
— Руби Лейт Даймонд? Это имя не может быть настоящим, — сказала Женевьев, стараясь удержаться от смеха.
— Элис, — пробурчал Пикерман.
— Ее зовут Элис О'Рейли.
— Значит, она ирландка.
— Да, мисс. Так и есть, — сказал Стипл Женевьев улыбнулась.
— Но я не ирландка, — спокойно произнесла она. — Мои предки — выходцы из Африки. Уверена, что вы это заметили. Не можете же вы на самом деле думать, что кто-то поверит, будто я Руби Лейт Даймонд! Куда подевалось ваше чувство юмора?
— Прошу прощения, мисс, но, мне кажется, вы не поняли, в каком отчаянном положении мы находимся. Мы будем болтаться на веревке, если не найдем хорошенькую леди, которая выйдет на сцену сегодня вечером, — проныл Стипл. — Не хотите быть Руби, не надо. Назовем вас по-другому. Как насчет Опал или Эмеральд?
— Меня зовут Женевьев. Что я должна делать на сцене?
— Неужели вы не понимаете? Нам совершенно все равно. Вы по-настоящему хорошенькая, и, вполне статься, если вы крутанетесь раза два, пройдетесь вперед-назад, зрители сочтут, что не зря потратили деньги.
— Ты готова согласиться? — спросил Адам.
Она кивнула.
— Кажется, эти джентльмены и правда здорово влипли. Если я им помогу, то, возможно, спасу их.
— Да уж влипли, другого слова не подобрать, — грустно согласился Пикерман.
Женевьев было и смешно, и жалко этих незадачливых дельцов, и, кроме того, казалось весьма заманчивым воспользоваться случаем и быстро пополнить кошелек. Правда, тут есть о чем подумать.
— Я пою, но только в церкви, — объяснила Женевьев.
— Она поет, Пикерман! — закричал Стипл. — Это знак! Говорю тебе, это знак! Она послана нам во спасение!
— Можете петь сколько угодно, — милостиво произнес Стипл.
— А кружиться вы умеете? — поинтересовался Пикерман.
Адам осуждающе покачал головой.
— Это важно? — не обращая на это внимания, спросила девушка.
Стипл пожал плечами.
— Я думаю, да. Публике захочется увидеть ваши лодыжки.
Она покосилась на Адама. Лицо его потемнело, на скулах заиграли желваки — вот-вот терпение его лопнет и он окончательно взорвется.
— Не думаю, что я стану вертеться или выделывать что-то подобное, но я хотела бы получить тридцать долларов. Я буду петь именно за такую сумму, и ни долларом меньше.
Компаньоны даже не стали обсуждать это заявление. Стипл подскочил к Женевьев и горячо пожал ей руку.
— Считай, что они уже у тебя, малышка, — задыхаясь от радости, просипел он.
— Могу ли я получить деньги вперед? — спросила она.
— Как только ты выйдешь на сцену, мы отдадим их твоему другу, — пообещал Стипл, кивнув в сторону Адама.
— Если вы этого не сделаете, он вас пристрелит, — проворковала Женевьев.
Пикерман повернулся к Адаму.
— Тебе ни в кого не придется стрелять. Мы заплатим. — Взглянув на девушку, он добавил: — Теперь осталось только прокрасться к задней двери салуна, чтобы никто не узнал, что ты только что появилась.
— Никогда не была в салуне, — заметила Женевьев.
— Ну вот сейчас и попадешь, — сказал Пикерман.
Адам рассвирепел.
— Женевьев, я не позволю тебе петь для толпы пьяных мужиков! — прорычал он.
— Там должны быть и женщины, — пообещал Стипл.
— Адам, ну прояви же сострадание, — протянула Женевьев. — Джентльменам необходима моя помощь.
Пикерман и Стипл дружно закивали. «Словно пара индюков, которые что-то склевывают с земли!» — подумала девушка и отвернулась, пряча невольную улыбку.
— Если они скажут правду, люди все поймут, — возразил Адам.
— Да как только мы заикнемся, что Руби не приехала нас сразу вздернут! — вскричал Стипл.
— Разве в Грэмби нет шерифа? — спросила Женевьев.
— Есть-то он есть, мисс, — ответил Пикерман, — но сегодня он уехал в Миддлтон, как только услышал, что ограбили тамошний банк. Вообще-то его помощь не очень нужна, потому что три федеральных представителя уже на пути в Миддлтон. Они быстренько поймают грабителей.
— Но Миддлтон в двух часах езды отсюда, и к тому времени когда шериф вернется, мы уже будем висеть на деревьях, — заметил Стипл.
— Кажется, вы говорили, что уже собрали деньги за билеты? — спросил Адам.
— Точно, — ответил Стипл.
— Ну так верните их, — спокойно сказал Адам. Услышав такое предложение, Эрнест и Гарри остолбенели.
— Мы не можем, — сказал наконец Пикерман.
— Тогда это будет уже не бизнес; — нервно добавил Стипл и, повернувшись к девушке, заискивающе спросил: — Мисс Женевьев, у вас, случайно, нет с собой хорошенького маленького платьица, чтобы выйти в нем на сцену?
Она улыбнулась:
