Не успели Ракитины вернуться и выйти из машины, как невесть откуда выскочила Алинка.
— Саш, привет, — заговорила девушка, намеренно игнорируя Милу. — Слушай, я хотела поговорить, я…
— Я тебе уже все сказал, Алин, — спокойно и очень холодно произнес Ракитин, прижимая к себе жену.
— Да нет же, — не успокаивалась девушка, — я хотела извиниться и вообще, я была не права. Прости, ладно? Я тогда выпила лишнего.
— Ладно, забыли, — кивнул Саша.
— Отлично, а у нас тут гостья, — хлопнула в ладоши Алина и словно в подтверждение ее словам, из-за ворот дома Алинки, появилась девушка.
Саша сначала даже глазам своим не поверил.
— Стася?
— Привет, Саш, — проворковала практически не изменившаяся с годами девушка из его прошлого.
26. Обоснуй по-Багировски
Сказать, что Мила была в шоке, — значит ничего не сказать. Ее словно парализовало, все, что она могла, — это смотреть на девушку напротив, которую Саша только что назвал Стасей. И дело было далеко не в ревности, дело было в осознании.
Стася была точной копией Милы, правда, старше. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить сходства, а Мила слепой не была и теперь таращилась на девушку во все глаза. Стася тем временем, подошла ближе, словно ожидая чего-то, а Мила глянула на Сашу, который, судя по его виду, все еще пребывал в шоке от встречи с той самой Стасей.
— Познакомишь нас со своей спутницей? — лилейным голоском пропела Стася, и Саша наконец очнулся от ступора.
— Да, — он тряхнул головой, — это Мила, моя жена, — представил он Багирова, — а это… — Саша запнулся, будто подбирая подходящее слово.
— Очевидно, Стася, — довольно холодно помогла мужу Мила, не упустив возможности съязвить.
Минутный ступор сменился поднимающимся из глубин сознания гневом. Мила и раньше была вспыльчивой особой, но сейчас, стоя напротив девушки, так похожей на нее, Мила едва себя сдерживала. В голове Багировой постепенно рождались догадки, которые ей, определенно, не нравились. И что-то Миле подсказывало, что в скором времени эти самые догадки подтвердятся.
Стася улыбнулась в ответ, одарив Милу оценивающим взглядом. Багирова была уверена, что старая знакомая Саши не могла не заметить сходства. И, наверное, Мила могла бы сейчас увести Ракитина в дом и потребовать объяснений, но в таком случае она бы оказалась в заведомо проигрышной ситуации.
Обстановка, сложившаяся вокруг, накалялась с каждой секундой, казалось, даже воздух вокруг искрил напряжением. И только Алина, на которую Мила совершенно случайно обратила внимание, светилась как хорошо начищенный самовар, не скрывая довольной улыбки.
Мила хоть и была порядком взбалмошной, порой невыносимой и местами не слишком вдумчивой, но точно не была дурой и прекрасно понимала, что без Алины и ее хитростей здесь не обошлось.
А потому, стиснув зубы и натянув на лицо маску холодного равнодушия, Багирова вздернула подбородок, одарила обеих девушек взглядом, которым представители монарших семей одаривали прислугу и повернувшись к Саше, уже было открыла рот, когда внезапно из-за ворот соседнего с их супругом дома вышел третий человек — отец Алинки.
— О, молодежь, а вы чего тут стоите? — расплывшись в улыбке, мужчина замахал руками. — А ну-ка пойдемте в дом.
— Простите, но… — попыталась возразить Мила, потому что от Саши сейчас толку было не много.
— Никаких «но», у нас там стол накрыт уже, и вот Стаська приехала, — перебил ее мужчина, а потом обратился напрямую к Ракитину, — вы же лет десять не виделись.
— Шестнадцать, — уточнил Ракитин, а Мила в очередной раз сделала глубокий вдох.
Не виделись они. Мила уже догадалась, что со Стасей Ракитина в прошлом связывали не только дружеские и соседские отношения. Таким растерянным она мужа еще не видела. И оттого сильнее закололо где-то в области сердца. Не совпадение это, не бывает таких совпадений. Еще ни разу Миле не было так противно от сложившейся вокруг нее ситуации, от людей ее окружавших.
— Так давайте в дом, сейчас посидим, поедим.
Никто, кроме Милы, и не думал возражать и от того ей стало еще обиднее. Саша, казалось, сейчас и вовсе был где-то далеко. Он молча кивнул, еще едва оторвав взгляд от Стаси, а Мила…Мила в очередной раз поборола в себе желание высказаться. Ничего. Она еще успеет.
В конце концов, ее догадки пока еще оставались догадками. А Миле нужны были факты, и так или иначе она их получит, а потом…потом она отыграется, выскажется и, пожалуй, пошлет Ракитина куда подальше.
А ведь она поверила в то, что у них действительно может что-то получиться. Поверила ему, в его любовь, так складно он говорил. И теперь, глядя на его прошлое, так похожее на нее, Мила не знала, смеяться ей от всего этого или плакать.
Тем временем вся честная компания проследовала в соседский дом. Алина умыкнула вперед всех под предлогом помощи матери, ее отец, вполне себе приятный мужчина, каким он показался Миле и в прошлый раз, живо рассуждал на тему того, как быстро летит время и какими внезапными бывают встречи. Вот и Стася — его племяшка — наконец вспомнила о дядьке с тетькой и приехала в родную деревню, которую она так редко посещала.
В доме уже был накрыт большой стол, пестривший всякого рода яствами, от которых действительно слюнки текли, и запах стоял умопомрачительный.
Хозяева и гости расселись по местам. Мила едва удержалась, когда по другую сторону от Саши, села Стася. Девушка не прекращала щебетать, то и дело, словно невзначай, касаясь мужа Милы. Ракитин что-то отвечал, улыбался даже, поддерживая разговор, вспоминая какие-то, только им со Стасей известные факты. А Мила внезапно почувствовала себя совершенно чужой, словно она здесь была лишней. Она то и дело глушила и давила в себе желание подняться и уйти. Рано. Пока рано.
— Ну что, за радостную встречу, — глава семьи встал на ноги и поднял бокал.
— За встречу, — повторила Стася.
— Слушай, а помните, как Сашка бегал за Стаськой, эх, красиво ухаживал, цветы носил, в окно лазил. Папка-то твой, царство ему небесное, — вновь заговорил уже довольно поддатый хозяин дома, — ружье собирался купить, чтобы нерадивого женишка отвадить.
— Ох… какая там была любовь, — театрально схватившись за грудь, вздохнула его жена.
А Мила только улыбнулась горько. Одна часть ее хотела расплакаться и сбежать, чтобы ничего из этого не слышать, а вторая — та, которая, была точной копией отца — вынуждала ее держать лицо. И Мила держала, внимательно слушая и словно губка, впитывая каждую крупицу информации.
— Ой, а помните…
Пелагея Ивановна продолжала сыпать воспоминаниями и историями о сумасшедшей первой любви Сашеньки и Стасеньки. Мила же, слушая все это, все больше убеждалась в том, что дура, потому что позволила себе растечься лужицей перед Ракитиным. Позволила ему стать ее первым мужчиной, отдалась по собственной глупости, поддавшись минутной похоти и развесив уши, на которые умело намотали лапшу.
