На следующую ночь после отъезда Арслана мне как обычно не спалось. Я вообще плохо спала теперь, помимо очевидного присутствия в моей жизни кошмаров, было еще и недомогание. Низ живота побаливал, мое нормальное состояние при женских делах. А учитывая тот уровень стресса, который я получила, вполне логичное самочувствие. Стресс всегда равно боль.
Тихо спускалась по лестнице полупустого дома, где меня неожиданно начал окутывать необъяснимый страх. Он толстыми иглами впивался в тело, но я продолжала свое движение. Пить хотелось адски. Я то и дело оглядывалась при каждом незначительном шорохе, по сути, издаваемым именно мною. Теплые пальцы соприкасались с холодным мрамором. Волны мурашек плавно поднимались вверх, незамысловатым вихрем обдавая кожу.
Гулкий и уверенный баритон стал доноситься из гостевой комнаты на первом этаже. Я не хотела вслушиваться, но что-то заставило меня пойти на шум. Что-то, что стало точкой невозврата в моей жизни. Я шла сквозь ночную тьму, полностью отдаваясь тишине. И только издалека различимый голос вел меня к цели.
— Я нашел кое-что, но он умный, не стал бы держать на виду. Может и липа. Надо время проверить.
Николин. Это он. Я прижалась к стенке. Сердцебиение зашкаливало. Думать рационально не получалось. Гадкие догадки перестали быть таковым. Голос. Я закрыла глаза, пропуская сквозь себя приглушенный звук.
Нет.
НЕТ.
«Молодец, свободна». Это он. Это был точно он. Жалобный всхлип сорвался с губ. Нет. Я зажала рот рукой и зажмурилась. Адреналин скакнул по венам. Это он был тогда в клубе, он удачно все спланировал…Казалось бы, случайности не случайны. Первое правило Макарского старшего. Лопатками прижалась к холодной стене, продолжая дышать через раз. Легкие жгло как от огня.
— Да, здесь твоя кровинушка, под ним каждую ночь кричит. Понравилась, как я и думал. В первую же встречу цепанула. Не слазит.
Не слышать. Не знать. Не может быть…Папа? Я могла поверить во что угодно, что меня злой рок тогда загнал и столкнул с Рашидовым. Но никак…что отец спланировал это все до таких деталей. Зачем?
О Господи. Ладно, пусть он не любил меня, но это все похоже на жгучую ненависть. Меня ведь вполне могли убить там, в тот злополучный день…разве так поступают родители?
Так не поступают даже животные, они могут отказаться, могут убить, но не совершают таких изуверств в своих интересах.
Удачный механизм для достижения своих целей. Меня никто не искал, потому что изначально знали, где я. Господи, как же все просто оказалось. Лишняя шумиха никому не нужна,
Я не заметила, как слезы полились по щекам. Лишь влага на пальцах сказала мне об этом. Всепоглощающий ужас вонзался в тело. Нет. Нет.
— Я скинул. Все подчистил. Подтвердим и в утиль его.
Сердце остановилось на мгновение. Что значит в утиль. Кого его? Язык прилип к небу. О Господи. Воздуха не хватало, я не могла сделать и вдоха, реальность начала ускользать сквозь пальцы. Нет. Подрагивающие конечности перемещались с трудом, и, как мне казалось, создавали шум, всем оповещая о том, что я тут, я все слышала.
Соберись. Надо предупредить Арслана. Господи, он же не поверит мне. Я первая, на кого переведут стрелки. Дочь врага в тылу. Нет. Он поймет, что я не в курсе. Рашидов умел читать меня…как открытую книгу.
Надо предупредить. В голове какофония звуков, неразличимых и гулких, тошнота плавно подкатывала к горлу, и я медленно развернулась прочь и начала подниматься по лестнице, гонимая паникой и страхом.
Они хотя его убить.
Я единственная слышала это все.
Мысль ворвалась в голову неожиданно. На втором этаже я уже неслась в сторону кабинета Рашидова, полностью уверенная в том, что точно найду средство связи. Да в том кабинете при желании можно было найти даже оружие. Ворвавшись внутрь, я тихо прикрыла дверь и осела по ней на пол. Боль в животе стала слишком уж сильной, а тошнота удушливым комом застряла в горле.
Соберись.
Просто соберись, Надя. Последний рывочек.
Я глотнула спертый воздух и двинулась в сторону стола. Переворачивала на нем все в поисках средства связи. Ящики, полочки. Все что могло быть на первый взгляд незаметным и неважным. Но ничего не находила. От отчаяния слезы лились большим потоком, размывая зрение.
Арслан, ну почему ты такой?! Да чтоб тебя! Я прошла сквозь дверь в смежную комнату и очутилась в библиотеке. Там тоже все исследовала и постоянно прислушивалась к звукам. Тихо. Надо работать тихо.
Но паника в любом деле плохой советчик.
Уже позже, анализируя всю ситуацию, я поняла, насколько глупо и опрометчиво поступила. Мне надо было все сделать иначе, но совершенного не вернуть вспять.
— Как интересно. Что ищешь, красотка?
Я в испуге резко развернулась, позади меня стоял рабочий стол. Оперлась о него, сталкиваясь взглядом с самой последней сукой. Николин.
Ситуация патовая. Губы дрожали, дар речи давно покинул мое хладное тело. Николин торжествующей походкой зашел в библиотеку и осмотрелся, а затем хмыкнул, прищуриваясь чернеющими глазами.
— Слышала. Ты слышала, — он не спрашивал, утверждал. Сложил руки на груди, продолжая наблюдать. Молча. Анализировать. А смысл анализировать, если подрагивающие руки, заплаканное лицо красноречивее всего заявляло о ходе вещей?
Вот он какой. Предатель. Пригретый под самым боком. Полностью уверенный в своей несокрушимости и абсолютном превосходстве.
— О чем вы? — просипела. Не получится, Надя. Ты не умеешь врать.
— Ты умная баба, конечно, но врать ни хрена не умеешь, — в довесок к моим страхам, сжимающим горло, привалил еще и бетонную плиту на грудную клетку. А затем молча схватил меня за руки и выволок из библиотеки, а затем и из кабинета
— Отпустите меня, отпустите! — царапалась, кричала. Я не дамся. Не дамся!
Он не поверит в то, что я предатель. Нет. Не после всего, что случилось между нами. С нами. Нет.
Мужчина сжал мой рот широкой ладонью, пахнущей дорогим парфюмом и такими же сигарами. Получалось лишь мычать и плакать.
— Заткнись, сука. Ты думаешь, он поверит тебе? Дочери Макарского? Думаешь? Ты никто. Я здесь все, так что тебе конец. Так все хорошо начиналось. Вела бы себя тихо и мирно, через недельку бы очутилась дома. А так и ты пойдешь в утиль.
Нет, нет, нет.
Не может все закончиться так, не со мной. Не с ним. Рашидов не заслужил такого. Я даже не смогу предупредить его. Он в опасности.
Мне было больно, страшно и противно.
Николин заломал мне руки и вынес на первый этаж, закрыл в темном подвале, оставив один на один с гнетущей тишиной и жестяным ведром в углу.
Это моя конечная, дверь еще не успела закрыться, но как только Николин меня отпустил, я разразилась криком раненого животного и сползла по пыльной стенке.
