Затем пришла информация, до мандража неприятная, что меня заказали. Заказали самым известным способом из всех. Мелкая шестерка участвовала в деле, но отработала, безусловно, слаженно, четко, почти без сучка и задоринки, что даже я изначально подумал о совпадении.
Как только подробности вскрылись, мне пришлось моментально смыться, чтобы не подвергать опасности…ее. Мысли метались из крайности в крайность, но одно я знал наверняка, за Свету я могу убить любого. И в процессе подохнуть самому.
Вынырнув из воспоминаний, паркуюсь у офиса Рашидова. Только и успеваю, что выйти из машины, как навстречу мне несется та, которую я игнорирую уже пару тройку дней. Идея спускать пар с Наташей теперь не кажется мне хорошей, потому что отвязаться от нее не так уж и просто. Никогда не думал, что женщина может настолько сильно заебать, что возникает желание ее придушить. Думал, по молодости я был особо чувствителен, но ничерта подобного. Большую часть времени у нас с ней даже потрахаться не получалось, потому что она надкусывала мне мозг изощренными способами, выводя из себя максимально сильно.
А после очередной попытки завести разговор о том, чтобы съехаться, да и после новостей о Свете и новом идеальном хахале, я взорвался, выставив настойчивую муху за дверь. Крику было прилично, как и соплей.
—Никита! Ты почему мне не отвечаешь?!
Блядь, вот только разборок с ней мне очень не хватало, честно. С трудом заставляю сдерживаться, обхожу по кругу, но это не тот человек, которого удастся просто игнорировать. Не на ту напал, здесь все четко по плану «сожри мозги, но добейся своего».
—А должен? —да видел я ее пропущенные, что мне теперь? Когда все стояли в очереди за мозгами, она точно стояла где-то в другом месте. —Мы все выяснили уже пару дней назад.
—В смысле?
—В прямом, Наташ. Не унижайся еще больше, ладно?
Прохожу мимо, но уже не надеюсь, что она просто уйдет. Не в ее стиле. Тут нужны разборки.
—Я не понимаю, Никит, ну с кем не бывает. Настроение плохое, ну выплеснул пар, да фигня это все, давай ко мне, отдохнешь от дел, — догоняется и касается спины, а меня передергивает от отвращения. Как у меня вообще встал?
—Трахаться с тобой я больше не хочу, как еще выразить свою мысль четко?
—Подожди, ну мы ведь…
Оббегает и становится прямо передо мной, опять цепляя руку, но я вырываю ладонь и бью наотмашь словами.
—Немного развлеклись. Ты получила прилично бабла, кстати, а я средненько выпустил пар. Еще вопросы?
Наташа краснеет, а затем бледнеет, по нечитаемому лицу сложно что-либо понять, но в следующий момент она замахивается, пытаясь ударить. Я ловко беру в захват наманикюренную руку и вскипаю окончательно.
—А вот это ошибка с твоей стороны, — шиплю, но крышак вот-вот сорвет.
—Ты подонок, Макарский, не мудрено, что она выбрала не тебя! — пискляво выдает, но жмурится, словно в ожидании удара с моей стороны.
Если бы мне сказали это лет двадцать назад, я бы размазал этого человека по асфальту, а сейчас…ноль. Ноль эмоций. Это все прошло. Для меня давно пройденный этап.
—Ты ходишь по опасной дорожке, так что рекомендую захлопнуть хавальничек, — выпускаю ее руку и толкаю в сторону. Наташа хмыкает и скулит, а я больше не хочу участвовать в театре абсурда.
—Ты пожалеешь, Макарский!
Не оборачиваясь, хмыкаю в ответ:
—Уже пожалел.
Что встретил тебя.
18
СВЕТА
Усаживаюсь на скамью возле универа, подставляя лицо теплым солнечным лучам, хочется улыбаться, кричать каждому вокруг о своей радости, но я терпеливо молчу на все вопросы друзей о том, что же я такая довольная, как мартовский кот, сверкаю как начищенный до блеска самовар. Хочется рассказать хотя бы Аише, но Никита недвусмысленно дал понять, что надо молчать, и что-то мне подсказывает, что это касается вообще всех, включая даже самых близких. Вот только она и так обо все догадывается, но терпеливая у меня подруга.
Мысли о том, что же происходит в жизни Никиты, настойчиво мельтешат перед глазами, если…если это как-то связано с той давней аварией, которая точно была подстроена, иначе папа не поднял бы тогда всех своих людей и не умотал на неделю вслед за ним. А если это и сейчас угрожает ему? Или нам? Начинаю прокручивать в голове все события, и меня озаряет…Папа ведь ровно после того случая приставил ко мне постоянную охрану, раньше мне еще удавалось хоть иногда выныривать из-под отцовской опеки, но дальше вольные деньки закончились. На смену им пришла суровая реальность с двумя амбалами за спиной и косыми взглядами окружающих, когда ты даже в кафе ходишь с ними чуть ли не под ручку.
—Давай колись уже, что это ты такая ядрено-веселая? —Слава становится прямо передо мной, заслоняя солнечные лучи, заставляя меня вынырнуть из глубоких дум.
Приходится двигаться, недовольно пыхча. Все-таки каждое движение пока что отдается болью. Приятно тянущей, но порой хватающей слишком резко, принося некоторый дискомфорт. Но она несмотря ни на что приятна и желанна.
—Да настроение хорошее.
—Хорошее, говоришь? Я рада, что ты быстро отошла от той ситуации, не ожидала от него подобного, если честно. Вы так и не говорили?
До меня не сразу доходит, о чем вещает подруга, так что приходиться напрячь мозг. И только спустя затянувшуюся паузу, когда Слава вопросительно изгибает бровь, я наконец-то догоняю. Валик. Видео. Разумеется, я должна выглядеть огорченной, наверное, пару дней после возвращения я так и смотрелась, но это явно никак не было связано с бывшим парнем.
—Этот вопрос меня не трогает, — хмыкаю, собирая волосы в высокий хвост.
Слава неожиданно кидает нехилое такое «вау», практически подскакивая на месте, вся разворачивается в сторону главного входа университета. В целом, ее реакция похожа на ее классическую реакцию при виде «очешуительного» героя из одного сериала о сверхъестественном. На что у нее там уже челюсть упала-то?
—Вот это кадр, Света, ты только посмотри! Да он Бог просто какой-то! Ааар, я бы его заарканила.
Разворачиваюсь со смехом, сталкиваясь взглядом с широкой фигурой Кирилла. Он прикатил к универу на спорткаре ярко-желтого цвета, а сам приоделся в косуху и низко посаженные джинсы, дополняет образ белая футболка, облепившая тело так, что видно идеально очерченный пресс. В другой жизни меня это могло бы впечатлить. Но сейчас, никаких положительных эмоций точно нет.
Это очень плохо, так плохо, что я бегло смотрю на припаркованную тут же машину с охранниками, и самое противное, что они прямо сейчас в упор смотрят на меня, растерянно сидящую на скамье. Кирилл не медлит, достает огромную охапку красных роз и уверенным шагом топает к нам. Слава при этом не успевает поднять челюсть с пола, так что встречает его с выражением полнейшего шока.
